Ольга Карпович - Семейная тайна
Александра осторожно постучала в тяжелую деревянную дверь с табличкой «главврач Новиков А. П.» и, не дожидаясь ответа, заглянула в кабинет.
Андрей стоял у окна, выходившего на задний двор санатория, и говорил по мобильному. Если он и был удивлен, увидев Александру, то не подал виду, быстро кивнув ей, приглашая подождать, пока он не закончит разговор.
– Значит, я могу рассчитывать: послезавтра, в крайнем случае в понедельник, – сказал он кому-то. – Да, дело не терпит, сам понимаешь. Нужно спешить, иначе может быть поздно. Конечно, я подъеду, переговорю с ним сам.
Александра опустилась в кресло для посетителей, напряженно прислушиваясь к репликам Андрея. Было очевидно, что, несмотря на позднее время, разговор шел о работе.
«Нужно спешить… может быть поздно…»
Что может быть поздно?
Скончается действующий директор санатория Воронцов?
Значит, мать была права, и Новиков спешит заручиться министерской поддержкой, чтобы после смерти отца занять место директора?
В чем еще она права?
В том, что Новиков намеренно подсидел отца через своего министерского приятеля и фактически довел его до инсульта?
Эта мысль оставила неприятное скребущее чувство. Отчего-то ей не хотелось думать об Андрее как о интригане и предателе.
Странно. Ей казалось, что все эти годы она именно так о нем и думала.
Выходит, нет?..
Андрей закончил разговор, попрощался и отложил мобильный. Затем поднял глаза на Александру – усталые, поблекшие, словно глубокую синеву присыпало пеплом.
Отчего у нее вдруг пересохли губы?..
– Я пришла… – она сухо откашлялась. – Мне нужно подробнее узнать о состоянии отца.
– Да, конечно, – с пониманием кивнул он. – Я расскажу.
Андрей взял с тумбочки белую картонную папку – медицинскую карту Алексея Михайловича, полистал ее, еще раз просматривая записи, результаты анализов и клинических исследований.
– Что я могу сказать… Состояние крайне тяжелое. Кардиограмма неплохая, сердце пока справляется. Что касается остального…
Он говорил уверенно, сыпал медицинскими терминами, в которых Саша ничего не понимала, заставляя ее чувствовать себя невежественной маленькой девочкой, нахально влезшей в беседу взрослых. Она нетерпеливо повела плечами, склонилась над столом, пытаясь рассмотреть что-то в развернутой перед Новиковым карте. До нее донесся слабый запах одеколона Андрея, запах горячего утюга от медицинского халата, наброшенного на плечи главврача. Это сбивало с толку, действовало на нервы, и Александра раздражалась на саму себя – она слишком остро реагировала на мелочи в присутствии этого мужчины.
– Андрей, – остановила она его. – Подожди. Ты забываешь, что я не медик, и половина того, что ты говоришь, мне непонятна. Мне нужно четко понимать, каковы перспективы. Я не могу задерживаться здесь, у меня сейчас очень сложный момент на работе, и если…
Андрей резко выдохнул, посмотрел на нее в упор и бросил:
– Саша, ты понимаешь, что фактически спрашиваешь меня сейчас, как скоро твой отец умрет? Могу ли я гарантировать, что это не продлится слишком долго…
– Что? – ахнула она. – Я… Нет, я просто…
И тут же разозлилась на собственное смущение:
– По-твоему, я чем-то помогу отцу, если буду сидеть тут и лить слезы? К твоему сведению, мне действительно нужно вернуься как можно скорее, а от того, что я буду сидеть здесь и картинно страдать, никому лучше не станет!
– Почему ты так торопишься уехать? – вдруг жестко спросил Андрей. – Тебя кто-то ждет там?
– Да, меня ждут, – с вызовом отозвалась она. – Мои коллеги, мои клиенты. Они зависят от меня. Если я не приеду вовремя, кто-то из них может потерять деньги, время, имущество, свободу, наконец. О, я понимаю, – резко отреагировала она, заметив скептическую усмешку Новикова, – тебе все это кажется таким мелким, неважным, от тебя-то ведь зависят человеческие жизни! Но поверь: моя работа тоже имеет для людей большое значение.
– Я в этом и не сомневаюсь. – Новиков встал, обошел стол и остановился рядом с ее креслом.
Александре неприятно было, что он нависает над ней, смотрит на нее сверху вниз. Но она подавила первый порыв – вскочить на ноги – и осталась сидеть.
– Я в этом не сомневаюсь, – повторил Новиков. – Просто ты… Я не могу понять… Ты же не была такой раньше! Ты так напряжена из-за работы, как будто, кроме нее, больше ничего не существует. Честное слово, создается впечатление, что она беспокоит тебя больше, чем состояние отца.
Александра все-таки вскочила, чувствуя, что больше не может справиться с гневом, едким облаком поднимавшимся изнутри:
– Кто ты такой, чтобы меня отчитывать за черствость, а? Ты – всего лишь лечащий врач моего отца, занимайся своим делом и не пытайся лезть мне в душу! Кроме того, очень забавно услышать именно от тебя рассуждения на тему: карьера не главное, главное – семья. Кажется, когда-то именно ты внушал мне совершенно другое!
Лицо Андрея мгновенно замкнулось, помрачнело.
– Это было много лет назад, – выговорил он. – С тех пор я мог поменять мнение, понять, что ошибался…
– О, разумеется, – зло подхватила Александра. – Почему бы теперь, когда твоей карьере ничто больше не угрожает, не решить, что ты ошибался?! Не позволить себе поддаться чувствам – иногда, в безопасных дозах? И не взяться повоспитывать других, холодных и эгоистичных? Делая вид, что никакого отношения не имеешь к их эмоциональной выхолощенности, забыв, что она и есть прямой результат твоих собственных ошибок! – Она выбросила все это, почти задыхаясь от гнева, чувствуя, как лихорадочно жжет щеки.
– Ладно, извини, – резко прервал ее Андрей.
Он отступил на шаг и откинул голову.
– Извини, я действительно влез не в свое дело. Твое отношение к семье и карьере меня совершенно не касается. Просто… просто ты изменилась, и я… оказался к этому не готов.
Из Александры как будто разом выпустили воздух. Она готова была сражаться насмерть с обличающим и обвиняющим Андреем. Но перед таким, примирительно отступившим, признавшим свою неправоту, она решительно пасовала. И – черт! – кажется, в пылу ссоры она наговорила лишнего. Того, о чем ему совершенно не следовало знать…
Как глупо!
– Конечно, я изменилась, – пробормотала она. – Столько лет прошло. И ты… ты тоже изменился, – Андрей.
– Да, наверно, – кивнул он. – Но за собой ведь этого не замечаешь, правда?
Александре хотелось сказать, что нет, напротив: она потратила много сил, чтобы измениться, сделала это сознательно и с удовлетворением замечала перемены в себе. Но сейчас, под пронзительным синим взглядом этого мужчины, она почему-то не смогла это произ-нести.
