Роальд Даль - Дорога в рай (Рассказы)
– Вы должны признать, что он отличается от прочих замков, - сказал мистер Азиз.
– Совершенно согласен.
– И в нем уютно и покойно. Я очень хорошо здесь сплю. И принцесса хорошо спит. А в эти окна ночью не проникнет ни один молодой человек с дурными намерениями.
– Разумеется, - произнес я.
– Когда-то здесь был небольшой оазис, - продолжал он. - Я купил его у правительства. Воды нам хватает, у нас есть бассейн и три акра земли.
Мы въехали в главные ворота, и, должен сказать, я испытал удивительное чувство, неожиданно оказавшись в миниатюрном раю с зелеными газонами, клумбами и пальмами. Кругом царил образцовый порядок, а на лужайках играли фонтаны. Едва мы остановились перед входом, как нам навстречу выбежали двое слуг в безупречных балахонах и алых фесках, чтобы открыть дверцы.
Но почему их двое? Разве они появились бы оба, если бы не ожидали двоих людей? Я задумался. Оправдывались мои предположения насчет того, что меня заманили на ужин. Все это очень забавно.
Я последовал за хозяином через главный вход, и меня тотчас же охватило то приятное трепетное чувство, которое возникает, когда в знойный день неожиданно оказываешься в комнате с кондиционером. Я очутился в холле, пол которого был из зеленого мрамора. Справа от меня широкий сводчатый проход вел в большую комнату, и я на секунду мысленно представил себе холодные белые стены, прекрасные картины и изысканную мебель в стиле Людовика XV. Надо же оказаться в таком месте, да еще посреди Синайской пустыни!
Между тем по лестнице медленно спускалась женщина. Хозяин в тот момент отвернулся, давая указания слугам, и не сразу ее увидел, поэтому, дойдя до нижней ступени, женщина остановилась и, положив на перила обнаженную руку, напомнившую мне белую анаконду, принялась рассматривать меня, точно она была царицей Семирамидой, стоящей на ступенях Вавилона, а я - предполагаемым фаворитом, который может прийтись ей по вкусу, а может и нет. У нее были черные как смоль волосы, а фигура такая, что я облизнулся.
Мистер Азиз обернулся и, увидев ее, сказал:
– А, это ты, дорогая. Я привел тебе гостя. У него сломалась машина на заправочной станции - вот незадача! - и я попросил его переночевать у нас. Мистер Корнелиус... моя жена.
– Очень приятно, - тихо произнесла она, подходя ко мне.
Я взял ее руку и поднес к губам.
– Пленен вашим гостеприимством, мадам, - пробормотал я.
От ее руки исходил какой-то дьявольский аромат. В нем было что-то животное. Он точно вобрал в себя неуловимые половые секреции кашалота, мускусного оленя-самца и бобра - секреции невыразимо острые и бесстыдные; в смеси запахов они властвовали безраздельно, давая возможность слабо проявить себя только чистым растительным маслам разных экзотических растений. Потрясающе! И вот что еще я успел заметить в то первое мгновение: когда я взял ее руку, она, в отличие от прочих женщин, не позволила той вяло лежать в моей ладони, подобно филе сырой рыбы. Напротив, положив четыре пальца сверху, большой палец она пропустила снизу, что дало ей возможность клянусь, так оно и было! - легонько, но многозначительно пожать мне руку, когда я наносил приличествующий ситуации поцелуй.
– А где же Дайана? - спросил мистер Азиз.
– Она у бассейна, - ответила женщина.
И, обернувшись ко мне, спросила:
– А вы не хотели бы искупаться, мистер Корнелиус? Вы, должно быть, изнываете от жары, проведя столько времени на этой ужасной заправочной станции?
У нее были большие темные глаза, казавшиеся почти совсем черными, и, когда она улыбнулась мне, кончик ее носа приподнялся и ноздри расширились.
Принц Освальд Корнелиус передумал. Ему совершенно безразлична прекрасная принцесса, которую ревнивый король держит в замке пленницей. Пожалуй, он похитит королеву.
– М-м-м... - произнес я.
– А я искупаюсь, - сказал мистер Азиз.
– Давайте все искупаемся, - сказала его жена. - Плавки мы для вас найдем.
Я спросил, нельзя ли сначала подняться в отведенную мне комнату, чтобы после купания я мог надеть чистую рубашку и чистые брюки, на что хозяйка ответила:
– Разумеется, - и велела одному из слуг проводить меня.
Мы поднялись на третий этаж и вошли в большую белую спальню, в которой стояла двуспальная кровать невероятных размеров. Рядом была ванная комната, оборудованная всем необходимым, с бледно-голубой ванной и биде ей в пару. Все было безупречно чисто и в полной мере отвечало моему вкусу. Пока слуга распаковывал мой чемодан, я подошел к окну и, выглянув в него, увидел огромную пылающую пустыню, простирающуюся желтым морем от самого горизонта до белой садовой стены, которая тянулась как раз под моими окнами. А по эту сторону стены я увидел бассейн, рядом с которым, в тени большого розового зонта, лежала на спине девушка. На ней был белый купальник; она читала книгу. У нее были длинные стройные ноги и черные волосы. Принцесса.
Ну и дела, подумал я. Белый замок, комфорт, чистота, кондиционированный воздух, две ослепительно прекрасные женщины, внимательно следящий за ними муж и отец и целый вечер впереди! Все так замечательно для меня складывалось, что лучшего нельзя было и желать. Меня весьма прельщало то, что передо мной стояли проблемы. Откровенное обольщение меня уже не увлекало. Это ведь не требует артистизма. Смею вас уверить, мне бы вовсе не хотелось, чтобы мистер Абдул Азиз, этот бдительный сторожевой пес, исчез на ночь по мановению волшебной палочки. Мне не нужны пирровы победы.
Я вышел из комнаты, и слуга направился вслед за мной. Мы спустились по лестнице, и, остановившись на площадке между этажами, я небрежно спросил:
– А что, вся семья спит на этом этаже?
– О да, - ответил слуга. - Вон там комната хозяина, - он указал на дверь, - а рядом - спальня миссис Азиз. Комната мисс Дайаны напротив.
Три отдельные комнаты. Все очень близко друг от друга. Практически недоступны. Я решил приберечь эту информацию на будущее и спустился к бассейну. Хозяин с хозяйкой были уже там.
– Моя дочь Дайана, - сказал хозяин.
Девушка в белом купальнике поднялась, и я поцеловал ей руку.
– Здравствуйте, мистер Корнелиус, - произнесла она.
От нее исходил тот же тяжелый животный запах, что и от матери, - серая амбра, мускус и касторка! Ну и запах - дух самки, бесстыдный и манящий! Я принюхивался как пес. Мне показалось, что она красивее своей родительницы, если это вообще возможно. Такие же большие темные глаза, такие же черные волосы и такой же овал лица, но ноги бесспорно длиннее, и было в ее фигуре что-то такое, что давало ей некоторое преимущество в сравнении с формами старшей женщины; она была более волнообразна, более подвижна и почти наверняка гораздо более гибка. Между тем у старшей женщины, которой было лет, наверное, тридцать семь, хотя выглядела она не более чем на двадцать пять, светились искорки в глазах, которым ее дочери нечего было противопоставить.
Принц Освальд только что поклялся, что похитит королеву - и к черту принцессу. Но теперь, когда он увидел принцессу во плоти, он не знает, кого из них предпочесть. Обе - и каждая по-своему - сулили неисчислимые наслаждения, притом одна была невинна и нетерпелива, другая - опытна и ненасытна. Правда заключалась в том, что ему хотелось их обеих: принцессу на закуску, а королеву в качестве основного блюда.
– В раздевалке вы найдете плавки, мистер Корнелиус, - говорила между тем миссис Азиз.
Я вошел в пристройку, где и переоделся, а когда вышел из нее. все трое уже плескались в воде. Я прыгнул в бассейн и присоединился к ним. Вода была такая холодная, что у меня перехватило дыхание.
– Я так и знал, что вы удивитесь, - рассмеявшись, сказал мистер Азиз. Вода охлаждена. Я велел поддерживать температуру в шестьдесят пять градусов100. В таком климате холодная вода освежает лучше.
Потом, когда солнце начало садиться, мы сели друг против друга в мокрых купальных костюмах, и слуга принес нам бледное ледяное мартини; именно с этого момента я начал очень медленно, очень осторожно, в присущей только мне манере соблазнять двух дам. Обычно, когда мне дают волю, труда для меня это особого не составляет. Небольшой оригинальный талант, которым мне случилось обладать - то есть умение гипнотизировать женщину словами - весьма редко меня подводит. В ход, разумеется, идут не только слова. Сами слова, безобидные, ничего не значащие слова произносятся ртом, тогда как главный посыл, интимное и волнующее обещание, исходит от всех членов и органов тела, а передается через глаза. Как это делается, я, честное слово, сказать не могу. Главное - что это действует безотказно. Как шпанские мушки. Я уверен, что если бы у Папы Римского была жена и она сидела бы напротив меня, то не прошло бы и пятнадцати минут, как она, стоило бы мне лишь сильно постараться, потянулась бы ко мне через стол с раскрытыми губами и сверкающими от желания глазами. Это не большой талант, во всяком случае не великий, но я тем не менее благодарен судьбе за то, что она меня им наградила, и всегда тщательно следил за тем, чтобы он не растрачивался попусту.
