KnigaRead.com/

Джон Грин - Виноваты звезды

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Джон Грин, "Виноваты звезды" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Ага, сквозь стиснутые зубы. Слушай, Мейхем то и дело скрипит зубами! Он заработает себе синдром Костена,[5] если выйдет живым из этой передряги. — И через секунду Гас спросил: — А ты когда в последний раз целовалась?

Я задумалась. Мои поцелуи — все случились до диагноза — были слюнявыми и неловкими, с ощущением, что мы, дети, играем во взрослых. Но времени, конечно, прошло много.

— И не вспомнить, — ответила я наконец. — А ты?

— Я сорвал несколько хороших поцелуев с моей бывшей подружкой Каролин Мэтерс.

— Сто лет назад?

— Последний — менее чем год назад.

— А что произошло?

— Во время поцелуя?

— Нет, у тебя с Каролин.

— О, — сказал Гас. И через секунду ответил: — Каролин уже не страдает от пребывания в бренном теле.

— О-о, — вырвалось у меня.

— Да.

— Прости, — быстро произнесла я.

Я знаю много умерших, но никогда ни с одним не встречалась. Даже представить себе такого не могу.

— Это не твоя вина, Хейзел Грейс. Все мы лишь побочные эффекты, верно?

— «Колония морских рачков на грузовом судне сознания», — процитировала я «Царский недуг».

— Ну ладно, — сказал он. — Пойду, пожалуй, спать. Уже час ночи.

— Ладно, — согласилась я.

— Ладно, — откликнулся он.

Я засмеялась и еще раз сказала:

— Ладно.

И в трубке стало тихо, хотя он и не нажал отбой. Мне даже показалось, что он здесь, в моей комнате. Даже еще лучше: будто я не в моей комнате, а он не в своей, и мы где-то в другом месте, призрачном и эфемерном, которое можно посетить только по телефону.

— Ладно, — сказал он спустя целую вечность. — Может, «ладно» станет нашим «всегда».

— Ладно, — отозвалась я.

И тогда Огастус наконец повесил трубку.


Когда Огастус написал Питеру ван Хутену, то получил ответ от него уже через четыре часа. Мне же не пришло ничего и через два дня. Огастус убеждал меня, что просто мое письмо лучше и поэтому требует более продуманного ответа, что ван Хутен, очевидно, старательно составляет пояснения к моим вопросам, и на создание столь блестящей прозы нужно время. Но я все равно переживала.

В среду на лекции по американской поэзии для чайников я получила сообщение от Огастуса:

«Айзека прооперировали. Операция прошла хорошо. Теперь он официально БПР».

БПР означает «без признаков рака». Второе сообщение пришло через несколько секунд:

«Я имел в виду, теперь он слепой. Так что все плохо».

Днем мама согласилась одолжить мне машину, и я поехала в «Мемориал» навестить Айзека.

Я нашла его палату на пятом этаже, постучала в открытую дверь, и услышала женский голос:

— Войдите.

Это была медсестра, которая что-то делала с повязками на глазах Айзека.

— Привет, Айзек, — сказала я.

— Моника? — спросил он.

— Нет, прости, это, э-э, Хейзел из группы поддержки. Помнишь Хейзел и Ночь разбитых призов?

— А-а, — протянул он. — Да, мне все повторяют, что в качестве компенсации у меня обострятся остальные чувства, но пока все по-прежнему. Привет, Хейзел из группы поддержки! Подойди, чтобы я ощупал твое лицо руками и заглянул тебе в душу глубже, чем могут зрячие.

— Он шутит, — уточнила медсестра.

— Я поняла, — откликнулась я.

Подкатив стул к кровати, я села и взяла Айзека за руку.

— Привет, — сказала я.

— Привет, — ответил он и долго молчал.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Нормально, — произнес он. — Я не понимаю.

— Чего не понимаешь? — Я не хотела видеть повязки у него на глазах, поэтому смотрела не на лицо, а на руку. Айзек грыз ногти, и кое-где в уголках кутикул проступила кровь.

— Она даже не приходила, — пояснил он. — Мы были вместе четырнадцать месяцев. Четырнадцать — это много. Блин, больно! — Айзек отпустил мою руку и нащупал кнопку обезболивания, которую надо нажимать, чтобы ввести себе инъекцию наркотика.

Медсестра, закончив менять повязку, отступила на шаг.

— Прошел всего один день, Айзек, — сказала она чуть снисходительно. — Дай себе время выздороветь. Четырнадцать месяцев — малая часть жизни. Все только начинается, приятель, сам увидишь.

Медсестра вышла.

— Она ушла?

Я кивнула, но спохватилась, что Айзек меня не видит.

— Да, — ответила я.

— Я сам увижу? Она правда так сказала?

— Качества хорошей медсестры… Начинай, — предложила я.

— Первое: не сочиняет каламбуров о твоем увечье, — сказал Айзек.

— Второе: берет кровь с первой попытки, — продолжила я.

— Да, это большое дело. Это же моя рука, а не мишень для дротиков, скажи? Третье: не позволяет себе снисходительный тон.

— Как твои дела, миленький? — приторно заворковала я. — Я сейчас воткну в тебя иголочку, будет чуть-чуть ой-ой…

— Бо-бо моему манинькому сюсечке? — подхватил он. И через секунду добавил: — Большинство из них нормальные. Я просто очень хочу свалить отсюда на фиг.

— Отсюда — это из больницы?

— И это тоже, — ответил он. Айзек напрягся. Я видела, как ему больно. — Честно говоря, я гораздо больше думаю о Монике, чем о моем глазе. Это идиотизм? Идиотизм.

— Идиотизм, — согласилась я.

— Но я верю в настоящую любовь, понимаешь? Люди теряют глаза, заболевают черт-те чем, но у каждого должна быть настоящая любовь, которая длится минимум до конца жизни!

— Да, — подтвердила я.

— Иногда мне хочется, чтобы этого со мной никогда не случалось. Рака, я имею в виду. — Его речь немного плыла. Лекарство действовало.

— Мне очень жаль, — сказала я.

— Гас уже приходил. Он был здесь, когда я проснулся. Отпросился из школы. Он… — Голова Айзека свесилась набок. — Легче.

— Боль отпускает? — уточнила я. Он едва заметно кивнул.

— Хорошо, — одобрила я и, как настоящая стерва, тут же спросила: — Ты что-то говорил о Гасе…

Но Айзек уже спал.

Я спустилась вниз, в крохотный сувенирный магазинчик без окон и спросила дряхлую волонтершу, сидевшую на табурете за кассой, какие цветы пахнут сильнее всех.

— Все пахнут одинаково. Их опрыскивают «Суперзапахом», — пояснила она.

— Правда?

— Да, пшикают на них из флакона, и все.

Я открыла холодильник слева от нее, перенюхала десяток роз, а потом нагнулась над гвоздиками. Тот же запах, и очень густой. Гвоздики были дешевле, и я взяла дюжину желтых. Это стоило четырнадцать долларов. Я вернулась в палату Айзека. Там уже сидела его мать, держа сына за руку. Она была молода и очень красива.

— Ты его подруга? — спросила она, озадачив меня одним из широких по смыслу вопросов без ответа.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*