Джеймс Риз - Книга теней
Надев башмаки, я не без труда спустилась вниз по темной лестнице, прошла через общие залы гостиницы, пустые, но наполненные густым дымом и запахом тушеного мяса, и выбралась на узкую улочку. С собой я взяла обе книги: Себастьяны и… Бога – и теперь стояла на темной улице, держа их под мышками. От булыжников мостовой несло холодом, в воздухе стоял запах реки и дыма от бесчисленных городских дымоходов. Глядя вверх на темные деревянные дома, которые, казалось, наклонились над улицей и смотрели на меня, я гадала, в какую сторону идти. Карты и путеводители, которые должны были направлять и разъяснять, остались в экипаже. Я ничего не знала об Анже, но все же решила идти по улице, ведущей вниз от гостиницы и замка-крепости, господствовавшей над местностью.
Вскоре я увидела на городской башне, что до полуночи осталось еще два часа. Это подтвердили и часы, висящие в витрине charcuterie[110] среди мертвенно-бледных свиных голов и покрывшихся коркой брусков паштета. Только тогда я решила отыскать таверну и, должна признаться, наслаждалась, просто упивалась своей нынешней свободой. (Разве я могла раньше ходить куда-нибудь по собственному желанию, а не потому, что это предписывал монастырский распорядок или даже мои спасители?)
Таверну с невероятным названием «La Grosse Poule»[111] я обнаружила немного дальше, вниз по реке. Там сидели лишь несколько завсегдатаев, людей, очевидно, видавших виды, и я уединилась в темном углу с кружкой пива и Библией. Читала я при свете единственной тонкой сальной свечи. И хотя она очень быстро догорела, лишив меня своего скромного тепла, но зато косые взгляды жителей Анже бросали меня в жар. К счастью, они вскоре примирились, что среди них чужак.
Во второй главе Первой Книги Моисеевой я прочла о райских реках Фисоне, Тихоне, Хиддекеле и Евфрате. Обращалась я, признаться, и еще к нескольким более знакомым местам Библии, чтение которых несло мне успокоение в прежние времена. Я еще не выпила и половины кружки.
Итак, я располагала парой свободных часов, чтобы обдумать заклинание. Я могла бы сидеть в таверне вполне довольная собой, если бы одна из притч Ветхого Завета не навела меня на мрачные мысли. Я погрузилась в размышления о том, о чем не думала с тех пор, как покинула Равендаль, – о приходе крови. В Равендале я узнала, как мне суждено умереть: ведь кровь любой ведьмы всегда готова предать ее – она убегает, как вода из котелка, оставленного на огне без присмотра. Описания прихода крови, прочитанные мной в «Книге» Себастьяны, были ужасны: он застигал ведьм врасплох, по сути, без всякого предупреждения – красная жидкость начинала вдруг течь из всех отверстий. Там было написано, что большинство ведьм буквально видели приход крови, словно они выглядывают из окна, к которому вплотную подступил красный прилив, и весь мир для них окрашен в красный цвет. Даже глаза их становятся темно-красными! Сначала кровь сочится из пор розово-красной испариной. Красная влага капает из ноздрей и стекает из ушей к шее. Мягкие ткани набухают под ногтями, пока они не соскальзывают с пальцев рук и ног. Кровь струится потоком из половых органов. И, наконец, с особой силой хлещет изо рта. Таким образом кровь вытекает через каждое отверстие на теле, и ведьма находит свою красную смерть. Для всех ведьм конец один.
Я заказала вторую кружку пива и попыталась убедить себя, что мне не следует беспокоиться о крови, поскольку ничего с этим нельзя поделать. Оставалось только надеяться, что пройдет еще много-много лет, прежде чем я точно узнаю на собственном опыте, что такое приход крови. («Такой конец, – пишет Себастьяна, цитируя Теоточчи, – конечно, ужасен, но это – ничто в сравнении с жизнью, которая может ему предшествовать, – длинной, волшебной, необычной ».)
Открыв «Книгу» Себастьяны, я нашла те записи, где говорится о попытках скандинавской сестры избежать такой участи. На сей раз я решила действовать более осторожно. Я, конечно, не могла убить Мадлен, но и не хотела ничего иного, кроме как достичь желанной цели: прекратить кровотечение. Я сидела и упражнялась в заклинаниях, шепча слова, вверяя их своей памяти. Заказав третью кружку пива, я словно наблюдала себя со стороны – ведьму за работой.
Я была так взволнована, так поглощена собой, с нетерпением ожидая прихода назначенного часа, что внезапно раздавшийся крик ошеломил меня. Кричал сидевший неподалеку огромный мускулистый человек, крепкими, как канат, руками которого я восхищалась, наблюдая, как он читает газету «Le Cornet d'Anjou»[112] с последними новостями. Он вскочил, из его ноздрей струилась кровь. Она залила рубашку на груди, забрызгала маленький круглый столик, оставив красные полосы на развернутой газете. Человек поднял к лицу сжатые в кулаки руки, но это не помогло: кровь сочилась между пальцев.
Я встала, подошла к нему и принялась извиняться. Трактирщик, стоявший перед нами, массивный, как тот замок, что возвышался над городом, спросил: «А к вам-то это какое отношение имеет, милейший?» Оба мужчины воззрились на меня: один – охваченный паникой, другой – сбитый с толку.
– Я… я просто сидел здесь и бросил взгляд… случайно…
– Положите его плашмя на спину, – посоветовала жена трактирщика, расстилая на полу тряпки, принесенные из чулана.
– Вы полагаете, что положить человека плашмя на спину – лучший выход из любого затруднительного положения? – пошутил бородач, сидевший на углу трактирной стойки. Несколько человек рядом с ним рассмеялись, но смех оборвался, когда истекающий кровью повернулся к нам и тут же рухнул, потеряв сознание. Я вытащила банкноту из кармана камзола и положила ее на стол, хотя и помнила слова Мишеля о том, что за три такие бумажки можно купить здоровенную лошадь. Никем не замеченная, я покинула таверну «La Grosse Poule» , повторяя те же заклинания задом наперед: больше я ничего не могла придумать. Я шла по темным-темным городским улицам, все еще сжимая в руке высокую оловянную кружку с пивом. Залпом опорожнив, я поставила ее на ближайший подоконник и, испуганная, не вполне твердой походкой поспешила дальше.
Вернувшись в гостиницу, я обнаружила там призраков: судя по холодку в комнате, они только что явились.
– Но еще не полночь, – сказала я слишком поспешно, понимая, что мое поведение в таверне заслуживает порицания.
– Мы хорошо знаем, который теперь час, – откликнулся священник. – Мы пришли раньше, что из этого?
– Желаем услышать, что там у тебя за идея. Эта кровь преследует меня уже не одно столетие, и я надеюсь, что с твоей помощью избавлюсь от мучений через несколько дней, никак не более. А теперь мы хотим, чтобы ты показала себя. Очень хотим , – добавила Мадлен, повернувшись к священнику.
