Мария Гердер - Плановые дети и другие случайности
Он был потрясён:
— Правда?! Тогда у нас одинаковые интересы.
Она чуть не выронила ложечку:
— Что, вы тоже любите театр?
— Почему бы и нет? В Национальном театре сейчас дают «Леонса и Лену», комедию Георга Бюхнера. Там про любовь... и про свободу. Как видите, тема вне времени.
— Вы помните наизусть всю программу Национального театра?
Он засмеялся. Опять этот радостный, лучистый смех.
— От курьера вы такого не ожидали.
— Не ожидала.
— Пару семестров я изучал германистику и историю, но потом университет мне наскучил.
— Вы учились? Ваша биография становится всё запутаннее.
Он засмеялся.
— Да, с таким послужным списком меня уже никуда не возьмут. Впрочем, если я достану билеты на спектакль, то с удовольствием приглашу вас, госпожа Раймунд.
Сюзанна растерянно взглянула на него. К такой самонадеянной наглости она не была готова. «Всё правильно, — с горечью думала она. — Вначале приглашение в театр, потом зайти выпить по одной и, наконец, общеизвестный вопрос: к тебе или ко мне?»
Она подозвала хозяина:
— Я хочу расплатиться!
— Значит ли это, что вы не приняли моё приглашение? — Он не казался удивлённым, скорее разочарованным.
— Да, значит, господин Бухнер! Было приятно с вами поболтать.
Хозяин подошёл к столу и сказал Сюзанне:
— Один капуччино — два евро тридцать.
Она согласно кивнула и выложила на стол три евро. После чего быстро вышла из закусочной.
Снаружи было темно и холодно. Она шла в сторону больницы, с облегчением обнаружив, что он не преследует её. Она зашагала быстрее, внушая себе: «Сюзанна, ты только что уберегла себя от жестокого разочарования.
С этим типом и его беспорядочным образом жизни все это добром бы не кончилось».
Наконец она добралась до парковки. Её маленький «форд» одиноко стоял в своём ряду. Сюзанна села за руль и посмотрела через стекло на ночные контуры больницы. Она была довольна своим решением.
7
Гонка продолжается
— Такого обстоятельного описания исходных условий зачатия мне ещё не приходилось слышать.
— Да уж... Профессор Хайнеман никак не мог остановиться. Должны быть выполнены все тридцать семь условий, чтобы зачатие произошло. Человек—самое неплодовитое существо на планете!
— И как это мы вообще до сих пор не вымерли?
— А я удивляюсь, откуда у самого-то профессора при таком количестве необходимых условий взялось четверо детей.
Акушерки ехали в маленьком «форде», весело переговариваясь. Сюзанна сидела за рулём, придерживаясь разрешённой на автобане скорости — сто тридцать километров в час. На горизонте садилось солнце.
— К счастью, большинство родителей ничего не знают об условиях зачатия по профессору Хайнеману, — сказала Хайке, — иначе они с самого начала отказались бы от всяких попыток.
— Удивительнее всего вот что, — поддержала с заднего сиденья Карола. — Какая-нибудь приличная пара всё делает как надо, но им так и не удаётся произвести на свет маленького крикуна. А потом двое тинейджеров знакомятся на дискотеке, наскоро совокупляются в стареньком автомобильчике... раз! — и всё готово!
Хайке засмеялась:
— Может, на следующем занятии тебе выступить с рефератом об условиях зачатия? Так и скажешь: во-первых, потребуется парочка тинейджеров, в идеале разнополых, во-вторых, дискотека и, в-третьих — старенькая машина. Я ничего не упустила?
— Презерватив, — дополнила Биргит с заднего сиденья. — Как вам хорошо известно, эта штука всегда лопается в самый неподходящий момент.
Все засмеялись.
Через час Сюзанна свернула с автобана и завезла домой Каролу. Её муж и трое детей уже ждали её у садовой ограды.
Потом она высадила Биргит. В доме уже горел свет. Коллега Сюзанны со своей шестилетней дочкой жила у родителей.
Последней на очереди была Хайке.
— Мой друг уже наверняка приготовил спагетти с сырным соусом с зеленью, — сказала она. — Это его дежурное блюдо, которым он встречает меня всякий раз, когда я возвращаюсь из дальней поездки.
Она вышла из машины и помахала на прощанье.
И Сюзанна осталась в одиночестве. Так она себя и ощущала...
Переступив порог кабинета своего гинеколога, Регина словно окунулась в арктический холод. Хоть в помещении и было натоплено, а снаружи сияло весеннее солнце, но эти цвета! Стены оклеены белыми обоями. Шкафы, полки и архив — всё белое. Плитки на полу, блестящие как зеркало, были тоже белые. Гинекологическое кресло со светло-серой обивкой казалось на таком фоне почти оживляющим цветовым пятном. Письменный стол врача состоял из большой стеклянной столешницы, опиравшейся на блестящие стальные трубки. В углу стоял светло-серый компьютер. На столе было пусто, если не считать бумаги да пары специальных книг с сине-белыми корешками. Напрасно Регина озиралась в поисках зелёного комнатного растения или яркой картины на стене — так погибающий от жажды в пустыне озирается в поисках оазиса. Зато на стене висела огромных размеров картина, выполненная маслом: нежно-серая раковина на белом песке. Всё это напоминало стерильный шарм скотобойни.
Приём вёл доктор Хоендорф, и приём этот был едва ли теплее его приёмной. Он сидел с поднятым подбородком за письменным столом и без приветствия скомандовал:
— Садитесь, госпожа Маркуард!
— Большое спасибо, господин доктор, — воспитанно ответила Регина и сразу перешла к делу: — Итак, мы с мужем женаты десять лет и решили родить ребёнка. Мы...
— Сколько вам лет? — холодно перебил врач. Видимо, это вступление показалось ему непозволительно пространным.
— Тридцать шесть, господин доктор.
Он раскрыл папку, заведённую на новую пациентку:
— Беременности ещё ни разу не было?
— Нет, господин доктор.
— Когда перестали принимать противозачаточные таблетки?
— Три месяца назад, — ответила Регина так, как было на самом деле.
— Что ж, — сказал он с неподвижным лицом, — тогда продолжайте со всем возможным прилежанием и показывайтесь мне раз в шесть месяцев. Что-нибудь ещё?
«Интересно, почему мне так настоятельно рекомендовали этого холодного, заносчивого типа?» — подумала Регина и неуютно заёрзала на стуле.
— Господин доктор, уже три месяца мы не пропускаем ни одного дня плодородной фазы моего цикла. А в промежутках воздерживаемся. Большего для оплодотворения сделать нельзя. И всё-таки мы остаёмся без результата. Что-то здесь не так, господин доктор.
Он улыбнулся. Эта улыбка была полна врачебного превосходства над высказыванием наивного дилетанта.
— Три месяца — это не срок, госпожа Маркуард. Есть пары, которые годами не получают результата. А на таком коротком промежутке времени диагностировать бесплодие было бы неоправданно и безграмотно.
Она испугалась. «Пары, которые годами не получают результата...»
— У вас есть ещё вопросы, госпожа Маркуард? — Он посмотрел на свои часы.
— Я только хотела выяснить, всё ли мы правильно... — И Регина снова завернула длинный речевой период.
— Никаких противозачаточных и старательно друг на друга. Остальное доделает природа. — Он захлопнул карту пациентки.
Регина в испуге поменяла стратегию и солгала:
— Я неправильно выразилась, господин Хоендорф. Я не принимаю пилюли уже год. А три месяца назад... я хотела сказать, три месяца, как мы начали беспокоиться...
Гинеколог недоверчиво наморщил лоб и принялся поучать, размеренно покачиваясь в своём массивном вертящемся кресле и поигрывая шариковой ручкой:
— После начала половых сношений с целью забеременеть у плодородных: пар вероятность наступления беременности: в первый год равна восьмидесяти процентам! Поскольку вам уже тридцать шесть, вероятность понижается, однако диагностировать бесплодие было бы преждевременно. Есть ещё вопросы?
Регина кивнула и заговорила уже лихорадочно:
— Пожалуйста, господин доктор! Для нас чрезвычайно важна эта беременность. Если мы не добьёмся её сейчас, дальше будет всё труднее, через несколько лет мне будет уже сорок, я очень боюсь монголизма и других рисков...
Врач нетерпеливо стучал шариковой ручкой по стеклянной поверхности стола.
— Ну хорошо, если вы непременно хотите. Бесплодие с равной степенью вероятности зависит от обоих партнёров. Обычно первым обследование проходит мужчина. Ваш муж должен записаться на приём к урологу. После этого будем решать, — и он демонстративно уставился на часы.
Регина возразила:
— А мы не могли бы параллельно обследовать и меня? Ну, ради моего спокойствия.
— Опять вы про ваш страх! У вас было двадцать лет на то, чтобы забеременеть и родить ребёнка. Теперь вам в любом случае не избежать рисков, связанных с поздними родами. — Он встал и обошёл вокруг стола. — А теперь я прошу меня извинить. Там ждёт следующая пациентка. Всего хорошего!
