Валерий Сегаль - Десять лет спустя
Ульянов — единственный из друзей, не потерявший в этот момент присутствия духа — прекрасно понимал, что столкновение с представителями властей не сулит ему ничего хорошего: революция в стране достигла апогея, а его имя достаточно широко известно. Перед лицом несомненной опасности Ульянов принял решение действовать смело и нахально.
— По какому праву, — гремел тем временем ротмистр, — вы позволяете себе хулиганские действия по отношению к должностному лицу, находящемуся при исполнении?
— Вы можете называть это хулиганскими действиями, — ответил Ульянов, отвешивая контролеру еще один подзатыльник, — а я называю это воспитательной работой в массах.
— А почему вы распиваете в тамбуре?
— Не ваше собачье дело!
— Что-о?.. Документы при себе имеете?
— Не носим с собой такого говна!
— Что-оо?.. Да не буду я ротмистр Фишер, если…
— Послушайте, ротмистр Фишер, — строго сказал Ульянов, — вас действительно скоро разжалуют в рядовые, если вы будете продолжать хамить полковнику императорской гвардии.
— Ах вы еще и полковник? — насмешливо спросил ротмистр Фишер.
— Полковник, — с достоинством ответил Ульянов.
— Как ваша фамилия, полковник?
— Бздилевич.
«Полковник Бздилевич!» Несомненно, ротмистр Фишер слышал это имя. Слухи о таинственном полковнике продолжали бродить по городу. Ротмистр Фишер был, что называется далек от народа, и все же он где-то слышал это имя. Только вот где?
На всякий случай ротмистр решил сбавить обороты.
— Прошу прощения, г-н полковник, я только исполняю свой долг.
— Конечно, конечно, ротмистр, — также пошел на мировую Ульянов. — Продолжайте, пожалуйста.
— Если у вас нет при себе никаких документов, г-н полковник, и вы не согласны уплатить штраф…
— Сколько? — сразу спросил наследник престола.
— Пять рублей, — слегка помявшись, запросил ротмистр Фишер.
Довольный, что так дешево отделался, Ульянов сунул ротмистру мятую пятерку и похлопал его по плечу.
— Потрудитесь выдать квитанцию, ротмистр. И заберите с собой этого деятеля. Нам не нужны контролеры. Мы сами контролируем ситуацию.
Ротмистр Фишер поклонился и положил руку на плечо несчастному контролеру…
* * *… Где-то далеко часы мерно отбивали полночь.
Распутин проснулся и сел на кровати. Все было тихо. Даже в кромешной тьме он увидел, что шторы по-прежнему задернуты, и в комнате явно никого нет. Потный и обессиленный, Гришка опять лег на спину и впал в дремоту. В темноте сразу же засверкали белки глаз страшного негра. Вежливо, но грозно воду осведомился:
— Последний раз вас спрашиваем: будете работать?
С криком «буду!» Распутин вновь проснулся, вскочил с постели и дрожащими руками зажег свечи. Теперь он стоял, прижавшись спиной к стене. Ему хотелось снова лечь и попытаться заснуть при свете, но он боялся отойти от стены и подставить таким образом спину коварному врагу. Наконец, он решился и быстро подошел к кровати. Он уже собирался лечь, когда новая мысль буквально парализовала его: он стоял спиной к дверям, и ему подумалось, что когда он обернется назад, то непременно увидит еврея. Несколько мгновений Распутин, скованный ужасом, простоял как вкопанный, а затем быстро оглянулся. В дверях стояла императрица.
— Что с тобой, отец Григорий? — участливо спросила Шурочка. — Ты кричал, как будто?
У Распутина словно гора с плеч свалилась. И дело было даже не в том, что в дверях вместо ужасного Льва Давидовича стояла Шурочка, а скорее в том, что ему сейчас нужен был кто угодно, лишь бы не оставаться более одному. Наверное, если бы в дверях действительно оказался неистовый жидо-масон, то и это явилось бы для несчастного Гришки лишь спасением от невыносимого, сводящего с ума одиночества.
— Тяжкие сны мучают, матушка, — дрожащим голосом пробормотал Распутин. — Дурных людей вижу в снах… Безбожников.
— Так то ж только сны, батюшка, — ласково произнесла царица. — Сны — это все пустое. В снах важно лишь, чтобы евреев не было.
— Есть там и еврей один.
— Вот это уже хуже, — сказала царица участливо. — Жиды, говорят, не к добру снятся.
— А сей жид еще и масон. Может тебе известно, матушка, кто такие масоны? Что за нация такая?
— Масоны — это не нация, это такая секта — масоны,
— пояснила Шурочка. — Люди они дурные, но не слишком опасные.
Императрица когда-то закончила Гейдельбергский университет и имела диплом бакалавра философских наук. И хотя сто лет назад все эти университеты и дипломы были такой же херней, как и теперь, в голове Шурочки все же засели названия кое-каких сект и секретных обществ.
— Снится мне еще один арап, — продолжал плакаться Распутин.
— Арапы тоже люди нехорошие, — покачала головой царица, — но все же получше евреев.
— А что может случиться, коли еврей приснился? — спросил суеверный Гришка.
— Люди говорят, что жиды снятся к беде. Я часто размышляла над тем, что бы это могло значить, и вот что выходит по-моему. Евреи склонны к воровству, и если еврей проник в твои сны, то он может украсть твои мозги, и ты станешь блаженным.
— Может и так, матушка, — сказал Распутин, — да только сдается мне, что не мозги мои нужны тому еврею.
— А ты почем знаешь, батюшка? — осведомилась императрица. — Евреи, они хитрые.
— Знаю, — сказал Гришка. — Видел я этого еврея наяву. И арапа видел.
— О, боже мой, да где же?
— В жидовском магазине.
— О, боже ты мой, у Каскада что ли?
— У Каскада!
— Успокойся, отец Григорий, — сказала царица. — Разберемся мы с этим Каскадом. Я давно говорила Никки, чтобы он не покупал вино у евреев. Можно подумать, что у православных людей вина нельзя купить. Да сколько угодно! А тут еще оказывается, что к этому жиду шляется всякая нечисть. Успокойся, батюшка, мы этому конец положим.
Императрица просидела с Григорием часика два и удалилась в свои покои. Хотя разговор с ней несколько успокоил несчастного, ему тем не менее весь остаток ночи снились попеременно то еврей, то негр. Причем, подобно тому как большинство людей представляют себе Гамлета, лишь вопрошающим: «Быть или не быть?», так и Распутину ужасный воду мерещился, постоянно задающим один и тот же вопрос: «Последний раз вас спрашиваем: будете работать?»
Утром Распутин проснулся с твердым убеждением, что «работать», пожалуй, придется.
* * *В то же самое утро Ульянов, Бени, Леха, Федор и Пятница, до зубов вооруженные, с наполненными флягами, бодро входили в лес.
Охота им в тот день выпала непродолжительная. Уже на лесной опушке зоркий глаз бывалого Пятницы обнаружил мелкие шарики лосиного дерьма, от которых в лес уходили свежие и четкие следы. Минут пять охотники шли по этим следам, пока Бени не угораздило провалиться в неглубокую прикрытую свежим снежком ямку. Чертыхаясь и отряхиваясь, юноша выбрался на поверхность, а следом за ним из ямы с яростным ревом вылез огромный, свирепого вида бурый медведь.
— Мама! — закричал Бени и, выронив ружье, пустился наутек.
Горький, Шаляпин и даже бывалый Пятница, отчаянно матерясь, попятились назад. Один лишь Ульянов сохранил присутствие духа и двинулся навстречу противнику. Разъяренный лесной великан, продолжая оглушительно реветь, поднялся на задние лапы, и уже в следующее мгновенье человек и зверь слились в яростном борцовском объятии. Как раз в эту минуту первые лучи восходящего зимнего солнца пробились сквозь жидкие кроны облезлых северных сосен, и через всю лесную поляну пролегли исполинские тени соперников…
* * *Информационное сообщение
Двадцатого декабря в 9 часов 15 минут московским экспрессом в СанктПетербург прибыл член ЦК РСДРП тов. М.Н. Лядов. На Николаевском вокзале тов. Лядова встречали Ник Буренин, Г.М. Кржижановский, И.В. Джугашвили и другие товарищи. Сразу по прибытии в столицу тов. Лядов посетил пивной бар на углу Невского проспекта и Знаменской улицы. Затем вышеперечисленные товарищи отправились на квартиру Александры Коллонтай, где вечером состоится чрезвычайное заседание ЦК РСДРП, на котором будет заслушан доклад тов. Лядова о ходе вооруженного восстания в Москве.
* * *…Не подозревая с каким человеком ему приходится иметь дело, медведь, естественно, рассчитывал на легкую победу. Он действовал прямолинейно: уповая на колоссальный перевес в массе тела, пытался повалить соперника навзничь. Однако Ульянов держался крепко. Взбешенный неожиданно упорным сопротивлением, медведь на какое-то мгновенье ослабил хватку. Воспользовавшись этим, Ульянов нагнулся, ухватил зверя за ноги и нанес ему мощный удар головой в брюхо. Медведь неуклюже повалился назад, на обе лопатки. Ульянов ловко запрыгнул на него сверху и, выхватив из ножен огромный охотничий нож, дважды глубоко всадил его зверю в левый бок. Яростное рычание тотчас перешло в жалобный вой, а еще через несколько секунд гигантский медведь испустил дух.
