Сумерки мира - Херцог Вернер

ЛУБАНГ

Начиная с конца 1972 года

Уже два года (или два мгновения?) Онода — подвижная часть джунглей. Однажды, поняв, что ему не миновать встречи с отрядом стремительно наступающих филиппинцев, он поспешно кидается на землю, в последний момент забрасывая себя листьями. Второпях один из солдат, не заметив его, наступает ему на руку.

Костер. Цикады. Москиты. Дождь, дождь. Онода полностью погружен в себя. Он разбивает ракушки моллюсков о скалы на суровом западном побережье. Он разводит костры, как лесники, не оставляя следов. Он думает, что о нем забыли, но однажды со смотровой площадки Лоок он видит несколько человек. Один из них, словно рюкзак, несет на плечах громкоговоритель, он удаляется все ниже, Онода не видит лица. Голос зовет по-японски:

— Это твой брат, это твой брат. Я Тосио, твой брат.

На мгновение Онода замирает.

— Хироо, брат, — призывает голос, — послушай меня.

Онода застывает, словно окаменев. Чего нельзя помыслить, того не может быть.

— Выходи, брат, выходи, выходи. Выходи.

Голос удаляется, его уже едва слышно.

Онода изо всех сил прислушивается.

— Я сейчас спою песню, — звучит далекий голос. — Брат Хироо, помнишь песню, которую мы пели во время цветения сакуры?

Онода слышит только начало песни, затем джунгли делают глубокий вдох и поглощают голос. «Лепестки тонут, это души павших, они парят...»

Что это было? Брат или призрачная химера? Онода не может вписать это событие в свою картину мира. Теперь он живет с этим противоречием. Если это действительно брат, почему он слышит его голос в течение нескольких недель в разных частях острова? Он все больше уверяется в правильности ответа: если с поисковым отрядом был брат, то он давал понять с помощью, можно сказать, секретного кода, что истинной задачей группы было исследование всех уголков Лубанга, чтобы подробно зафиксировать топографию и подготовить лучшие карты к скорому возвращению Императорской армии. Реальность полна тайных кодов или же тайные коды полны реальности, словно жилы руды в горной породе.

Время останавливается на несколько недель. Вернее, не останавливается—его просто не существует. Затем оно вдруг торопится, перепрыгивая недели, месяцы, потому лишь, что дыхание ветра взметнуло листья. Онода двигается как лунатик, но даже это ему только кажется. В нем живут двое. Другой Онода всегда настороже, все видит, все слышит. Он готов ко всему. Но он не может быть просто джунглями, просто частью природы. Он должен напомнить жителям острова о своей задаче. Он выходит на открытое место на северной равнине возле города Лубанг и делает выстрел за выстрелом в пустоту. Здесь никого нет. Ему не нужны припасы. Ему нужно, чтобы его услышали.

ЛУБАНГ,

ПРИТОК ВАКАЯМА

9 марта 1974 года, 8:00

Японский флаг развевается над большим шатром, в котором человек может стоять не нагибаясь. Рядом палатка Сузуки. Онода прячется в камышах у слияния двух ручьев. Он не двигается. Никого, ни филиппинских солдат, ни репортеров, это явно не засада. Сузуки выползает из палатки и чистит зубы прямо там, где находится Онода, не замечая его.

— Не двигайтесь, — спокойно говорит Онода, его винтовка направлена прямо в затылок Сузуки.

— Онода, — говорит Сузуки, — Хироо Онода.

— Вы сдержали слово. Повернитесь.

— Со мной ваш командир из Токио, — говорит Сузуки в дуло винтовки, — майор Танигути.

— И больше никого?

— Никого. Отряд элитного Филиппинского армейского корпуса ждет вас на вершине Пятьсот.

— С оружием? — спрашивает Онода.

— Да, но они поднимут его в вашу честь.

— Где мой командир? — Онода осторожен. — Я не могу исключать, что все это — военная хитрость.

— Майор, — окликает Сузуки, — не могли бы вы выйти? Лейтенант Онода здесь.

Но майора не видно, он еще не надел сапоги. Онода занимает позицию у входа в большой шатер. Он видит руки, которые возятся с застежкой. Наконец из шатра выходит Танигути, пожилой человек восьми Десяти восьми лет, слегка сгорбленный, седой.

— Лейтенант, — говорит он,  — я вас узнал. Вы стали взрослым мужчиной.

Онода отдает честь, делает два шага назад и берет винтовку на караул.

— Вы узнаете меня? — спрашивает Танигути.

— Так точно, господин майор. — Онода вытягивается еще сильнее.

— Сейчас я зачитаю вам инструкции из штаба армии.

На Танигути нет униформы, только армейская рубашка и фуражка спецназа. Он держит перед собой лист бумаги, вытянув руки на официальный манер.

— В соответствии с императорским приказом, Четырнадцатая армия и все остальные японские части прекратили боевые действия. Подразделениям, относящимся к особой группе Генерального штаба Четырнадцатой армии, надлежит немедленно прекратить военные действия. Они переходят под командование Вооруженных сил Филиппин и должны следовать их инструкциям.

Лицо Оноды неподвижно. Он отдает честь.

— Лейтенант, ваша война окончена.

Поскольку Онода словно окоченел, Танигути обращается к нему другим, очень личным тоном:

— Лейтенант, как вы себя чувствуете?

Пустое лицо Оноды ничего не выражает, он напоминает труп.

— Господин майор, во мне бушует буря.

— Вольно, лейтенант, — говорит Танигути. — Чтобы соблюсти формальности, я должен добавить, что этот приказ вступает в силу сегодня, в 8:00, девятого марта 1974 года.

Онода оседает на землю, словно его ударили дубинкой под колени. Майор удивлен.

— Что с вами, лейтенант?

Но Онода как будто проглотил язык.

— Говорите, — подбадривает его Танигути.

— Если сегодня девятое марта, — растерянно говорит Онода, то я отстал от календаря на пять дней.

— Вы отстали на двадцать девять лет, — отвечает Танигути.

По дороге на вершину Пятьсот Онода спрашивает, нельзя ли сделать крюк. Он хочет забрать свой фамильный меч из тайника в стволе дерева. Меч в идеальном состоянии, ни малейшего намека на ржавчину. На лезвии вспыхивает солнце. Позже Онода признается, что до последнего надеялся, что майор доверительно наклонится и объяснит, что все это лишь театральная постановка, чтобы испытать его стойкость.

ЛУБАНГ,

ВЕРШИНА ПЯТЬСОТ

9 марта 1974 года, 10:30

Лысая вершина выглядит иначе. Недавно возведенная радиолокационная станция изменила ее очертания. Элитное подразделение филиппинской армии ожидает их на позиции. Танигути первым выходит на открытое пространство, за ним следует Онода. Командир отдает приказ, и подразделение берет винтовки на караул. Онода вдет строевым шагом, механически, словно все это лишь игра его воображения. В конце строя ждет самый высокопоставленный генерал филиппинской армии. Онода подходит к нему, отдает честь и передает винтовку. Затем на выпрямленных руках он протягивает меч, но генерал тут же возвращает его обратно.

— Самурай хранит свой меч, — отрывисто говорит он.

Онода выглядит так, будто не испытывает никаких эмоций, но позже он признается, что все внутри его кричало.

И вот еще что: вскоре после возвращения Оноды в Японию Норио Сузуки, как и планировал, отправился с экспедицией в Гималаи, чтобы найти йети. На Дхаулагири он попал под лавину и погиб. Хироо Онода немедленно выехал из Японии в Непал. В сопровождении шерпа ¹⁸ он совершил трехнедельный поход, поднявшись на высоту более пяти тысяч метров по величественному южному склону могучего восьмитысячника. У могилы Сузуки шерпы возвели каменную пирамиду.

Носильщик Оноды снимает рюкзак.

— Вот его могила.

Онода чувствует, словно огромные кулаки обрушиваются на него с неба, будто непостижимая природа снежных гор, ледников и ущелий вот-вот разорвет его пополам. Он делает шаг к груде камней. Только трепетание молитвенных флажков напоминает о жизни. С лицом, столь же неподвижным, как все вокруг, Онода вытягивается во фронт. Облака на секунду пропускают робкий луч. Ни землетрясения, ни раскатов грома. Только тишина.