Берли Догерти - Здравствуй, Никто
— Он со своей группой сегодня будет играть в Рининглоу, — пояснила я, хотя, вообще-то, не была уверена, куда именно он собирался. — Я и впрямь уже почти в порядке.
Мы посидели на кухне, выпили чаю, но Крис так и не появился. Я жутко устала и хотела спать. Мистер Маршалл проводил меня до дома, и я опрометью побежала к себе наверх. Хотелось выть.
Тебя нет.
Ты Никто.
Но почему же тогда? Почему?
Дождище лил как из ведра. В кармане у меня лежало новое письмо для матери: первое я забраковал, потому что, перечитывая его, понял, что оно написано в стиле семилетнего ребенка. Мокрый насквозь, я шел по улицам и проговаривал про себя свое новое послание. Прикидывал, стоит ли его отправлять. Может, вообще все это зря. Я уже подходил к дому, когда заметил, как к нашему крыльцу подходит тетя Джил. Отец впустил ее внутрь. Я побежал и успел влететь в прихожую, прежде чем отец закрыл дверь. Первым делом я отряхнулся, как собака, брызги летели во все стороны. Между прочим, отец и Джил терпеть этого не могут, но мне почему-то захотелось их позлить.
— Жаль, ты не пришел на полчаса пораньше, — поморщился отец. — Тебя тут твоя Элен дожидалась. Ей стало дурно в подвале. Неудивительно — ведь там духота, как в парилке.
— Схожу навещу ее. — Я рванулся к выходу.
— Погоди, Крис, — остановил меня отец. — Она в полном порядке, я только посоветовал ей пораньше лечь сегодня. Не стоит ее будить.
— Прелестная девушка эта Элен, — заметила Джил. — Будешь скучать по ней, когда уедешь.
— Знаю. — У меня внутри царил хаос, как в муравейнике. Больше всего мне хотелось увидеть Элен. Стоять в прихожей и болтать мне было совершенно ни к чему.
— Кто их знает, молодых, — пожал плечами отец. — Пока-то эта парочка просто души друг в друге не чает. А вот жениться вам пока рановато — верно, Крис?
— Ясно, все ясно. Слава богу, я еще кое-что соображаю. — Я пошел на кухню и поставил чайник. Эти двое просто невыносимы, особенно когда они вместе. Нет сил выслушивать их шуточки, сопровождаемые дурацкими ухмылками. Тот факт, что у меня появилась девушка, их так возбуждает, как будто я выиграл школьную спартакиаду. — Она так просто приходила или за чем-то?
— Она хотела тебе сообщить, что прекрасно себя чувствует, — хохотнул отец.
Я зажмурился и прислонился лбом к холодной кафельной стенке.
— Да и выглядела она неплохо — вся белая как мел.
— У нее был грипп, — объяснил я. — Или что-то в этом роде.
— Она сказала, что на выпускных экзаменах будет сдавать танец, — продолжал отец. — Ты когда-нибудь слышала о таком, Джил?
— Я сама сдавала греческий, — сказала Джил. — И видишь, как он мне пригодился: три ребенка, табун лошадей…
Их голоса гудели в прихожей у меня за спиной.
— Выпьем по стаканчику? — предложил отец.
— А ты думаешь, зачем я пришла? Новости смотреть?
Я с облегчением вздохнул, когда они наконец убрались. Как только за ними закрылась дверь, я врубил музыку на полную громкость. Стены задрожали, Гай завизжал, чтобы я немедленно прекратил это безобразие, но мне было наплевать. Я распахнул пошире окно. Пусть музыка долетит до дома Элен. У ней все в порядке. Ничего не случилось.
Здравствуй, Никто.
Вчера вечером я купила еще один тест на беременность. На этот раз я внимательно прочитала инструкцию. С этого надо было начать еще в прошлый раз. Сегодня утром я закрылась у себя. Мать внизу слушала джазовую музыку по радио и громко подпевала. Она была в отличном настроении — редкий случай. Наверное, когда я была маленькой, она часто пела для меня, но я уже ничего не помню. Теперь она все чаще уходит в себя, совсем как бабушка. Мама и бабушка не очень ладят. Да и видятся нечасто. Не хотелось бы, чтобы наши с ней отношения когда-нибудь стали такими же.
«Теперь точно расскажу, — пообещала я себе. — Что бы там ни было, скажу ей все как есть». Дрожащей рукой я помешивала пластиковой палочкой в пробирке и ждала. Меня не волновало, что будет, если мать вдруг войдет в комнату. Цвет раствора в пробирки меня не удивил, я заранее знала, каким он будет на этот раз. Розовый. Ответ положительный. Четверг — ответ отрицательный. Суббота — ответ положительный.
Зазвенел телефон. Мать самозабвенно пела и не слышала звонка. Я тоже не двинулась с места. Телефон звенел и звенел, как позывные с другой планеты, устанавливающие контакт с Землей. Наконец Робби сбежал по ступенькам и снял трубку.
— Элен! Это тебя! — крикнул он снизу. Я не шелохнулась.
Робби положил трубку, вернулся к себе в комнату и включил музыку погромче, чтобы заглушить мамино пение. Я встала, вылила в унитаз содержимое пробирки, засунула поднос с лопаточкой в шкаф, умылась, расчесала волосы и спустилась вниз. Я твердо решила, что на этот раз все расскажу матери.
Когда я вошла в кухню, мать окинула меня внимательным взглядом. Мне показалось, что она сразу поняла, что я огорчена.
— Ага, вот и ты. А я думала, ты все еще дрыхнешь. Я пеку пирог к чаю. Может, замесишь тесто? У тебя всегда лучше получается.
Я выложу ей все как есть, она обнимет меня и будет гладить по головке, как в детстве, когда я была маленькой. И мне станет лучше. Она снимет, прогонит мою боль. Я должна ей все рассказать. Она должна это знать.
Я достала из кладовки муку, свиной жир, масло и разложила все на столе. Я ощущала какую-то опустошенность. Казалось, что все делаю слишком медленно. Я не могла подобрать нужных слов. Мама, поднявшись на цыпочки и подсмеиваясь над собой, взяла особенно высокую ноту.
— А ты неплохо поешь, мам, — попыталась я завести разговор. Я сразу поняла, что начала не с того конца, но было уже поздно. — Тебе в хоре надо петь.
— Что, серьезно? — загорелась она. — Да вот только я нот не знаю, вот что плохо.
— Пусть папа тебя научит.
— Тэд? Он и жабу прыгать не научит. Ну же! Давай! Сколько можно ждать? Я глубоко вздохнула.
— Мама, мне надо что-то тебе рассказать.
Музыка по радио кончилась, и теперь диктор сообщал результаты крокетных матчей. Мама хмыкнула и повернула колесо настройки — раздалось шипение. В кухню влетел Робби.
— Элен, ты совсем рехнулась, что ли? До тебя не докричишься. Крис звонил полчаса назад, он сказал, что хочет увидеться с тобой в парке в двенадцать.
— Сейчас не могу, видишь, я помогаю маме. — Я чуть не плакала. Радио завывало и заикалось.
Мать забрала у меня муку и отсыпала полпакета в миску.
— Бегите, юная барышня, — похлопала она меня по плечу. — Думаешь, я не заметила, как ты переживаешь из-за вашей ссоры. Иди и помирись.
— Мама…
— Беги, беги, Элен.
Я пошла было, но вдруг повернула назад и бросилась ей на шею, прижалась к плечу, положила на него голову. Она удивленно засмеялась и осторожно попыталась высвободиться, но я не хотела отпускать ее. Пусть она меня крепко обнимет, пусть убаюкает…
