Юрий Горюнов - Прощание колдуна
Увешают себя всякими амулетами, а не разумеют, что один мешает другому. А если их много, значит тот, который для тебя, так и не найден. Мне слава не нужна. Кому суждено, дорогу найдет.
Я задумался. Никогда не обращал внимания на эту сторону жизни. Я жил в другом ритме, по другим правилам, и впервые столкнулся с непонятным мне миром. Хорош он или плох не в этом дело, в нем живут такие же люди, но мыслят иными категориями. Я соприкоснулся с этим миром и неизвестно, как теперь будет идти моя жизнь. А может быть спросить?
— Степан Никодимович, что касается меня, можете сказать?
Он усмехнулся:
— Не думаешь же, ты, что я смотрю на тебя и все знаю наперед. Это не так. Надо настроиться, а мы ведем беседу. Но не проси, даже пытаться не буду. Запомни. Нельзя жизнь, как книгу прочитать с конца. У тебя свой путь, который ты выбираешь сам, по своему разумению.
— Жаль. Интересно было бы.
— Не всем интересам надо потакать. Ты начинаешь догадываться о главном. Зачем? А не как?
— Ну почему же? Интересно, как происходит ваше общение, если нужна помощь.
— С кем? Я же никого не вижу, а слушаю себя, конечно с учетом опыта жизни. А уж сам с собой разговариваю или подсказывает кто, не знаю. Но веду разговор с собой на языке чувств.
— Не очень разумный и точный язык.
— Зато понятный. Разве не так?
Я согласился с ним и решил попробовать сменить тему. Все услышанное надо было осмыслить.
— Если у меня потом появятся вопросы, могу их задать?
— Задать можешь, ответ можешь не услышать.
Я понял, что он все-таки не договаривает и знает больше, чем говорит.
— А как у вас оказалась Наташа? Сегодня был в роще и встретил ее там. Она вам родственница?
— Чужая. Она тебе говорила о своей трагедии?
Я кивнул в знак согласия.
— У нее сложный период был, психологический надлом. Вот ноги и привели ко мне, и я попытался ей помочь.
— Удалось?
— Удалось. Она вернулась к нормальной жизни. А потом стала приходить, хоть я не просил ее. Я не возражаю, и сам еще могу, но возможно это ей надо больше, чем мне. Да ты не смотри, что она такая молчаливая порой. Она веселая, радостная. Полностью соответствует настоящему времени. На тебя вот глаз положила, как и моя Ксюшка.
— На меня? Я-то ей зачем? С чего вы взяли?
— Здесь нет чуда, здесь простой опыт жизни, по глазам увидел. Ты мужчина видный. А зачем? Не мое это дело, хотя зачем мужчина одинокой женщине, думаю объяснять не надо. Так что если получиться пообщайся с ней, она умная, интересная.
— Я это заметил. Я даже сам предложил поговорить, если у нее будет желание, но у нее, думаю, нет недостатка во внимании со стороны мужчин.
— И правильно сделал. А недостатка нет, но нет и порыва к ним с ее стороны.
Мы оба замолчали. Я взглянул на фотографии, что на стене:
— А вот ваша жена, — начал я, но он меня прервал.
— Об этом поговорим потом. Я тебе хотел сказать о Ксюше… — вдруг замолчал, прервав себя, а я услышал:
— Это что вы обо мне говорите?
Я повернулся и увидел, что в дверях комнаты стоит Ксения.
— Сплетничаете? Дед, ты всего обо мне не говори. Оставь чуть тайны. В женщине должна быть тайна, загадка.
— Конечно должна, иначе мир будет скучным и унылым, — поддержал он ее, — проходи, сейчас чай подогрею.
Он встал и вышел на кухню. Ксения прошла к дивану и села. Она была одета в домашний халат, простой цветной. Лицо уже не было таким бледным и легкий румянец начал возвращаться. Без косметики она была не менее привлекательна.
— Что страшненькая? — спросила она, видя, что я рассматриваю ее.
— Что ты. Все хорошо. Врать не буду, бледность есть, но это тебе даже идет. День два и будешь в норме.
Она игриво вздохнула:
— А я думала, моя форма осталась при мне. Дед упомянул, что ты помог ему?
— Да так по мелочи, на подхвате, — уклонился я от ответа.
— Что и формы не видел?
— Я как мужчина формы дорисовываю сам в голове, — снова ушел я от прямого вопроса.
— И?
— Замечательно. Но судя по твоим вопросам, внимание мужчин тебя интересует, а значит выздоравливаешь.
В это время вошел Степан Никодимович и налил Ксении чай в большую чашку. Поставил перед ней вазочку с вареньем и посмотрел на меня. Вопрос мной был понят, как и ответ, и он налил чай для меня.
— О чем беседа? — поинтересовался он.
— О моих формах, дед.
— А что с ними?
— Поинтересовалась у Юры, как я? Так говорит, что дорисовывает в голове.
Он посмотрел на меня и по моему взгляду понял, что я ей ничего не сказал.
— Спасибо тебе, Юра, за помощь.
— Всегда помогу, чем могу. Я отчитался, что на подхвате у вас был.
Он понял, какую долю информации я ей выдал и одобрительно посмотрел на меня.
— Что нового, пока я пребывала во сне?
Мы, каждый от себя, рассказали о прошедших днях. Затем я сообщил, что мне пора идти. Им было о чем поговорить и без меня.
— Придешь? — спросила Ксения.
— Завтра приду, — пообещал я, и вышел.
Придя домой с прямо порога заявил тете Кате, что хочу есть.
— Сейчас разогрею. Как там Ксюшка?
— Идет на поправку.
— Ну и, слава Богу.
Она быстро разогрела печенку, что я просил и села со мной за стол. День заканчивался, мы на пару посмотрели телевизор и разошлись спать. Обстановка явно действовала на меня положительно и я сразу уснул.
14
От шума за окном я открыл глаза. Повернул голову, за окном шел дождь. Занавески в комнате были отдернуты, так как я не задвигал их, не от кого было скрываться. Дождь бил в окно и толстыми струями стекал по стеклу. Его неравномерная дробь то усиливалась, то затихала, под порывами ветра. Сквозь мокрое стекло я видел, как ветер гуляет по верхушкам деревьев, клоня ветки к земле и обрывая оставшиеся листья. В комнате было тихо, я прислушался, за дверью комнаты также была тишина. То ли я рано проснулся, то ли тетя Катя еще спит. Потянув руку, взял часы с тумбочки, они показывали половину десятого. Не рано, но и спешить было некуда. «Если я привыкну так поздно просыпаться, вся работа пойдет насмарку» — посетила меня мысль. Дома я просыпался не позже восьми, и то, в крайнем случае, а так обычно в семь. Поддаваться новым привычкам не хотелось, и я заставил себя окончательно проснуться и подняться.
День сегодня был пустой, во всяком случае, с утра. В такую погоду идти никуда не хотелось, и не было необходимости. Когда сюда ехал, не думал, что и такое может быть, что в этом маленьком городке, как и в любом другом, жизнь при непогоде становиться унылой.
Проведя руками по лицу и пригладив волосы, я оделся и вышел из комнаты. В доме была тишина. Тети Кати не было слышно. Куда она могла уйти в такую погоду, я не имел представления и сделал вывод, что завтракать буду в одиночестве. Поставил кипятиться чайник и отправился умываться и бриться.
Уже сидя за столом, я уныло смотрел за окно и пил вторую чашку кофе. Да, вот и закончилось время прогулок. Пора возвращаться домой. Там я знаю, чем заняться, там я в движении, там я востребован. Но, надо признаться, что не так уж и нужен, если, ни разу не позвонили. Я решил посмотреть, что там, на телефоне, и с чашкой кофе прошел в свою комнату, открыл сумку и достал телефон. «Молодец, — похвалил я себя, — ты его еще выброси, а потом думай, почему не звонит». Я смотрел на темный экран. Сам питаюсь, а ему питание выходит не нужно. Достав зарядник, поставил телефон на зарядку и увидел пропущенный звонок. Посмотрев на время, убедился, что он не такой уж старый, сегодня утром звонили.
Я нажал кнопку вызова и через некоторое время услышал голос секретаря:
— Юрий Петрович, хорошо, что вы позвонили, а то ваш телефон не отвечал. Ой, извините, здравствуйте.
— Здравствуй, Лена. Давай к теме, у меня телефон разрядился.
— У Ивана Ивановича аппендицит и он в больнице, а тут вопросы.
Я грустно вздохнул:
— Аврал, снова аврал. Значит так, собираешь всех руководителей подразделений у меня в кабинете. Через час я позвоню на городской номер, ты включишь громкую связь, и я попробую оценить ситуацию, а там решим, что дальше. Вопросы есть?
— Все ясно.
— Тогда выполняй.
Отключив связь, я вернулся на кухню. Вероятнее всего придется уезжать, и это даже к лучшему. Пора. Что здесь делать? Интересно поговорить с дедом, но дела есть дела, иначе потом будет все сложнее.
В это время входная дверь открылась и на пороге появилась тетя Катя. Она была в дождевике с капюшоном, в резиновых сапогах. В руке держала пакет. Я встал и взял его, дав ей возможность снять плащ, с которого стекали капли.
— А я утром смотрю, хлеба нет, вот и пошла в магазин, а то думаю, проснешься, а завтракать нечем, — и, увидев у меня в руке чашку, — а ты что просто пьешь кофе? Хлеба там есть немного. Не нашел?
— А я и не искал. Мне не хочется есть, погода не располагает.
