Александр Сидоров - Поднимите мне веки, Ночная жизнь ростовской зоны - взгляд изнутри
Обзор книги Александр Сидоров - Поднимите мне веки, Ночная жизнь ростовской зоны - взгляд изнутри
Сидоров Александр (Жиганец Фима)
Поднимите мне веки, Ночная жизнь ростовской зоны - взгляд изнутри
Фима Жиганец
Поднимите мне веки. Ночная жизнь ростовской зоны: взгляд изнутри
ОТБОЙ в зоне - двадцать два нуль-нуль. По выходным - в двадцать три. Но сегодня пятница.
А впрочем, за "колючкой" отбой - понятие относительное. Все арестанты давно усвоили старое зэковское правило - "В тюрьме отбоя нет". После десяти самая-то жизнь и начинается. Особенно - на зоне строгого режима.
- Это просто праздник какой-то, - задумчиво глядя в окно, произносит сухощавый арестант лет пятидесяти. А может, шестидесяти. У таких старых бродяг, потоптавших немало лагерей от Астрахани до Лабытнанги, трудно на вид определить возраст.
- Ты скажешь, дядя Коля, - усмехается молодой рыжий кавказец. - Погода паскудная - дождь да ветер.
- А ты что, в парк культуры собрался прошвырнуться? Что нам тот дождь: мы не в солнечной Анталии. Зато прапора лишний раз по зоне рысачить не будут.
Дядя Коля отхлебывает из кружки горячего чифира и передает кавказцу.
- Не нравится мне, Алихан, обстановка в отряде. Стоит на десять суток в шизняк отлучиться, начинаются какие-то мышиные движения, козлиные наезды... Нехорошо, братка.
Философский разговор о "мышиных движениях" происходит в каптерке шестого отряда, на втором этаже общежития. Помещение каптерки приспособлено, можно сказать, под "элитный номер" на двух человек. Эти двое и чаевничают-полунощничают у "чифирбака". Тот, что постарше, в спортивных штанах "Адидас" и в полосатом "рябчике" (как по-матросски называют бывалые зэки тельняшку) - Коля Тайга, "битый каторжанин", особо опасный рецидивист, переведенный в колонию строгого режима из "полосатой" зоны, с Печоры. Таких арестантов обычно немного. "Рецидуям" смягчают режим не слишком охотно. В новой "зоне" Тайге прочили место "положенца" (по-старому, "пахана"). Но дядя Коля, сославшись на возраст, просто стал "смотрящим" в отряде.
Алихан Джичоев (погоняло "Князь") - подручный Тайги. "Тяжеловес", как называют таких ребят на зоне. В шестнадцать лет бежал Алихан из родимой Осетии, скрываясь от родичей одного парнишки, которому по горячке проломил голову. Поступил в строительный институт, проучился один курс, выступал в студенческой сборной по вольной борьбе. Однажды после соревнований и столкнулся случайно с двумя своими гонителями. Схлопотал первый срок за тяжкие телесные. И пошло-поехало: в зоне "правильные пацаны" заметили, взяли под крыло, на волю вышел уже "с понятием". Но продержался недолго. Опять характер подвел. Как рассказывает сам Алихан: "Придавил мужчинку".
- Ништяк, дядя Коля, разберемся, - пытается успокоить "положенца" Князь.
- Разберемся, разберемся... - хмуро повторяет Тайга слова осетина, и в это время из спального помещения доносятся громкие вопли с матом. - Это что еще за цирк? - вскидывает брови Тайга, взглянув на Алихана. - Что за кипиш на болоте? Кумовьев скликают?!
Князь пулей вылетает из каптерки и через минуту волочет за шиворот двух зэков, один из которых не намного уступает ему в размерах.
- Вот они, бакланюги! Погрызлись, кому что по ящику смотреть! Битюг со своими желает по 35-му какой-то боевик, а другим мужикам сексу подавай...
- Будет у них секс, - спокойно обещает Тайга. - Сейчас придут кумовья и всех перетрахают. Вы что, озверели? Орете на всю зону, как потерпевшие!
- А че он... - растерянно машет в сторону животастого битюга конопатый мужичонко.
- Все сказал? - обрывает "смотрящий". - Теперь твоя очередь, Василий. Что, на воле боевиков не хватало? Когда тебя менты раком на капоте под "калашом" держали...
-Это нехороший базар, Тайга, - глухо бурчит Битюг. - Меня раком никто...
- Угу. На всю Расею-матушку твою позу по этому же ящику демонстрировали. Надо было права качать, когда тебя "маски-шоу" враскарячку ставили. А теперь ты уж дай мужикам сеанса нахвататься. Где им еще голых телок поглядеть? На лагерных "петухов" не у всякого поднимается. Пусть расслабляются. Потом с Дуней Кулаковой на "дальняке" поручкаются - проблем меньше будет. И не серди меня, - обрывает Тайга Битюга, не давая тому возразить. - Хорош бакланить. Забыл, как мы неделю без телевизора сидели?
Вокруг ночных посиделок у телевизора между арестантами и начальством идет вечная борьба. В двадцать два часа оперативный дежурный централизованно обесточивает общежития отрядов, оставляя лишь тусклый ночничок в спальном помещении. Но зверехитрое зэковское племя только ухмыляется в ответ на эти выдумки "начальничков". Свой же брат электрик протягивает по стенам скрытую проводку, которую не обнаружить ни один "пупкарь", как называют контролерский состав - младших инспекторов по надзору. Так что свет "на бараке" есть всегда. Но если при внезапной проверке "хлопнут" арестантов за просмотром "ящика" после отбоя, могут лишить такого удовольствия на неделю, а то и больше.
- Теперь расставляй шахматишки, - говорит Князю Тайга, выставив за дверь неугомонных осужденных.
- Дядя Коля, а с "лохмачами" что делать? С этим новым "козлом" оборзевшим...
- Ты у меня спрашиваешь? Это я тебя, дорогой, спрашивать должен. Ты за меня на отряде оставался. Лады, лады, только не строй отмазок, отмахивается старый бродяга от попыток Алихана оправдаться. - Не в тебе дело. Обычные кумовские прокладки. Пробуют отряд на "козлистость". Кинули шакалят "вязаных", теперь будут глядеть со стороны, кто кого загрызет: мы их или они нас. Свистни какому-нибудь гаврику, чтобы этого Савелкина сюда позвал.
- Не придет. Он стойку держать будет. Старшина отряда, независимый. С холуями своими может и свалку затеять.
- Да что ты? А вот я не гордый. Пошли.
Старшего дневального тайга и Князь находят среди толпы мужиков в комнате отдыха у телевизора. "Главкозел", затаив дыхание, наблюдает, как юная китаянка делает эротический массаж курчавому негру.
- Не обкончался еще? - вежливо шепчет Тайга, наклонившись к уху Савелкина.
- Ты со мной так не базарь. Со своими "торпедами" так базарить будешь.
- Можно и по-другому, - миролюбиво соглашается "смотрящий". - Нежно и в интимной обстановке. Потопали.
- Никуда я не пойду, - резко отвечает старшина.
- Что, бздиловатой конь породы? А ты не боись... В шахматишки сыграем. Или у тебя в шахматишки тямы нету?
Дядя Коля кривит душой. Он прекрасно знает, что у Савелкина в шахматишки "тяма есть". Навел справки: первый разряд у "козла".
"Козлами" в колонии кличут активистов из числа осужденных. То есть тех арестантов, которые добровольно помогают администрации. Участвуют в различных самодеятельных организациях, поддерживают порядок, своего же брата "сидельца" учат жить. Это последнее обстоятельство особенно бесит арестантов: сам-то ты кто?! На себя погляди! Зато у "козлов" - власть. Хоть маленькая, а власть, да плюс прикрышка от начальства.
- Ну, пошли, поглядим, - настороженно соглашается старшина. Поднимается. С ним вместе - и двое его помощников.
- А эти огудины, они тебе ходы подсказывать будут? - кивает Тайга на сопровождающих.
- На игру посмотрят.
- Добре.
Как только Тайга с Савелкиным входят в каптерку, Князь мгновенно перестревает дорогу "огудинам":
- Стойте, где стоите!
- Борзеешь, зверь?!
Кулаком в ребра, лбом в переносицу - и "горилла" медленно сползает на пол по стене. Стой, где стоишь! - повторяет Князь, резко обернувшись к другом. Тот, впрочем, ответить не может: его, что называется, "взял на вязы" невесть откуда возникший Битюг, заломив руку и придушив левой сзади за горло.
В каптерке тем временем обстановка накаляется. Савелкин начинает понимать, что все идет не по тому сценарию.
- Где мои ребята?
- За дверьми.
- А ну впусти!
- Слышишь, "лохматый", здесь командую только я.
- Ну и пошел ты на...
Договорить Савелкин не успевает. Тайга обрушивает на его темя "чифирбак" - огромную литровую кружку. Остатки густого чая и заварка разлетаются в стороны. Тайга повторяет процедуру еще раз, и еще, и еще... Дверь каптерки приоткрывается, из коридора раздается голос:
- Все в порядке, дядя Коля?
- Для меня - да, - отвечает Тайга.
Дверь закрывается.
Тайга наливает из чайника в кружку воды, потом взбалтывает содержимое и вместе с "нифелями" выплескивает в лицо старшине. Тот, застонав, пытается подняться. Тайга приподнимает его за шиворот и швыряет на диван.
- Ну что, сука, оклемался маленько? А теперь сиди и слушай, пока я говорить буду. И не вздумай перебивать! Неприятность получится.
- Ну, гад, я еще... - шипит Савелкин - и тут же снова получает кружкой, но уже по лицу.
- Я предупреждал, - ровным голосом констатирует Тайга. - Теперь запомни: ты уже труп. Ежели бы меня "гадом" кто на "особняке" назвал или, к примеру, ты при своих холуях, я б тебе грызло вырвал. Зная твою сучью натуру, я и беседую с тобой лоб в лоб. Себе новый срок не схотел накручивать за такую падлу, а поучить тебя так и так надо. Борзеешь, козлиная рожа.
