Ирвин Уоллес - Слово
После этого он поднял голову.
— У вас больше нет другого багажа, который следовало бы предъявить к досмотру? Это все ваши вещи, мсье?
— Да, сэр. Всего один предмет со мной. Я выезжал всего лишь на пару дней. — Ренделлу было чертовски неловко объясняться перед таможенником, но они, не только здесь, но и в Соединенных Штатах, заставляли чувствовать вас себя виновными даже тогда, когда никакой вины за собой не чувствуешь. — Тут всего лишь смена белья, — прибавил Ренделл, поднимая «дипломат» выше.
— Вы не превышали предел импорта товаров на сумму 125 франков? Не приобрели никаких товаров, не получали ли подарков, которые бы превышали этот предел?
— Все так, как я указал в документе, — ответил Ренделл с ноткой раздражения в голосе. — Все это лишь мои личные вещи.
— То есть, вам нечего заявлять?
— Ничего. — Раздражение Ренделла лишь усилилось. — Моя декларация у вас. Я там все написал.
— Так, — ответил чиновник, вставая со стула. — Морис, — позвал он. Потом он вышел из бокса, подождал, пока его младший коллега займет место, и подошел к Ренделлу. — Следуйте за мной, мсье.
Разъяренный Ренделл направился вслед за таможенником; они прошли к выходу и протиснулись через сбитую массу посетителей. Вновь Ренделл попытался высмотреть де Фроома, желая попросить у него помощи, чтобы выйти за красную черту, но священника нигде не было видно.
Таможенник подошел к Ренделлу, уже совершенно разозленного затянувшейся сценой. Неожиданно, до Ренделла дошло, что сбоку появился еще один человек в мундире, и тут он узнал флегматичного полицейского, с которым разговаривал во время проверки паспорта.
— Эй, что здесь происходит? — запротестовал Ренделл.
— Сейчас мы спустимся вниз, — ровным тоном объяснил таможенник. — Это всего лишь формальность.
— Что за формальность?
— Обычная проверка багажа.
— Почему бы не провести ее на месте?
— Это могло бы задержать очередь. Для досмотра у нас имеются специальные помещения. — Он направился к эскалатору. — Следуйте за мной, мсье.
Тот заколебался, глянул на чиновника, потом оглянулся на стоящего сзади полицейского, после чего решил не сопротивляться. Сжав ручку «дипломата» покрепче, Ренделл пошел между двумя служащими аэропорта; спускаясь на эскалаторе, он почувствовал первые признаки тревоги; а ведь он считал, что все неприятности остались позади, в Италии.
Когда они уже пересекали зал первого этажа, направляясь к двери с надписью SORTIE, Ренделл еще раз решил протестовать:
— Мне кажется, джентльмены, что вы делаете ошибку.
Чиновники не ответили. Они провели Ренделла в большой зал, где пассажиры снимали свой багаж с поворотных площадок, и направили в сторону ряда пустых помещений с открытыми дверями, что почти незаметно располагались вдоль дальней стены зала. У одной двери на страже стоял жандарм, выставив напоказ дубинку и пистолет. Он кивнул таможеннику и полицейскому, которые эскортировали Ренделла.
— Ну а теперь, можете ли вы сказать, зачем меня сюда привели? — хотелось знать Ренделлу.
— Положите свой портфель на стойку, — спокойно сказал таможенник. — Откройте его для проверки, мсье.
Ренделл положил свой «дипломат» на стойку. После этого он начал копаться в карманах в поисках ключа.
— Я ведь уже говорил, что мне нечего было декларировать, — заявил он.
— Откройте это, пожалуйста.
Полицейский отошел в сторону, в то время как таможенник стоял рядом с Ренделлом, наблюдая, как тот открывает ключом замок и отстегивает защелки. Ренделл поднял крышку.
— Вот. Можете посмотреть сами.
Таможенник обошел Ренделла и встал над открытым портфелем. С профессиональным умением его руки скользнули вовнутрь, разыскивая скрытые карманы или фальшивое дно. После этого он начал перебирать рубашки, носки, пижаму. Он вынул несколько папок, раскрыл, просмотрел содержимое, затем отложил в сторону. После этого его рука проникла в самые недра портфеля, что-то нащупала и потянула наверх.
Это была грязная кожаная сумка Лебруна.
— Что это такое, мсье?
— Дешевая памятка из Рима, — торопливо объяснял Ренделл, пытаясь не показать собственную озабоченность. — Ни для кого, кроме меня, она не представляет никакой ценности. Факсимиле библейской рукописи. Я коллекционирую такие вещи.
Казалось, что таможенник его совершенно не слушает. Он открыл сумку, вытащил завернутый в шелк пакет, медленно развернул его и теперь разглядывал фрагмент папируса величиной с кленовый листок. Его взгляд направился куда-то за спину Ренделла.
— C'est bien ca, Inspecteur Queyras?
Полицейский из аэропорта сделал пару шагов вперед. Он кивнул:
— Je le crois, Monsieur Delaporte.
При этом он держал в руке одну из розовых карточек, которые Ренделл видел на его столе во время паспортного контроля. Полицейский глянул на карточку, а потом обратился к Ренделлу:
— Мсье Ренделл, я обязан сообщить вам, что в наш Отдел Расследований из Итальянской республики поступило предупреждение с просьбой задержать вас. Итальянское правосудие сообщило нам, что вы пытаетесь вывезти из Италии бесценное национальное достояние, не имея правительственного разрешения на его перемещение или законное владение. Поскольку подобные действия запрещены итальянским законодательством, в случае вашего возвращения в Италию вы будете подвергнуты суровому наказанию. Тем не менее…
Ренделл слушал чиновника, обратившись в камень — он просто не мог поверить сказанному. Как кто-либо в Италии мог узнать, что находится у него в портфеле?
— … заботы итальянского правительства не совсем волнуют правительство Франции, — продолжил на безупречном английском языке инспектор Квейрас. — Наше беспокойство заключается в том, что вы совершили flagrant delit, другими словами, вы спрятали в своем багаже объект, обладающий громадной ценностью, и не заявили о нем при таможенном досмотре, равно как пытались провезти его контрабандой во Францию. Это является нарушением наших законов, мсье, что, в свою очередь, наказуется…
— Ничего я не прятал! — взорвался Ренделл. — Я ни о чем не заявлял, потому что у меня нет ничего ценного, что стоило бы вносить в декларацию!
— Итальянское правительство, похоже, имеет другие виды на этот папирус, — спокойно заметил инспектор.
— Другие виды? Тут не может быть никаких других видов. Что им известно об этом клочке папируса? Знаю только я один. Я скажу вам — послушайте, не делайте себя глупцами — этот клочок в сумке в плане денег ничего не стоит; это всего лишь имитация, подделка, которая лишь притворяется оригиналом. Он не представляет ценности ни для кого, кроме меня. Сам же по себе, по собственным свойствам, он не стоит даже су, даже цента.
Полицейский офицер пожал плечами.
— Посмотрим, мсье. В этих вопросах имеются свои специалисты, и с одним из них мы уже связались, чтобы он провел экспертизу и дал свое заключение. Но, пока все это будет делаться…
Он отошел от изумленного Ренделла и взял кусочек папируса у таможенника. После этого он завернул его в шелк, потом уложил в кожаный кошель.
— … пока эта проверка будет производится, мсье Ренделл, — закончил полицейский, — мы конфискуем данный объект.
Держа кошель в руке он направился к выходу из комнаты.
— Погодите! Куда вы собрались с этим? — не успокаивался Ренделл.
У самых дверей инспектор обернулся.
— А вот это уже не ваше дело, а наше.
Ренделл чувствовал, как из-за такой несправедливости в нем вскипает ярость. Сейчас он потеряет папирус, свое ценное достояние, свое доказательство подделки, и все из-за этих придурков-бюрократов! Этого не может быть! Такого не должно быть!
— Нет! — закричал он, после чего дернулся вперед, схватил полицейского за руку и развернул к себе лицом.
— Нет, черт вас подери, вы не заберете это! — Он потянулся за кожаной сумкой. Инспектор попытался оттолкнуть его, но Ренделл уже захватил его шею локтем и нажал; полицейский выпустил кошель, и Ренделл тут же схватил ее.
Шатаясь из стороны в сторону, держась обеими руками за горло, полицейский прохрипел:
— Bon Dieu, attrape cet imbecile!
Ренделл прижал кошель к груди, но в этот момент на него напал таможенник. Взбешенный американец отпрыгнул в сторону, пытаясь обойти нового врага. Таможенник выругался и возобновил попытку нападения, схватив Ренделла за руку; и вдруг нападавших сделалось больше, вдвое больше — это был жандарм, что до того стоял за дверью, и полицейский; они вцепились в американца и прижали его к стенке, не давая пошевелить руками.
Пытаясь сражаться вслепую, чтобы освободиться, Ренделл внезапно увидел, как на него надвигается чье-то колено. Он попытался увернуться, но колено врезалось ему прямо в низ живота. Резкая, ужасная боль пронзила тело Ренделла от яиц, через все внутренности, и, казалось, вместе с криком выплеснулась из горла. Он застонал, закрыл глаза, пытаясь собрать остатки сил, но почувствовал, как сумка выпадает из рук. Сам он сполз по стенке на пол, и там уже свернулся клубочком, воя словно раненное животное.
