Анна Шувалова - Я ломаю привычки
Вика посмотрела на часы. Пора бы уже и собираться, если она не хочет опоздать на собеседование.
— Слушай, мне бежать пора, сейчас Леша подъедет: пойдем мне кольцо с бриллиантами выбирать. Надо до конца обеда успеть. Ты не в обиде?
— Нет, иди, конечно, — Вика улыбнулась. — Здорово, что мы так встретились.
— Да, не город, а большая деревня, — согласилась Таня. — Вот тебе моя визитка, позвони мне, встретимся, поболтаем. Помогу тебе устроить твою личную жизнь. Пора бы уже сменить штиль на настоящий шторм.
— Ага, только дождусь попутного ветра и сразу снаряжу корабль, — произнесла Виктория.
— Пока, целую, — Татьяна чмокнула губами воздух около Викиной щеки и быстро пошла к выходу.
Вика держала визитку, которую ей дала Таня. Повертев ее в руках, девушка бросила карточку в сумку. «Раз я — капитан на своем корабле, то и мне решать, нужно мне плыть в шторм или нет. А такого штурмана, который сам не знает, в каком направлении плыть и с какой командой, мне на моем корабле не надо, — подумала она. — А корабль с алыми парусами с капитаном Греем на борту доплывет до моей шхуны даже в самый полный штиль».
Закончив обедать и расплатившись, Виктория вышла из кафе. «И собеседования у меня все пройдут удачно. И я сама буду выбирать, на какое предложение согласиться. А в личной жизни у меня все отлично. Ветер дует в подходящих для меня направлениях. Я — вечный победитель. Не зря же меня назвали Виктория».
Девушка шла к метро уверенными шагами, гордо подняв голову. Проходящие мимо мужчины бросали на нее восхищенные взгляды. Вика поняла, что штиль скоро сменится большим кругосветным путешествием.
Я ломаю привычки
Мой первый день, первый день без тебя —
С голых небес брошенный свет.
Мой первый день, первый день без тепла
Твоих рук, твоих глаз, день, в котором нет нас,
Больше нет.
Солнечный свет заливает комнату. Я открываю глаза и лениво потягиваюсь. Через несколько секунд понимаю, что тебя больше нет рядом. Я собираюсь с силами, встаю с кровати и медленно иду в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Выйдя из ванной, прохожу на кухню. Окидываю взглядом помещение: твое место за столом пустое.
Я плохо встаю по утрам, поэтому завтрак всегда готовил ты, а я уже садилась за накрытый стол. Мне не хватает армейского распорядка и твоих слов, которыми ты постоянно грозил мне: «Не встанешь через пять минут, я уйду без тебя». И, боясь, что ты уйдешь без меня, а ты бы так и сделал, я нехотя заставляю себя подняться и вылезаю из уютной кровати, иду умываться.
Я не люблю готовить, и ты, зная это, всегда готовил сам. Я только присутствовала на кухне да ходила с тобой в магазин за продуктами. Я понимаю, что этого больше не будет.
Я осознаю, что не бывать нашим прогулкам по лесу, который ты знал так, как никто. Ты был его частью, и я про себя называла тебя «Йети — лесной человек», заменив слово «снежный». Помню, как ты оставлял меня одну, я одинаково медленно собирала и грибы, и ягоды, а ты за это время успевал обежать все вокруг, собрав при этом и то, и другое. Вспоминаю, как я боялась оставаться одна в лесу, думала, что ты не найдешь меня. А ты находил везде, где бы я ни была. Я училась бороться со своими страхами, владеть собой, сохранять спокойствие, присутствие духа. Скоро я привыкла к твоим быстрым бесшумным исчезновениям и таким же возвращением, когда ты растворялся среди деревьев и оттуда же появлялся. Ты знакомил меня с лесом, его законами, жизнью в нем. Я внимательно слушала, но до тебя мне было далеко. Мне было непонятно, как можно ориентироваться по дорогам, особенно ночью, и знать, в каком именно направлении надо идти. И ты, пользуясь тем, что я плохо ориентируюсь в любой местности, любил посмеяться и подшутить надо мной, часто задавая вопрос: «Ну что, мы здесь вчера были?» или «Куда нам теперь идти?» А вечером, когда мы разбирали грибы или ягоды, или во время возвращения домой, ты пел мне «песни акына» — что вижу, о том и пою. Больше никто мне их не споет и не рассмешит меня так, как это делал ты. И никто не позаботится о том, чтобы вещи были собраны с вечера, а утром оставалось только взять рюкзаки и снова отправиться в путь.
Глядя на твое пустующее место, я понимаю, что больше никто не будет слушать мои рассказы обо всем на свете и радоваться тому, что я просто есть и присутствую в жизни, в данном случае в твоей. Никто уже не будет гордиться моими успехами и достижениями, звонить мне, чтобы поинтересоваться, как идут дела, переживать.
Ты хранил мои записки, которые я писала тебе. Я случайно узнала об этом, когда разбиралась в твоих вещах. Никто не назовет меня по имени так, как это делал ты. Долгое время я не могла привыкнуть к тому, что кто-то другой называет меня полным именем, потому что разрешала это делать только тебе: ты произносил это с какой-то особенной интонацией. Больше так не умеет никто. Глядя на меня, ты, бывало, говорил: «Какая ты красавица!», и я чувствовала, что ты гордишься мной. И этого больше не будет.
Больше никто мне не скажет «Я тебя люблю» так, как это говорил ты. Мы так много не успели друг другу сказать, так много не успели сделать, так многому научить друг друга. Чувствую боль в груди, слезы на щеках.
Мне всего этого так не хватает, что нет слов, чтобы описать мое состояние.
Солнце приветливо и ласково светит в окно. Я глубоко вдыхаю и резко выдыхаю воздух, ломаю привычки и начинаю готовить завтрак сама.
Примечания
1
Гиппиус А. «Петр и Феврония».
2
Гиппиус А. «Петр и Феврония».
