Василий Алексеев - Невидимая Россия
При свиданиях Мария Ильинишна говорила мало — душили слезы, терялись слова. Она поспешно передавала узелок с выстиранным бельем и гостинцами, а затем молча слушала деловитые, сухие распоряжения мужа, нервно вздрагивая и смотря на него скорбными, жалкими глазами.
* * *Пройдя поселок, Кузьмич направился к лесу. Там, на отшибе, стоял домик лесника, приятеля Кузьмича — там он должен был встретить жену.
Вечерело. В низинах поднимался белесый туман. Кузьмич нащупал в кармане старый, поржавленный от лежания в земле наган: надо было всегда быть наготове. Когда он почти уже достиг опушки, из кустов появились три мужских фигуры в черных осенних пальто с широкими плечами, в военных сапогах, выглядывавших из-под пальто.
— Разрешите, товарищ, прикурить, — сказал один из неизвестных, приближаясь к Кузьмичу. На мгновенье из-под поднятого воротника пальто показался ворот военной рубахи с красными петлицами. Кузьмич выстрелил почти в упор и рванулся к лесу. Двое других отпрянули от неожиданности, а когда Кузьмич их миновал, вслед ему защелкали револьверные выстрелы. Пуля пробила ворот теплой куртки. Добежав до опушки, Кузьмич обернулся и спрятался за первое попавшееся дерево. Две фигуры остановились в нерешительности. Кузьмич прицелился и спустил курок. Одна из фигур взмахнула руками и упала. Кузьмич, всё еще держа револьвер в руке, пошел вглубь леса, стараясь избежать дорог. Никто его не преследовал…
Глава двенадцатая
РАЗВЯЗКА
— Особенно нас интересуют командиры красной армии, хотя бы и резервисты: в случае общего крестьянского восстания понадобятся военные специалисты.
— У меня есть человек шесть подходящих ребят. Их недавно вернули из дальневосточной армии.
— Почему вернули? — насторожился Павел.
— Без объяснения причин — очевидно, за неблагонадежностью.
— Какие у них чины?
— 4 комвзвода и 2 младших командира.
— Надежные?
— О советской власти иначе, как матерно, не выражаются.
— А что они сейчас делают?
— Командировочные пропивают.
Павел поморщился.
— И ты с ними?
— И я с ними. А ты думаешь, с таким народом можно говорить о высокой морали и философии?
Саша Чупров расценивался в организации не слишком высоко: он был не дурак выпить, любил крепкие выражения, не отличался особенно стойким характером, но, происходя из интеллигентной военной семьи, получил контрреволюционные идеи, так сказать, по наследству. Числился он в одной из захудалых групп. Теперь оказалось, что именно у него есть связь с красными командирами.
— Вот что, — сказал Павел, — я тебя познакомлю с одним человеком. Верить ему можешь как мне. С ним будешь держать непосредственную связь, он очень заинтересован в твоих командирах.
Павел встал. Саша тоже поднялся. Павел еще раз с сомнением взглянул на высокую широкоплечую, чуть сутулую фигуру Саши и на бледное большое лицо с припухшими глазами: не Бог весть какой подпольщик, но ничего не поделаешь…
— Ты сиди, — сказал он, — я сейчас приведу его, он здесь же в квартире.
Разговор происходил в комнате Алеши Желтухина. Борис Петров дожидался у Натальи Михайловны. В коридоре Павел встретил Алешу.
— Ну, как? — спросил Алеша..
— Надо знакомить — у него есть шесть командиров, только публика, повидимому, аховая, как бы не провалили…
— Я сейчас позову Бориса.
Алеша исчез за дверью сестриной комнаты.
Борис, как обычно, посмотрел на Чупрова очень прямо и крепко сжал протянутую руку. Саша невольно подобрался: Борис умел производить впечатление на таких людей. Павел успокоился: в конспиративном деле установление дружеских отношений и личное доверие играли решающую роль.
Через полчаса Саша ушел еще более подобранный, чем в начале разговора и готовый к любому риску.
— Ну, каково ваше мнение? — .спросил Павел, одновременно присматриваясь к Борису.
— Ничего, пригодится! — коротко отрезал Борис, — посмотрим как покажет себя на деле.
Павел познакомился с Борисом совсем недавно и, несмотря на привычку относиться ко всем подозрительно, вопреки всем конспиративным правилам, сразу почувствовал к этому могучему, до мозга костей русскому человеку непоколебимое доверие. Григорий тоже был сильной натурой, но сила Григория, тронутая городом и цивилизацией, не сочеталась, как у Бориса, с обаянием непочатостии стихийной народной мощи.
— Ну, пошли теперь знакомиться с химиком. Забирай у меня и подрывную команду! — улыбнулся Павел.
Пошли. Борис смаху накинул на плечи короткую куртку, пожал руку Алеше и вышел.
На улице слегка морозило. В полутемных переулках было пусто.
— А что, крепко жмут в деревне? — спросил Павел.
— Жмут, — ответил Борис мрачно, — меня тоже приходили описывать!
— Ну, и что же?
— Хотел я эту дрянь тут же прикончить, да вспомнил, что обещал Григорию зря не рисковать. Главное, кто пришел-то! — последние бездельники и пьяницы. — Ты, говорят, кулак, твое имущество будет потом национализировано, а пока мы его опишем. Обидно, всё ведь родное, родительское… икону и ту описали. Спрашивают: «а ты разве верующий, мы тебя в церкви никогда не видели!». Взорвало это меня: «отцы мои и деды, говорю, верили и я от веры никогда не отрекусь…». Честное слово — только ответственность перед организацией, а то тут бы их и прикончил!
Павла поразил неожиданный взрыв гнева в таком спокойном на вид человеке.
— Ну, ничего, — заговорил, немного успокоившись, Борис, — они еще узнают! Я уже сам себя расстрелял, — повернулся он к Павлу. — Каждый лишний день, который я живу — это на зло большевикам. О личной жизни я больше не думаю.
* * *— Разве вы знакомы? — бойкие черные глаза Сорокина выразили удивление. Лена немного покраснела, пожимая Павлу руку.
Павел был тоже удивлен. Он прекрасно знал, что Сорокин любит поухаживать, но что у него может быть роман с такой девушкой, как Лена, его крайне удивило.
Лена училась в школе на класс ниже Павла, прекрасно писала сочинения и считалась очень развитой девушкой.
Сорокин напоминал провинциального льва, хотя и хорошо учился в химическом институте.
— В самом деле, откуда вы друг друга знаете? — Сорокин весело улыбался большим ртом, с белыми, как жемчуг, зубами.
— Не бойся, не бойся — я не твой соперник! — сказал Павел. — Мы с Леной кончили одну и ту же школу и больше ничего.
— Ему мама не позволяла ни за кем ухаживать… в школе он держал себя как красная девица! — вставила не без яда Лена.
Борис тихо сидел в стороне и смотрел добрыми, чуть лукавыми глазами.
— Ну, мне пора домой, — поднялась Лена. — Раз Павлик тут, значит будут серьезные разговоры…
— Подожди немного, я тебя провожу, — заметил Сорокин.
— Ничего, посиди, с Павликом — тебе это полезнее, чем меня провожать, он у тебя ветер из головы немного повыгонит… — Лена ушла. Сорокин с сожалением проводил ее до передней, вернулся и вопросительно посмотрел на Павла и Бориса.
— Познакомьтесь, — сказал Павел. — Мы уже с тобой говорили в общих чертах о нашей организации. Теперь к тебе есть конкретная просьба.
— Какая? — немного смутился Сорокин.
Борис пододвинул стул ближе и, не спуская глаз с лица Сорокина, медленно и отчетливо заговорил:
— В деревне начинаются стихийные волнения, а оружия у крестьян почти нет. Надо на всякий случай запастись взрывчатыми веществами. — Сорокин вздрогнул и побледнел. — От вас будет требоваться только инструкция, как обращаться с тем, что нам удастся достать, и добывание или изготовление наипростейшего взрывчатого вещества. Можно на вас рассчитывать?
— Можно, — тихо ответил Сорокин еще более бледнея.
— Ванечка! — в маленькую дверь просунулось круглое, приятное лицо женщины с таким же большим свежим ртом, как у сына.
— Ванечка, ты бы гостей чаем угостил.
— Спасибо, нам некогда… — одновременно поднялись Павел и Борис.
— Нет, уж это вы оставьте… я сегодня пирог пекла, а если торопитесь, то выпейте скорее, да и идите себе с Богом.
— Останьтесь, останьтесь, — заговорил Сорокин, приходя в себя.
Приятели сели.
— Давно ты ухаживаешь за Леной? — спросил Павел.
— Знаешь, замечательная девушка! — оживился Сорокин, — мы с ней в церкви в одном хоре пели. Я даже хотел с тобой поговорить: ее вполне можно втянуть в организацию…
* * *Храм был небольшой и полутемный. Не совсем обычная, очень тихая, напряженная толпа наполняла его. Павел с интересом вглядывался в лица окружающих. Среди молящихся поражало большое количество молодежи. Молодежь эта была тоже необычная. Павлу вспомнились слова Николая: «У нас пострижено несколько священников тайным посвящением». Очевидно, есть и тайные монахи — вот бледный большеглазый юноша, совсем похож на послушника… рыжеватая редкая борода, стоит и никого кругом не замечает. Вот две девушки сосредоточенные, в темных шапочках — тоже, может быть, монашки… что-то уж слишком молоды! А вон… — Павел очень удивился — он увидел ассистентку известного профессора древне-русской литературы. Было как-то совсем непривычно думать, что человек, которого часто видел в советском университете, может ходить в церковь, да еще в такую, как эта. А это кто? — Павел был совсем поражен: мимо прошла бледная девушка, студентка его факультета.
