Ольга Карпович - Семейная тайна
– Мне жаль, я на самом деле не могу сказать тебе ничего определенного про состояние твоего отца, – сдержанно произнес Новиков. – Я делаю все возможное, мы все делаем все возможное… Но гарантий никаких, и как скоро все может закончиться…
Он развел руками.
Александру прямо-таки гипнотизировали эти руки – сильные, ловкие, умелые. На одну секунду ей захотелось вдруг, чтобы Андрей шагнул вперед – и обнял ее этими самыми руками. Захотелось ощутить их тепло и уверенную силу, прижаться лицом к клетчатой рубашке, хранящей тепло и аромат его тела…
Александра на мгновение зажмурилась, прогоняя нелепые фантазии.
Этот человек когда-то уже продемонстрировал ей, что вся его теплота и надежность – обманчивы. И у нее не было никаких оснований для того, чтобы это мнение поменять. Тем более теперь, когда, возможно, именно он виновен в неприятностях отца с министерством и в его болезни!
– Я понимаю, – кивнула она. – В любом случае – спасибо. Я постараюсь задержаться здесь еще на два-три дня, но потом мне все же придется уехать. Извини… – она замялась. – Извини, что повысила голос. Нервы на пределе, я просто сорвалась. Это было неправильно, я сожалею.
– Все нормально, – качнул головой Андрей. – Я тоже не должен был. Буду рад, если ты сможешь еще зайти. Я покажу тебе, что нового в санатории.
– Не уверена, что у меня получится выкроить время, – отозвалась Александра. – Но, может быть, зайду. Спасибо. Спокойной ночи.
Она уже взялась за ручку двери в кабинет, когда приглушенный голос Андрея остановил ее.
– Саша, – окликнул он.
И голос его звучал так знакомо, так мягко и завораживающе, словно в одно мгновение отбрасывая ее на двадцать лет назад…
– Что? – шепотом спросила она, не оборачиваясь.
– Саша, что ты имела в виду, говоря, что теперь моей карьере ничто не угрожает и я могу позволить себе просто чувствовать? По-твоему, я… был нечестен с тобой тогда, потому что моей карьере что-то угрожало?
Александра замерла на месте, тупо глядя перед собой в полированную поверхность двери. Перед глазами расплывались полосы и завитки узора, вырисованного самой природой в структуре дерева.
– Это совершенно неважно сейчас, Андрей, – наконец глухо произнесла она. – Не имеет никакого значения. Все закончилось много лет назад, и… Спокойной ночи.
Она быстро вышла из кабинета, так и не обер-нувшись.
В больничном парке уже совсем стемнело.
Над деревьями распахнулся темно-фиолетовый, унизанный серебристыми звездами небесный свод. Слабый ветер доносил откуда-то свежий запах речной воды и сосновой хвои.
Александра некоторое время быстро шла по главной аллее, не думая, куда направляется, ничего не замечая вокруг. Лишь когда волнение немного отступило, она сообразила вдруг, что пойти здесь ей некуда, кроме как в родительский дом.
После разговора с Андреем, всколыхнувшего внутри что-то смутное, болезненное, то, что она долгие годы пыталась вытеснить, возвращаться в гнетущую атмосферу родительского дома, где лежал в беспамятстве отец, всхлипывала мать и грызлись между собой Макс и Вероника, казалось выше ее сил…
Александра свернула с аллеи и пошла влево, пробираясь между темневших в ночном воздухе деревьев и кустов. Если она правильно помнит – там, в глубине парка, за третьим лечебным корпусом, должна быть старая полуразрушенная беседка. Ее почти не видно за разросшимся кустарником, поэтому во время ремонтов территории о ней забывали и не трогали. Конечно, за прошедшие годы от старой беседки могло ничего и не остаться…
Александра пробралась в глубь парка и разглядела едва видимые из-за старых липовых стволов деревянные колонны.
Значит, беседка все еще на месте.
Часть резной балюстрады обвалилась, дощатый пол прогнил и местами провалился, колонны, поддерживавшие прохудившуюся крышу, были исписаны.
Где-то здесь должны быть вырезаны перочинным ножом две сплетающиеся буквы А. В такую темень не найдешь, конечно…
Александра осторожно опустилась на опоясывавшую беседку изнутри деревянную скамью, облокотилась о колени и спрятала лицо в ладонях.
Курить хотелось смертельно.
Впервые за долгие годы она вдруг начала мечтать о сигарете. Александра даже обрадовалась тому, что взять сигарету ей было неоткуда. Она так долго вела здоровый образ жизни – вегетарианство, абонемент в спортивном клубе, никакого фастфуда, минимум алкоголя и, уж конечно, никакого курения! Неужели теперь, из-за одного разговора с Андреем, позволить всему полететь к черту?! Где же тогда ее хваленые выдержка и хладнокровие?..
Что, в сущности, произошло?
Он сказал ей, что она изменилась, упрекнул в черствости, а она не сдержалась и вскользь упомянула об их прошлом, о чем поклялась самой себе никогда не вспоминать.
Ну и что?
Что бы там ни было когда-то между ними, прошло уже двадцать лет.
Двадцать лет. Господи…
Впервые она услышала об Андрее в семнадцать.
Она тогда только поступила на юридический факультет МГУ, и отец, все еще не смирившийся с тем, что старшая дочь не захотела пойти по его линии, неизменно хмурился, когда ей случалось упомянуть что-то об учебе. Но в тот октябрьский день – кажется, это была пятница – Алексей Михайлович явился к ужину на удивление веселым, едва ли не напевающим. Он чмокнул в золотистые упругие локоны шестилетнюю Нику, взъерошил Максу на макушке волосы, на ходу приобнял уже сидевшую у стола Сашу за плечи и, опустившись на свое место, сказал матери, разливавшей по тарелкам борщ:
– Ты не представляешь, кто мне написал!
– Мм… Кто? – не слишком заинтересованно спросила Лидия Сергеевна.
– Галина! – торжественно провозгласил отец.
Мать неловко перехватила половник, черенок вдруг выскользнул из пальцев. Половник упал в супницу, багровые брызги борща полетели прямо на отцовскую белую рубашку.
– Лида, ну, елки зеленые! – рыкнул Алексей Михайлович.
– Ой, прости, Алешенька! – тут же подхватилась мать. – Сейчас принесу чистую.
– Да черт с ней, высохнет, – отмахнулся отец. – После обеда сменю, я голодный, как собака. Так вот, я говорю: Галина мне написала, помнишь ее?
– Нет, – коротко отозвалась мать, поджимая губы.
– Ну, Галка Каляева, однокурсница наша, остроносенькая такая. Помнишь?
Мать, не глядя на него, пожала плечами, шлепнула по руке Веронику, тянувшуюся к вазе с конфетами, а Максу в тарелку отправила огромный сметанный – айсберг.
– Ты представляешь, ее сын Андрей, оказывается, сейчас в Москве учится, в Первом меде. Вот молодец парень, а? Ровесник нашей Сашки.
