Денис Ли - Убить мажора (антисоциальный роман)
Консультант аналитического отдела контрольно-аналитического управления Администрации Губернатора… лежит на диване! Добрый день, Сереженька!
Ни последующих слов Артура, ни его голоса, Сергей уже просто не слышал. Какая-то невидимая сила просто вытолкнула его из объятий дивана. Вытолкнула, но так и не обелила одурманенные мозги. Сергея от волнения стало тошнить:
— Господи!.. Господи!.. Я — труп! Я — труп… — волна тошноты подкатила к горлу. Не находя своих брюк Сергей нервно шарил руками в складках пледа. Заглянул под подушку, — Боже мой! Я — труп! Я — покойник!
— Для трупа, ты слишком бодро двигаешься… хотя и не уверенно! Послушай меня… Успокойся! Сегодня — воскресение! Вос-кре-се-ни-е!.. Вос-кре-се-ни-е! Все! Стоп!
Сергей, словно слепой, медленно ощупал кожаную поверхность дивана и, перебирая по нему трясущимися руками, сел на его край. Положил руки на колени, уронив в них свою взъерошенную голову.
* * *Шатаясь, Сергей вышел от Артура и пошел по улице в сторону метро. В глаза било солнце, ослепительное и безжалостное; во рту все ссохлось. Навстречу бесконечным сплошным потоком шли люди, и надо было ловко маневрировать между ними, чтобы не столкнуться. Это давалось Сергею с трудом, что казалось, будто он идет по глубокому снегу. От снега тоже отражался яркий белый свет. Пульсирующие в глазах от этого белоснежного марева желтые пятна-круги мешали думать сосредоточено, создавая в мозгу зеркально-солнечные блики. Куда прутся все эти люди в воскресение, думал Сергей.
Восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера, Сергею случайно припомнились смутные обрывки последнего сновидения — вспомнился крупный китаец. Но, как только Сергей вспомнил китайца, разом вспомнился и весь сон — целиком — в самых мельчайших его подробностях. Особенно ясно представились слова странно-дурного Кун-Цзы о сбившемся естественном ходе вещей, и о помощи их природному течению. Сергей вспомнил про архетипы, но его мысли совершенно неожиданным образом перескочили, на какую-то древнюю Манвантарскую легенду, суть которой заключалась в том, что каждый человек беспрестанно находится в трех битвах. Человек может воображать себя в полном покое, но на самом деле он будет участвовать в трех битвах одновременно.
Первая битва — столкновение двух начал, битва между свободной волей и кармой, от участия в которой не может освободить человека никто и ничто.
Вторая битва происходит в пространстве, между тонкими энергиями и волнами хаоса. Человеческое воображение не может охватить действия этой битвы в пространственной Беспредельности. Человеческий ум понимает земные столкновения, но, человек не может, глядя в голубое небо, представить, что там, на небесах идет война, в которой бушуют мощные силы и вихри. Что «война Небесная» никогда не прекращается, что Борьба творческих сил Космоса с необузданными стихиями, или Проявленного Мира с Непроявленным Хаосом происходит всегда. Эволюция всего мироздания основывается на том, что Свет всегда борется с Тьмою, и Свет всегда побеждает.
Третья битва бушует вокруг человека — между бесплодными существами добра и зла. И в этой борьбе человек — добыча, одних и других, и даже в этом случае он не может представить ярость темных сил, пытающихся им овладеть.
Зацепив плечом какого-то встречного, Сергей оказался в реальности.
— Эй, ты… пидорас! — услышал Сергей в свой адрес, продолжая двигаться вперед. Сергей напряженно ждал какого-то действия со спины, но ничего не последовало. И тогда Сергей окончательно понял скрытый смысл Второй битвы, и то, что касается земных столкновений и ума человеческого. Вместе с этим испражнением чужого скудословия, в голове появилось несколько абсолютно не связанных между собой слов — «квас» и… «любовник».
С первым словом — все было понятно. Сергей решил, что вероятнее всего на его появлении сказалась жара и сухость во рту. Со вторым — наоборот, было совершенно ничего неясно, и это особенно огорчило Сергея.
«Любовник?.. — удивился Сергей. — Нет, мне не нужна любовница…», — Сергей отмел эту мысль. Но немного поразмыслив, Сергей неожиданно согласился, что любовница ему тоже не помешала бы. Правда, не сейчас. В этот момент, Сергею она не требовалась, ему было плохо, и конечно, не по причине сексуального неудовлетворения, а по вине алкогольной интоксикации.
Покрутив в голове слово — «любовница», Сергей, в конце концов, пожалел о ее отсутствии. После чего еще больше огорчился отсутствию в его жизни любимой женщины. Противно поморщившись и ощутив на языке токсичную горечь, Сергей согласился с тем, что в принципе, он одинаково хорошо относится и к тем и к другим, просто сложные физические и душевные ощущения придали этому слову невероятно-негативный подтекст. Словно он и есть любовница, возвращающаяся от любовника, истратившая физическое вожделение и страдание от разлуки, опустошенная и истрепанная. Совершенно неожиданно, Сергей представил себя состоящим в гомосексуальной связи с Артуром, уродливо скривился, отчего тошнотворное состояние только усилилось. Сергей шел прямо, опустив взгляд в ноги, ощущая головокружение от солнечного света. Он шел медленно и никуда не спешил. Спешить было некуда: он один, и его никто не ждет. Он шел сквозь людей, сощурив совсем невидящие глаза.
У самого метро Сергей заметил двух милиционеров стоящих у входа, и резко изменив направление, остановился у киоска с надписью «Шаверма». Уронив голову на грудь, Сергей сунул руки в карманы и нащупал шприц. Осторожно вынул его, еще раз украдкой огляделся и, выдавив содержимое наземь, бросил пустой шприц в стоящий рядом с киоском мусорный контейнер.
«Кажется, никто не заметил… — покрутил головой Сергей. — Вроде бы…»
— Молодец! — неожиданно услышал Сергей. Закрутил головой, поймав на себе хитрый взгляд повара-турка.
Наблюдая за Сергеем, загорелый, с мордой волнистого попугайчика человек сначала робко и бочком выглянул в витрину слева, потом справа, после чего, высунулся в широкое раздаточное окно наполовину и почтительно и одобрительно закивал:
— Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк Его!.. — крикнул он Сергею и провел сложенными лодочкой ладонями по лицу. — Ты, дорогой, правильный сделал выбор! В хадисе Пророка Мухаммеда сказано: «Харам — это не только вино, это то, что замутняет разум». В хадисе, — продолжал он, — сказано: «Все, что туманит рассудок, является спиртным напитком, а все спиртные напитки считаются запретным»… Воистину, Аллах — Велик!.. Наш Пророк Мухаммед сказал: «Когда мусульманин совершает Вудýг — моет руки, ему прощаются грехи, совершенные руками; когда моет лицо — грехи совершенные глазами; когда протирает голову — грехи совершенные ушами; когда моет ноги, то прощаются грехи, совершенные ногами при ходьбе». Покайся… и очистишь! Читай дуа, и будь прощен! Придай земле тяжелый наджаса… Всё, есть книга… жизнеописания Посланника Аллаха… Да благословит его Аллах и да приветствует!.. Мухаммада ибн Абдаллаха ибн Абд аль-Мутталиба ибн Хашима… — Турок безостановочно затараторил труднопроизносимые имена, как старик Хаттабыч какое-то заклинание. Сергей, внимательно посмотрел на мокрое пятно на асфальте, будто ожидал какой-нибудь химической реакции, вроде появления густого белого дыма или резкого ядовитого запаха, но так ничего не увидел, и не почувствовал.
Все, что Сергей знал о конфессии мусульман и о мусульманах в целом, что они делятся на суннитов и шиитов, поэтому глядя на тихо раскачивающегося «черножопанца», подумал:
«Это кто он?.. Суннит… или шиит?» — Сергей глядел на турка, который словно впал в транс:
— …ибн Сама ибн Нуха…
«Нýха!.. — пьяно обрадовался Сергей, услышав что-то знакомое. — Нуха!»
— …ибн Ианиша ибн Шита ибн Адама, — договорил турок, после чего он выкрикнул зикруллах:
Аллах акбар, аллаху акбар, ва лилляхиль хамд…
— Бля… шахид какой-то! — пробормотал Сергей. Еще раз взглянул на турка, огляделся по сторонам и, собрав все свои оставшиеся физические силы, направился к входу.
В пасмурной галерее станции Сергею стало значительно легче. Просто здесь не было так светло как на улице. Зайдя на эскалатор, он медленно покатился вниз, в прохладное чрево подземки, клокочущее лязгом и скрежетом, и свистящее железо-резиновым сквозняком. Нелепые фонарики по всей протяженности эскалатора, вопросительно и тоскливо заглядывали ему в глаза.
«Один, два, три, четыре… — мысленно просчитал Сергей фонарики, всматриваясь в лица навстречу поднимающихся людей. — Люди… все люди, как люди! Военные, что ли? — мелькнуло в Сережиной голове, едва он разглядел неровный строй поднимающихся солдат. На встречу «выплывали» курсанты. Они плыли медленно и незаметно. Они проявлялись в рост, словно выступали из темноты чернеющего леса, зеленого и грязного. Суровые и молчаливые поднимались навстречу. — Один, два, три, четыре… семь, — сосчитал их Сергей. — Всего семь курсантов, — те приближались, молчаливые и суровые. Молча проплывая, они бросали безжалостные взгляды на Сергея, будто отрывали взглядами куски его плоти, отрывали и отбрасывали их, кроваво-равные, каждый раз отводя от него глаза, и проезжали мимо.
