Осне Сейерстад - Книготорговец из Кабула
Махмуд и Шакила четыре года работали бок о бок и продолжали мечтать друг о друге, пока Махмуда не повысили и он не перешел в другую школу. Он не мог отказаться от повышения, и отныне влюбленным только и осталось что телефонные разговоры. Шакила остро переживала разлуку и тосковала по любимому, но никому и виду не подавала. Влюбиться в человека, которого ты не можешь заполучить в супруги, считается большим позором.
Потом началась гражданская война, школу закрыли, и Шакила уехала в Пакистан. Еще через четыре года власть захватили талибы, и хотя ракеты перестали падать, и в Кабуле воцарился мир, школа Шакилы так и не заработала. Школы для девочек закрыли навсегда, а Шакила, как и все женщины Кабула, в одночасье потеряла даже возможность искать работу. А в Кабул потерял две трети своих учителей. Многие школы для мальчиков, где раньше работали учителя-женщины, тоже пришлось закрыть. Квалифицированных учителей — мужчин просто-напросто не хватало.
Годы шли. Когда во время гражданской войны нарушилось телефонное сообщение, Шакила потеряла какую-либо связь с Махмудом. Она сидела дома вместе с остальными женщинами. Работать она не могла, выходить из дома одна тоже, а, выходя, обязана была полностью закрывать лицо и тело. Надежды молодости сменились безразличием. Когда ей исполнилось тридцать, сваты перестали приходить.
Как-то раз, когда уже шел пятый год заключения в домашней тюрьме по воле Талибана, к Бибигуль пришла сестра их дальнего родственника Вакила и попросила руки Шакилы.
«Его жена скоропостижно скончалась. Детям нужна мать. Он добрый. И денег есть немножко. Никогда не воевал, не нарушал законов, здоров и честен, — говорила сестра. — Его жена вдруг лишилась рассудка и умерла, — продолжала она, понизив голос. — Лежала в беспамятстве и никого не узнавала. Дети страшно переживают…»
Отцу десятерых детей срочно была нужна жена. Пока что старшие присматривали за младшими, но дом приходил в запустение. Бибигуль сказала, что подумает, и расспросила о женихе родственников и друзей. Все сходились на том, что это честный и работящий человек.
Шакиле тоже нужно было поторопиться с браком, если она хотела иметь детей.
«У нее на лице написано, что она должна покинуть этот дом», — рассказывала Бибигуль всем и каждому.
Поскольку Талибан запретил принимать женщин на работу, не было смысла спрашивать, позволит ли Вакил жене работать.
Бибигуль передала Вакилу, что хочет поговорить с ним лично. Обычно родители договариваются о браке без участия молодых, но поскольку претенденту было уже под пятьдесят, Бибигуль захотела повидаться с ним самим. Вакил работал дальнобойщиком и часто надолго отлучался из дома. Он послал вместо себя сестру, потом брата, потом опять сестру, но никак не мог выкроить времени прийти самому, так что дело с помолвкой затянулось.
И вот наступило 11 сентября, и Султан опять отправил сестер и детей в Пакистан, подальше от бомб, которые, как он понимал, скоро вновь посыплются на Кабул. Тогда-то и пришел Вакил.
«Поговорим об этом, когда наступят мирные времена», — сказал Султан.
Через два месяца, когда талибов выгнали из Кабула. Вакил явился снова. Школы еще не открыли, так что и на этот раз Бибигуль не пришло в голову спросить, позволит ли он Шакиле работать.
Спрятавшись за печку, Шакила наблюдает за тем, как решают ее судьбу и назначают дату свадьбы. Все зависит от четверых человек, что сидят на подушках, в то время как помолвленные еще и взглядом не обменялись.
Вакил украдкой поглядывает на Шакилу, но та смотрит либо в пространство, либо на стену, либо в потолок.
«Я так рад, что нашел ее», — обращается Вакил к Султану, одновременно посматривая в сторону своей нареченной.
Скоро комендантский час, мужчины прощаются и торопливо исчезают во мраке. Помолвленные женщины остаются одни. Они все еще смотрят в пустоту. Даже не взглянули на своих будущих мужей, когда те прощались с ними. Бюльбюла с трудом поднимается и вздыхает, ей еще долго ждать своей очереди. На то, чтобы заработать на свадьбу, у Расула может уйти несколько лет. Складывается, однако, впечатление, что Бюльбюле все равно. Она подбрасывает щепок в огонь. Никто не мучает ее расспросами, она просто есть, и все — как обычно. Шаркающей походкой она покидает комнату и идет мыть посуду, что считается ее обязанностью.
Шакила краснеет, когда сестры кидаются ей на шею.
— Через три недели! Тебе надо поторопиться.
— Я не успею, — жалуется она, хотя ткань для свадебного платья уже выбрана, теперь дело только за портным. Но остаются еще всякие предметы домашнего обихода, постельное белье, сервиз. Правда, Вакил — вдовец, и все необходимое у него есть, но невеста все равно должна принести с собой что-то новенькое.
Не сказать, чтобы Шакила умирала от счастья.
— Он маленького роста, а мне нравяться высокие мужчины, — говорит она сестрам. — Он лысый, да и староват уже, — добавляет она и мрачнеет. — А вдруг он окажется тираном? Вдруг будет недобр, ко мне добр, вдруг запретит мне выходить из дому?
Сестры замолкают и думают о том же.
— Вдруг он не разрешит мне навещать вас? Вдруг он будет меня бить?
Шакилу с сестрами все больше печалит предстоящая свадьба, но Бибигуль приказывает им замолчать.
— Он будет тебе хорошим мужем, Шакила, — говорит она, как отрезав.
Два дня спустя после уговора Мариам, сестра Шакилы, приглашает гостей на празднование помолвки. Мариам двадцать девять лет, она второй раз замужем. Первый муж погиб во время гражданской войны. Сейчас Мариам ждет пятого ребенка, до родов осталось всего пара месяцев.
Мариам постелила на пол длинную скатерть. Во главе стола сидят Шакила и Вакил. Наконец-то ни Бибигуль, ни Султан им не мешают. Пока старшие в семье рядом, помолвленные не имеют права общаться, но сейчас, когда вокруг них собрались одни младшие родственники, они вполголоса разговаривают друг с другом, едва замечая остальных, которые, навострив уши, пытаются поймать обрывки разговора.
Особо нежной эту беседу не назовешь. Шакила по большей части говорит, не глядя на жениха. Согласно обычаю она не имеет права смотреть нареченному в глаза до свадьбы, он же не спускает с нее глаз.
— Я так скучаю по тебе. Жду не дождусь, когда пройдут эти пятнадцать дней, и ты наконец-то станешь моей.
Шакила вспыхивает, но продолжает смотреть перед собой.
— Я сегодня всю ночь не спал, все лежал и думал о тебе, — говорит он.
Ноль эмоций со стороны Шакилы.
— Хм, а ты что скажешь на это?
Шакила молча продолжает есть.
— Представь себе, вот мы поженимся, ты будешь готовить мне обед, пока я на работе. Ты всегда будешь ждать меня дома, — мечтает Вакил. — Я больше никогда не останусь один.
Шакила молчит, потом собирается с духом и спрашивает, можно ли ей будет снова поступить на работу, когда они поженятся. Вакил разрешает, но Шакила не очень-то ему верит. После свадьбы он запросто может передумать. Однако Вакил заверяет ее, что, если работа делает ее счастливее, он охотно позволит ей работать. Но конечно, в первую очередь она должна заниматься домом и детьми.
Он снимает шапку, коричневую пакулу, которую носят сторонники покойного лидера Северного альянса Ахмеда Шаха Масуда.
— Ну и страшен же ты без шапки! — весело замечает Шакила. — Совсем лысый.
Теперь умолкает Вакил. Пропустив мимо ушей, оскорбительные слова нареченной, он переводит разговор в безопасное русло. Шакила целый день ходила по кабульским базарам и закупала необходимое к свадьбе, а также подарки для всех родственников, с его и с ее стороны. Жених по обычаю дарит подарки семье невесты в знак благодарности за то, что ее отдают за него. Он дает деньги, она покупает. Чашки, тазы, столовые приборы, простыни, полотенца и ткани на рубахи для него и Расула. Она пообещала Расулу, жениху Бюльбюлы, что тот сам выберет понравившийся цвет. Она рассказывает об этом Вакилу, и он спрашивает, какого цвета ткань она купила.
— Синюю и коричневую, — отвечает Шакила.
— А какая предназначена мне? — спрашивает он.
— Не знаю, Расул ведь выбирает первым.
— Что?! — вырывается у Вакила. — Это еще почему? Это я должен выбирать первым, я же как-никак твой будущий муж!
— Ладно, — соглашается Шакила. — Выбирай ты. Но они обе красивые, — говорит она, глядя в пространство.
Вакил закуривает.
— Я не люблю, когда курят, — морщится Шакила. — И мне не нравятся те, кто курит. А раз ты куришь, ты мне не нравишься. — Она повышает голос, так что оскорбление слышат все.
— Когда уже привык, трудно бросить, — кротко отвечает Вакил.
— От курильщиков плохо пахнет, — продолжает Шакила.
— Ты не должна мне грубить, — говорит Вакил.
Шакила молчит.
— И ты должна прикрываться, когда выходишь на улицу. Носить паранджу — это обязанность женщины. Делай что хочешь, но если ты не будешь носить паранджу, я расстроюсь. Ты же не хочешь меня расстроить? — спрашивает Вакил почти, что угрожающим тоном.
