Лада Лузина - Любовь - не сахар, сахар - не любовь
- Но ты ведь назвал точное время, когда она появится там, - засомневалась Викуся.
- Задачка для младших классов! Мы встретились в 16.35. В шесть часов у Зои назначено свидание. Не пойти на него она не может. Отменить встречу и сидеть дома, зная: я встречаюсь сейчас с другой, - выше ее человеческих сил. Погадать до встречи с парапланеристом не остается времени - моя жена всегда собирается на выход не меньше часа.
- Не правда, - обиделась Зоя.
- Правда, - миролюбиво сказал он. - А в 20.00 по телевизору начинается ее любимый сериал. И даже если мир рухнет в тартарары, Зоя ни за что не пропустит очередную серию. Следовательно, она должна объявиться у гадальщика в 7.30 и убежать без пяти восемь. Бегом - она ведь постоянно опаздывает…
- Хочешь сказать, - завелась супруга, - я неспособна отказаться от этого мыла даже ради любовного свидания?
- Ради любовного - да. Ради демонстративно-показательного - нет. Но о любви не могло быть и речи, потому что, - Коля развернулся к Вике, - моя жена неспособна мне изменить.
- А я почти поверила, что ты волшебник… - вздохнула Викуся.
- Волшебник, - уверенно подтвердил он, - но чрезвычайно узкого профиля. Я муж, который знает свою жену наизусть. Я знаю, что в кофе она кладет два куска сахара, а в чай - один. Знаю, платье какого цвета выберет из семи цветов радуги. Какой напиток закажет в ресторане, когда ей грустно, и какой, когда празднично на душе. Знаю, что приезжая на море, она никогда не снимает купальник, поскольку купается пять раз на дню в любую погоду. И что вчера, на свидании с местным сексапилом, она ударила его по рукам, заявив: «Мне не нужен секс без любви»… Я способен предсказать самый непредсказуемый ее поступок! А такое проникновенное знание одного человека другим встречается в мире столь несказанно редко, что практически приравнивается к волшебству. Понимаешь? - Только теперь он посмотрел на жену.
Она глядела на него изумленно и пристально, не в силах поверить в сказанное.
- Оказывается, я совсем тебя не знаю, - вымолвила Зоя.
- Значит, не любишь, - неожиданно жестко поправил он. - Невозможно любить то, чего не знаешь, Зоя. Интрига, азартная игра за абстрактный и абсолютно ненужный приз уместны только в ток-шоу. А любовь - это прежде всего знание и уважение. Знать все мысли, мечты, привычки своего партнера и уметь уважать их, даже самые трогательные, наивные, глупые… В общем, я приехал сюда, чтобы сказать: я согласен на развод. Квартира остается тебе. Пианино - тоже. Сегодня я улетаю в Киев.
- Как?… - вскинулась жена. - С чего вдруг? Подожди, я не хочу тебя терять…
- Если любишь, не потеряешь, - ощерился он. - Скажешь волшебные слова…
- Какие «волшебные»? - ошалела она. - «Спасибо»? «Пожалуйста»? И куда ты переедешь? К маме?
- Если за семь лет ты так и не поняла, у какой женщины меня искать…
- У женщины?! У тебя и женщина есть? На курорте с одной поматросил, там другая ждет?! Стой, это что, Эммочка?
Николай устало махнул рукой и, не прощаясь, направился к выходу.
Зоя резко наклонилась к Вике и вцепилась наманикюренными ногтями в ее рукав:
- Скажи, у вас что-то было? Да или нет? - прошептала она горячо. - Пойми, я должна это знать!
- А ты в инструкции посмотри, - презрительно фыркнула Викуся и, отбросив Зоину ладонь, бросилась вслед за Николаем.
* * *
Он курил, прислонившись к стене, и ждал ее.
- Знал, что побегу, - кивнула Вика.
- Знал, - согласился он. - Ты не могла задать этот вопрос при Зое. И не задать его не могла тоже… Когда я подошел к тебе там, на пляже, ты спала и во сне произнесла его имя. В эту минуту у тебя на лице было написано все.
- Так просто, - покачала головой она.
- Все гениальное - просто. Усложняют - только дураки.
Он обнял ее за плечи, и они пошли вдоль по набережной. Дождь кончился. Воровато выглянуло солнце.
Вика попыталась понять, что именно она должна испытывать к самозванному чародею: злость, обиду, разочарование, сожаление? Но, как ни странно, внутри у нее было всего одно - гордое, как парус - чувство свободы.
«Я - Виктория Звенигорская. Я хочу бросить курить. Я классная профи. Через год я куплю квартиру. Я - не «дешевая», я расчетливая и могу упрямо идти к намеченной цели. Я - не уверена в себе, потому что три года жила с не уверенным в себе человеком, вымещавшем на мне свои комплексы…
Но я - в тысячу раз лучше!»
- А поцеловал я тебя потому, что тебе нужно было изменить Игорю. Чтобы освободится от него, - сказал Николай.
- Не такой уж у тебя узкий профиль, волшебник! - рассмеялась она.
- Просто это широкая проблема.
- Ты говорил вчера не об Игоре, а о ней…
Ветер с моря поцеловал Вику в лицо.
- Может, все же предскажешь мне судьбу?
- Думаю, - ответил он, - в ближайшее время ты станешь заядлой парапланеристкой.
Она обернулась: возле кафе стоял Тарзан и смотрел ей вслед.
* * *
Домчавшись до почты, Зоя позвонила в Феодосию, чтобы узнать, когда отходит ближайший поезд, и на следующее утро уже стояла посреди киевского вокзала, мучительно решая, куда бежать дальше.
«У женщины, у женщины»!
«Возможно, все же подался к маме?» - с надеждой подумала она. Но тут же отбросила эту наивную «сестру Любви и Веры». Конечно, он у Эммочки-секретарши с дурацкой фамилией Буль. С ума сойти! Сколько лет она надменно наблюдала за ее попытками захомутать Колю, самоуверенно воображая: тот попросту не способен ей изменить. Все семь лет их жизни она только и делала, что воображала из себя бог знает что. Делала восхитительно «логические» выводы о собственном супруге, глядя не на него, а на собственное отражение в зеркале. Я такая потрясающая, естественно, он мне верен. Я такая умная, следовательно, вижу его насквозь…
«Я полная дура и ничего о нем не знаю!»
А еще она не знала ни адреса подлой секретарши, ни волшебства, способного обернуть время вспять. Впрочем, первую загадку нетрудно было решить: девушки с подобными паспортными данными - не слишком массовое явление. Сдав чемодан в камеру хранения, Зоя поймала такси, и уже через полчаса в руке у нее была заветная бумажка с координатами измены. Комкая в кулаке ненавистные данные, покинутая половина поместила себя в авто и попыталась измыслить то «обыкновенное чудо», которое она обязана свершить, заявившись в их дом с лицом проигранной атомной войны.
«Что я должна делать? Что?
Кричать: я люблю тебя? Плакать: на кого ты меня покинул? Извиняться: прости, я больше не буду?
Как давно они стали любовниками? Сразу? Или только теперь, когда я объявила ему о разводе? Тогда я сама виновата. Но и он хорош…»
Она старательно накручивала себя, злясь с каждой минутой все сильней и сильней.
Какого чуда муж ждет от нее?
Какого б ни ждал - не дождется!
Сейчас она приедет и скажет ему: «Между нами все кончено!»
И лишь когда рука ее потянулась к двери парадного, Зоя вдруг поняла: у какой женщины он сейчас.
- Не уезжайте… - отчаянно замахала она таксисту.
Машина дала задний ход. Зоя упала на переднее сиденье.
- Воздухофлотский проспект. Быстро. Я доплачу!
Заурчав, такси рвануло с места.
И всю дорогу домой она старательно повторяла «волшебные слова»:
- Я знаю, ты мог мне изменить. Но ты не хотел подобного конца… Ты не любишь отдыхать дикарем и всегда пьешь горький кофе без сахара. Тебе нравятся галстуки в полоску… Ты любишь триллеры, засыпаешь на мелодрамах… Ты мудрый и умеешь прощать. Я знаю, ты приехал в Коктебель, чтобы вернуть меня!
Сумасшедшая
- Ты видишь мои крылья? - Это был не вопрос, а приказ.
Привычно подчиняясь ей, он нахмурил лоб, сузил глаза и тщетно попытался увидеть невозможное.
- Ты видишь их?
Он приподнялся на локтях в их двуспальной кровати. Женщина стояла спиной к нему, напротив распахнутого в май балкона, босая, в одних тоненьких трусиках. Каждое утро, вскакивая с постели, она проделывала этот странный ритуал, как иные зарядку. Расталкивала балконные двери, разводила в стороны руки, запрокидывала голову, будто собираясь взлететь. И стояла подолгу, закрыв глаза и медитируя о чем-то неясном и неведомом.
«Интересно, - думал он равнодушно, - видно ли ее из окон напротив?» Соседний дом стоял достаточно далеко, но его жильцы наверняка знали: здесь живет Легенда.
Певица!
Знали этаж и подъезд и могли настроить бинокли и подзорные трубы, чтобы любоваться на нагую эстрадную диву, словно специально позирующую им в раме балконных дверей. И конечно же, если бы в нашей убогой стране водились папарацци, они бы не упустили такой великолепной придури…
Он не спрашивал, зачем она поступает так глупо. Он давно уже устал ей перечить, зная: что ни говори, Певица все равно сделает иначе. Смирился с мыслью, что никогда не сможет ее понять, и перестал чему-либо удивляться.
