Наталья Нестерова - За стеклом (сборник)
— Ничего не понимаю, — признавалась Лена, — мы так хорошо жили. Я люблю его, у нас дети…
— Не распускай нюни, — велела Алла.
— Ты должна доказать, что ты лучше той женщины, — призывала дочь.
— Но как? — растерянно спрашивала Лена.
— Прежде всего модернизировать внешность, — авторитетно постановила Алла.
— И платья, — снова напомнила Настя. — Можешь кое-что взять у меня.
Дочь носила джинсы, короткие юбки, майки с портретами певцов, куртки и ботинки вроде армейских. Хороша будет Лена в подобных нарядах!
— Никакой самодеятельности, — велела Алла. — Ты должна оформить себя у настоящего стилиста и визажиста.
— У кого? — переспросила Лена.
Алла и Настя дружно закатили глаза к потолку, поражаясь отсталости Лены.
— Кутюрье мы, пожалуй, не потянем, — задумчиво сказала Настя. — Зато визажист под боком.
Она имела в виду салон, который открылся на месте бывшей парикмахерской, прямо напротив их дома. «Визажист Сидоркин. Комплексный дизайн внешности» — гласила вывеска.
— А сколько дизайн стоит? — настороженно спросила Лена.
— Не дороже семейного счастья, — отрезала Алла.
— Жертвую, — вдруг сказала Настя, — сто долларов. Мне бабушка на косуху подарила.
Лена решила, что речь идет о неизвестном ей животном, которое дочь собирается притащить в дом. Оказалось, что косуха — это кожаная куртка со множеством застежек-«молний».
— Ну хорошо, — сдалась она, — на днях зайду в салон.
— Завтра! — в один голос воскликнули подруга и дочь. — Но Лена еще несколько дней терзалась сомнениями, внутренне металась между необходимостью коренным образом улучшить свою внешность и разбазариванием семейного бюджета. Володя не появлялся, и Лена поддалась объединенному напору Аллы и Насти.
КИТАЙСКАЯ НОЖКА
Визажист Сидоркин, щупленький и молоденький, как допризывник, был одет во все черное: шелковая черная рубашка с воланами на воротнике и на манжетах, резиново обтягивающие черные брючки, заправленные в черные лакированные сапожки. Только яркие рыжие волосы выделялись в его облике, но и в них одна прядь была выкрашена в траурный цвет.
«Из себя он сделал служителя похоронной команды, — подумала Лена, — а что будет со мной?»
Сидоркин привел ее в кабинет, уставленный деревянными болванками голов с париками, усадил в мягкое кресло, сам сел напротив и представился:
— Зовите меня Филиппом.
Он предложил Лене кофе, конфеты, сигареты. От последних она отказалась.
— Посмотрите пока журналы, — сказал Сидоркин.
Лена переворачивала страницы, но ничего не запоминала в облике заморских див. Она обжигалась напитком и глотала, не разжевывая, конфеты.
Филипп Сидоркин, скрестив руки на груди, внимательно рассматривал ее, потом встал и обошел вокруг. Лена не знала, поворачивать голову за ним или нет.
— Пройдитесь, — велел Сидоркин.
— Куда? — не поняла Лена.
— Здесь, по комнате. — Сидоркин изящно махнул кистью руки.
Лена маршировала на каменных ногах, с чашкой кофе в руках, из которой неловко плеснула себе на платье.
— Садитесь, — командовал визажист, — положите ногу на ногу. Теперь другую.
— Что?
— Другую ногу на ногу. Так, хорошо.
Сидоркин закрыл глаза, потом прикрыл их ладошкой.
— Говорите, — сказал он шепотом.
— О чем? — Лена тоже зашептала.
— Какой вы видите себя обновленной. Затем скажу я, какой вас вижу. Мы сравним и выработаем адекватный образ.
— Не знаю, — призналась Лена. — Мне бы хотелось быть обаятельной, привлекательной.
— В вас бездна обаяния, — похвалил Сидоркин, не убирая ладони от лица. — Теплота, мягкость в несколько деревенском, народном стиле. Просто молоком пахнет.
«Хорошо хоть не сеном», — подумала Лена.
— Нельзя ли его приблизить к городскому? — попросила она. — И современному?
— Полностью нельзя, — отказал Сидоркин. — Такой развитый бюст! Его не спрячешь. Хотя сейчас многие делают пластические операции по уменьшению груди.
Лене подобная операция могла только в кошмарном сне привидеться. Да и она всегда считала, что красивый упругий бюст — женское достоинство, а не деревенский признак.
— Можно сыграть на контрасте, на шоке, — рассуждал вслух Сидоркин. — Вы меня понимаете, доверяете? — Он раздвинул пальцы и посмотрел одним глазом на Лену.
— Не понимаю, — честно призналась она. — Доверяю, — решилась, — только, если можно, без шока.
— Значит, так, — Сидоркин принялся перечислять, — цвет волос меняем. Ваш — спелая слива. Прическа — мэрлин-каре, ну этакое художественное безобразие в стиле сонной Мэрилин Монро.
— Но она ведь блондинкой была, а не цвета спелой сливы?
— Несущественные детали, — отмахнулся Сидоркин. — Примитивно копируют только бездарные стилисты. Так! Брови оттенить, углубив цвет и придав форму. Ноги… Снимите чулки.
— Зачем? — испугалась Лена.
— Видите ли, стиль — это нечто внутреннее, подчас глазу незаметное. Классно сделанный педикюр создает женщине настроение, придает уверенность большую, чем дорогое украшение.
Он деликатно отвернулся, пока Лена снимала колготки и заталкивала их в сумочку.
«Пальцы на ногах — внутреннее?» — спросила она себя.
— Педикюр номер семнадцать, — решил Сидоркин, — «китайская ножка» я его называю.
Он взял Ленину кисть, приподнял немного и стал рассматривать, как рассматривают рыбу перед покупкой.
— Ногти мы вам нарастим, — пообещал Сидоркин. — Сейчас уже никто не носит своих. И модно такие обрубленные, а-ля натураль, безо всяких стародавних закруглений. Цвет — белый, можно с пунктиром.
— А можно без? — попросила Лена и подумала о том, как она будет стирать белье с длинными искусственными ногтями.
Через полчаса она уже сидела в кресле мастера. На голову ей, по методу Сидоркина, одновременно нанесли краску для волос и состав химической завивки, закрутили часть волос на спирали, а оставшиеся пряди завернули в фольгу. Ноги Лены стояли в специальных ванночках, и у каждой хлопотала педикюрша. Еще две девушки клеили ей пятисантиметровые ногти на пальцы рук.
— Потом немного укоротим, — пообещали они.
«Денег не хватит», — подумала Лена, когда к ней подошла пятая мастерица с блюдцем черной краски и принялась красить брови.
Нарисовав две жирные дуги, она перевернула песочные часы.
— Три минуты, не больше, — сообщила она, — краска импортная с добавлением нашего урзола, схватывает намертво.
Три минуты обернулись получасом, потому что дальнейшие события разворачивались по совершенно неожиданному сценарию.
