Наталья Иванова - Новый Белкин (сборник)
6
...Они возвращались. Борттехник, сидя на скамейке в чужом салоне, пытался прогнать навязчивые сцены собственной смерти в вероятном прошлом получасовой давности. Смерти шли чередой, одна страшнее другой, – вплоть до отрезания головы, – этот вариант, уже булькая и задыхаясь, он пытался предупредить, подорвавшись на гранате, но никак не решался разжать руку.
В пылу борьбы он даже не заметил, что навстречу им пролетела пара с техбригадой и экипажем. Бригада заменила пробитый хвостовой редуктор, и когда солнце, красное как клюква, сидело на западных горах, хромой вертолет приземлился на базе.
Где в это время был его борттехник, автор точно не помнит. Он вообще не видит борттехника в первый час после прилета – его как бы не было на земле. Дальше понемногу проясняется. Кажется, быстро смеркалось – да, уже было темно, потому что костер за баней в окопе был ярок. Пили тут же, в ожидании закуски. Банщик пожарил мясо козы, подстреленной «мессерами» на обратном пути, – автор помнит, как ее разделывали в том же окопе. Он помнит, как потекла в пустое ведро вялая, прерывисто-густая струйка крови; отломилась с сухим треском козья нога, и ее выбросили на поверхность. Из мрака появились собаки и набросились на обломок с копытцем. Им выбросили еще ноги и голову. Ее тут же подобрал солдат с ножовкой, аккуратно отпилил крышку черепа с прямыми, кручеными винтом рожками, и боком, по-крабьи, заскользил в сторону. Его остановил майор:
– Куда понес, шустрый? Это – моя добыча. – И, обращаясь к борттехнику: – Как, пулеметчик, головка бо-бо? Пойдем-ка, я тебя полечу, у меня средство есть.
Он завел борттехника в предбанник, жестко держа за локоть, развернул к себе.
– Ты после прилета сходил, отметился?
– Куда?
– Куда, куда! К ней. Показался бы: вот, мол, жив, почти здоров. Друг все-таки... Иди, иди, пусть она тебе башку хоть продезинфицирует и заклеит – вон как рассадил, – а у нее «БФ» медицинский есть. Потом потихоньку двигайте ко мне в балок. Я сейчас попарюсь и приду. И вот еще – рога мои захвати, не пойду же я с ними по городку. А хочешь, себе возьми. Не простая коза-то!
– А какая? – тупо спросил борттехник, глядя на зазубренный срез кости..
– Семен Семеныч!.. Ведь на ее месте должен был быть ты... – майор ткнул его твердым пальцем в грудь. – Если бы не я, – и он холодно засмеялся.
...В комнате, в полумраке, ветер от кондиционера шевелит цветы, высаженные в длинном цинке.
– Тебе сейчас нельзя напрягаться, давай я посмотрю голову. Надо промыть перекисью. Положи вот так, не дергайся. Ну что за блудливые руки, я же...
Пока ее пальцы осторожно перебирают его волосы, он сонно думает в ее колени: не хочу засыпать, после сна все уйдет, этот день кончится – а эта ночь должна быть бесконечна, как новогодняя, и все должны веселиться и ходить друг к другу в гости с бутылками, но я очень устал, так жалко пропустить этот праздник, этот карнавал жизни – и в общем веселье всегда найдется темный уголок, куда можно спрятаться с ней...
– Щиплет? – она дует, склонившись, но он уже не отвечает.
Он будет спать пятнадцать минут – головой на ее коленях, окружив руками. Пока автор не постучит по его голове – ей неудобно, да и подозрительно долго вы отсутствуете, друзья. Майор уже выходит из бани и думает – где вы сейчас и чем занимаетесь?
...Сейчас они идут по темному городку взявшись за руки. Они шарахаются от теней, выныривающих из-за углов, от скрипа песка под чужими ногами, – руки испуганно разлетаются, потом снова находят друг друга. Возле майорского балка, в темноте у лестницы он останавливает ее, поворачивает к себе, обнимает, шепчет на ухо...А она улыбается, она улыбается, закрывая глаза... Не торопитесь, думает автор, постойте еще минутку так, вы же не знаете, что будет дальше. Майор подождет...
Майор лежал на кровати и тренькал на гитаре.
– Ну, наконец-то, – сказал он. – Вы там спали, что ли? А тебя точно только за смертью посылать. Я тут мяса принес, полкозы заныкал, отдельно пожарили, и водка уже остыла. Слушай, почему до сих пор подругу не завел – здесь много девушек красивых. Сейчас было бы кому за тобой поухаживать, второй день рождения отпраздновать. А так – опять втроем... Ладно, будем считать, семейный праздник.
Сидели, выпивали, ели сухое и пористое, как пенопласт, мясо козы. Майор рассказывал историю спасения, все время подливая в стакан борттехника.
– Наверное, ему нельзя так много, – сказала она. – Вдруг сотрясение мозга...
– Какого, на хрен, мозга? – горлышком бутылки отодвигая ее руку, сказал майор. – У военных нет мозгов. Один мозжечок, блин! Я, например, полный идиот, несмотря на целого майора! А он вообще студент! Давай пей, студент, это лучшее лекарство от страха, который приходит ночью. Останешься сегодня один, закроешь глаза и будешь кино смотреть про сегодня: то падаешь не так удачно, – ты же не раз представлял это хряссь?! – то пулю ловишь, то взрываешься и горишь, – вертишься, мокрые простыни накручиваешь, – нет, без водки не уснуть. Если, конечно, один спишь, – и он подмигнул ему. – Мне вот бояться нечего, а ты давай, пей.
Вдруг он встал, взял сигареты, гитару, и со словами: «Пойду, подышу» – вышел.
Борттехник тут же распустил руки и губы, но она уклонилась:
– Мне надо выйти за ним. Ты не видишь, а он пьян и зол. Не знаю, чем все это закончится...
Борттехник остался один. Он положил гудящую голову на руки и закрыл глаза. Но задремать он не успел. Она вернулась:
– Он тебя зовет. Что-то мне не нравится это. Ни в чем не признавайся. А еще лучше, попробуй уйти, скажи, что голова болит. О господи, какая я дура...
Борттехник вышел в темноту. Майор сидел на высоком крыльце склонив голову на гитару. Не глядя на присевшего рядом борттехника, протянул ему плоскую фляжку с коньяком, пробежал пальцами по струнам. Вдруг задушил струны ладонью, сказал:
– А здорово мы сегодня повоевали! Понравилось тебе? Посыпался ты сегодня впервые, потом чуть не грохнули, – чувствуешь эту дрожь? Она сразу не проходит. Это излишек силы в тебе бродит – пренеприятнейшее ощущение, – тело только зарядилось по полной, а уже все и кончилось... На земле-то успели сцепиться? Или мы раньше?
– Немножко, – сказал борттехник. – Когда за пулеметом на борт вернулся, там один уже был. Я весь магазин в него выпустил.
– Завалил?
– Не знаю, – сказал борттехник. – Я убежал.
– Да и черт с ним. Все равно здорово. Наложить в штаны и с полными штанами продолжать воевать – тоже кайф... Но лучше не бояться. Война как Вий – увидит испуганного и скажет пулям: вот он! Нужно всегда быть быстрее самой войны, а это значит никогда не думать, прежде чем нажать на спуск. И никогда не жалеть после... Ты просто должен стать частью ее организма, и тогда она не тронет тебя.
