Джеймс Хайнс - Девяносто девять
Он может растянуть свой отпуск до весны, поселиться здесь, познакомиться с обитателями деревни, изучить их обычаи и Фэдиции, придуманные или подлинные – все равно. Со временем он станет частью местного сообщества. Бармен перестанет краснеть и объяснит ему смысл и содержание фотографий мл стене. Человек в кожаной кепке, подмигнув и улыбнувшись, спокойно пропустит его на Стакли-Хилл. Трое работяг поставят ему по кружке пива в пабе, где после определенного, необходимого в подобной ситуации промежутка времени он будет побивать Мика, Теда и Джека в дартс, а женщина из сувенирной лавки будет взирать на победителя с откровенной улыбкой.
А почему бы и нет? Грегори уже приходилось переворачивать направление развития антропологической теории, и ничто не мешает ему повторить этот научный трюк снова. Он их всех поразит: Джо Броди, Стэнли Тулафейла, Кэтрин и Мартина, и многих, многих других. Он совершит нечто такое, чего не совершал никогда раньше, нечто блестящее, вызывающее, нечто, попирающее все нормы и законы. Он поселится в Силбери и займется… полевыми исследованиями! Грегори Эйк восстановит свою репутацию известного этнографа!
Снова начал накрапывать дождь, и Грегори пришлось встать. Однако он был слишком взволнован, чтобы возвращаться в могильник и там укрываться от дождя. В пабе наверняка предоставлялись гостиничные услуги, и он мог бы договориться с барменом на свое проживание там в течение достаточно долгого времени, но это было бы слишком назойливо с его стороны. Игра в дартс каждый вечер быстро надоест. Нужно какое-то местечко потише, место, не до такой степени окруженное вниманием сельских жителей, более уединенное. Естественно, ему сразу же пришла в голову женщина из сувенирной лавки. Сувенирная лавка – вряд ли доходное дело. И, конечно, ее хозяйка будет рада взять жильца и получать с него дополнительные деньги.
Она выходила из дома у подножия холма… А что, если она живет не одна, а с этой бесформенной поселянкой в красной куртке? Такое, несомненно, может стать причиной серьезных неудобств – Грегори не чувствовал большой симпатии к женщине с фермы, – однако в данный момент ему удалось выбросить ее из головы и продолжить фантазии о жизни и работе в деревне. В его нынешней игре воображения было что-то от Д.Г. Лоуренса – смесь сельской пасторали с эротикой. Грегори помогает женщине из сувенирной лавки достать какую-нибудь банку с верхней полки в узкой кладовой, Грегори помогает поднимать тяжелые вещи и тем самым накачивает мышцы, Грегори копает грядки в саду, и грязь набивается ему под ногти, Грегори, обнажив мощную грудь, моется у колонки за домом, а хозяйка – Урсула или Гвиннет – стоит на пороге во фланелевой ночной рубашке, наблюдает за ним, горя от страсти…
Дождь начал громко барабанить по земле и по гравию; Грегори выругался, сунул путеводитель и ручку в карман. Сильный ветер, казалось, горстями бросал капли дождя в лицо Грегори, и ему пришлось спешно ретироваться в могильник, застегнув молнию на куртке и бросив взгляд на часы. Прошло намного больше времени, чем он предполагал. Автобус должен прийти через двадцать минут, он только-только успеет спуститься с холма и вернуться в деревню. Сквозь входное отверстие Грегори глянул на затянутое дождевыми тучами небо. Тьма серого, дождливого дня плавно переходила в темноту сумерек.
– Черт! – произнес он, поднял воротник, сунул руки в рукава куртки и ринулся под дождь.
И остановился как вкопанный на самом верху холма. В сгущавшихся сумерках Грегори увидел, как автобус, тяжело скрипя колесами, отъезжает от деревни в сторону развилки с шоссе.
– Эй! – крикнул Грегори и, забыв обо всем, бросился вниз по тропинке.
Грязь разлеталась от его ботинок во все стороны, волосы окончательно намокли и прилипли к голове. Грегори размахивал руками и кричал, хотя уже понял, что все его крики бесполезны: автобус завернул за угол и выехал на дорогу на Мальборо, с каждой секундой увеличивая скорость, пока наконец красноватые огоньки хвостовых фонарей не исчезли за одним из последних выступов местной возвышенности. Грегори резко остановился посередине холма и едва не упал в навозную кучу. Облачко пара от дыхания висело перед ним в холодном вечернем воздухе, он был по колено забрызган грязью.
Грегори оглянулся на холм и на курган – на длинную темную тень, зловеще вырисовывавшуюся посреди сгущающейся темноты, и ему вдруг ни с того ни с сего вспомнился анекдот Mартина: девяносто девять, девяносто девять, девяносто девять. Грегори обернулся в сторону дороги, взглянув на нее сквозь серую пелену дождя, прислушиваясь к отдаленному, едва различимому звуку удаляющегося автобуса, и выругался долгим, смачным и совсем не банальным ругательством.
Сумерки быстро сгущались. Необходимо поторопиться, скоро дорога на деревню станет не видна. Он уже с трудом мог различить насыпь и мегалиты. Из всей деревни Грегори видел только пару янтарных огоньков уличного освещения, пробивавшихся сквозь довольно плотные сумерки, и несколько крошечных квадратиков освещенных окон. Дождь вновь немного утих и вскоре перешел в обычную морось, но теперь у Грегори от напряжения и волнения разболелось горло, под курткой его прошиб пот, а холодный, пронизывающий вечерний ветер все дул и дул. Грегори вновь стал спускаться по склону, от отчаяния злобно топая по жидкой грязи и по лужам.
Оказавшись внизу, он заглянул за изгородь во двор красно-кирпичного дома. Козел едва серел в своем загоне посреди вечерней темноты, но красный цвет куртки хозяйки был все еще отчетливо виден. Она работала в саду, согнувшись с лопатой над какой-то грядкой. Грегори даже слышал ее тяжелое усталое дыхание; ни мгновения не раздумывая, он подошел к изгороди.
Женщина подняла голову; в сумерках лицо ее казалось бледным, а зрачки – расширившимися.
– Извините, я вынужден вас побеспокоить, – сказал Грегори, перегнувшись через изгородь.
– Ну что вы, какое беспокойство.
Женщина выпрямилась и вытерла лоб рукавом куртки. Она вроде бы улыбнулась, но, возможно, это ему только показалось.
– Скажите-ка, – произнес Грегори неестественно бодрым голосом, продолжая играть роль янки в Оксфорде, – автобус на Мальборо, который только что ушел, случайно, не последний?
– О боже! – воскликнула женщина. – Боюсь, что последний.
– О боже! – эхом повторил за ней Грегори.
Они взглянули друг на друга и практически мгновенно отвернулись друг от друга.
– Немного позже будет еще автобус на Девайз, – сказала она, взглянув на дорогу, – но боюсь, что вы не сможете оттуда сегодня добраться до Мальборо.
– Дело в том, что в Мальборо-то мне особенно и не нужно. Мне надо доехать до Солсбери, – сказал Грегори, прибавив некое подобие хрипловатой усмешки.
– О боже! – Пауза. – Вот так незадача! Грегори тяжело вздохнул.
– Наверное, у кого-нибудь в деревне есть машина. Я заплачу, если меня довезут до места.
Странный образ тут же предстал перед его мысленным взором: он сидит на краю прицепа, болтая ногами, а трактор тащит прицеп до Солсбери,
Женщина облокотилась на лопату.
– У меня-то у самой, боюсь, машины нет…
– Жаль.
– А сегодня к тому же «Семь сестер», видите ли. Чтобы доехать до Солсбери и вернуться, надо потратить целых два часа. Не думаю, что кто-то сегодня согласится на такое.
Сердце Грегори бешено забилось при упоминании о Плеядах.
– Семь сестер? – переспросил он.
Женщина сбилась и попыталась замять тему, что еще больше подогрело интерес Грегори. Он сразу же вспомнил фотографии в пабе.
– Это… гм… ежегодные соревнования по игре в дартс, – сказала женщина. – В пабе.
Даже в темноте Грегори почувствовал, что женщине вдруг по какой-то непонятной причине стало неловко и что ей явно не хочется продолжать разговор на затронутую тему.
– В самом деле? – переспросил Грегори, внезапно подумав, что опоздание на автобус из серьезной неудачи может обернуться заманчивой возможностью получить ценнейшую информацию.
Он вспомнил об обнаженном парне на фотографиях, разрисованном, словно татуированный вождь какого-нибудь дикарского племени. Вспомнил и о мужчине в кожаной кепке, косившем траву на вершине Стакли-Хилл. Людей туда, по его словам, пускали пару раз в году. Конечно, трудно сказать, где были сделаны снимки, но искусственный холм представляется вполне подходящим местом для этого. Возможно, каждый год по традиции победитель в соревнованиях в дартс должен предстать обнаженным. Или проигравший…
– У вас какой-то праздник, не так ли? – спросил Грегори.
– О, вряд ли это можно назвать праздником. – Женщина подняла лопату на фут или два и вяло воткнула ее в землю. – Скорее… скорее… шумная вечеринка. Довольно неприятная к тому же, если хотите знать мое мнение.
Чувствовалось, что она жалеет о том, что вообще упомянула о празднике.
