Федерико Моччиа - В отчаянных поисках Ники (ЛП)
Они замерли. Вдруг задумались. Ники поднимается, подходит к книжной полке и пробегает пальцем по корешкам книг. Но она не получает никаких подсказок от этих названий и даже их тех книг, которые она уже прочитала.
— А если написать кусочек какой-нибудь песни?
— Нет, думаю, мы должны придумать что-то сами, без цитат.
Эрика поднимает вверх чёрную ручку, размахивая ею как флагом, поражённым божественным освещением.
— Мы слишком велики для такого маленького мира.
— Отлично, главное, скромно.
— Да это просто так, чтобы паузу заполнить. Но такое напишем только мы!
— Ну ладно, давай.
Эрика берёт «Молескин» и пишет фразу.
— Готово. Ну что, кто первой возьмёт его?
— Это ведь Эрике пришла в голову идея купить его.
— Точно.
Так начались дни фраз и мыслей, посвящений и пауз. Дни, которые не забудутся на этих страницах. И этот дневник станет убежищем, секретным местом, где они будут прятаться и одновременно находить себя.
Совпадения. Они всегда под рукой, когда нужны. Может, они иногда будут пропускать их, может, чего-то не поймут никогда, достигнув цели, будут тут же упускать её, даже не зная об этом. И никогда не будет встреч, которые придали бы всему этому другой смысл. Лучший или худший. Никого, кто мог бы подсказать. Каждый день, каждое мгновение случаются совпадения или упускаются возможности. Мы этого не знаем. Мы этого даже не осознаём.
Возможно, чуть позже мы это поймём. Возможно, сумеем связать несколько событий в последствия. Возможно. Но с кем-то мы никогда не встретимся, этот кто-то никогда не повлияет на нашу жизнь, наш путь. Его имени никогда не будет ни в нашем дневнике, ни в воспоминаниях.
Иногда достаточно мгновения. Всего лишь мгновения. И всё меняется.
Ники, я представляю тебя на балконе твоей комнаты. Представляю и комнату. Представляю, как ты задрожала, увидев его тогда. Это было после обеда, в субботу, в апреле. Я продумываю это до мельчайших деталей. Вижу, какого цвета небо, вижу занавески на окнах, вижу цветы на балконах твоего дома.
Вижу, как ты задумчиво смотришь на улицу, рассматриваешь автомобили, проносящиеся внизу, ты опираешься подбородком о руки, а локтями — о перила. Вот так, без особых мыслей в голове. Солнце освещает твоё лицо, к твоим щекам даже приливает кровь. Я представляю, как тепло приближается вечер, и ты стоишь там, как ящерица, жадная до лучей солнца.
Внизу, на улице, люди спешат на встречи в центре города, кто-то бежит на работу, в магазин, в бар и кто знает, куда ещё. Люди субботнего дня, одетые чуть лучше, чем обычно.
Вокруг тебя горшки с геранью твоей матери. Симона помешана на герани, особенно белой и красной. Каждый год она покупает новые кустики и высаживает их сюда, оправдываясь тем, что прежние замёрзли зимой. Это лишь предлог, чтобы купить новые цветы. Почему людям всегда нужно прятаться за отговорками, чтобы делать то, что им нравится?
Затем я перевожу взгляд. Я иду по дороге с глазами, полными фантазии. Открытые окошки. Из динамиков музыкального магазина, громкость которых увеличена до предела, доносится рэп. Руки пытаются удержать время и схватить воздух. Синий Гольф проносится на невероятной скорости, едва не сбивая хорошо воспитанную чёрную собаку, которая хотела перебежать дорогу. Парень, сидящий рядом с водителем, на мгновение поднимает взгляд и видит тебя там, на террасе, современную Джульетту. С твоими длинными светло-каштановыми волосами, не собранными в косы. Он видит тебя и говорит:
— Принцесса!
Ты не успеваешь даже сказать, что тебе говорили это уже сто раз, как он показывает тебе жестами слова "I love you", как это делают на концертах: большой и указательный пальцы и мизинец вверх. А потом он быстро уезжает на этом Гольфе.
В этот самый момент ты понимаешь, что уже видела где-то это лицо. Ты отлично его помнишь. Разве это было не в сентябре? Тот импровизированный концерт, куда тебя затащили Волны…
Ты трясёшь головой.
Через каких-то пять минут Гольф возвращается, двигаясь в противоположном направлении. На этот раз не только он, но и все остальные высовывают головы из окон, чтобы посмотреть на тебя.
Он встаёт на ноги и вылезает в люк над головой.
— Принцесса, ты прекрасна! Цветок среди цветов, ты помнишь, что я посвятил тебе песню?!
Ты улыбаешься, пока Гольф уносит его и скрывается за углом.
Точно, мы уже знакомы. И всё это так мило. Ты думаешь о нём часто, даже сама не замечая. Мысли с краснеющими щёчками, как цветы герани Симоны.
Но это замечаешь только ты. Никто тебя не видит.
Но дело не только в этом. Есть кое-что ещё. Кое-что необъяснимое. Искать причины бесполезно. Это просто разгорается внутри тебя и всё. Я представляю, что твоё сердце постепенно начинает биться сильнее обычного. Ты не знаешь почему. И я не могу сказать тебе. Потому что это только твой ответ, только твой, только ты сама должна разобраться в этом.
Помнишь, как ты подошла к своей книжной полке в поисках книги, которая вдохновила бы тебя выбрать фразу, чтобы начать дневник? У меня есть одна для тебя. Подходящая этому моменту, этому балкону, с которого открывается прекрасный вид, этому дню, который я продумал уже много времени назад.
«Вы так юны, как любое начало, и я буду молиться за вас, как только смогу, милостивый государь, буду молиться, чтобы вы имели такое терпение, какое ещё не разрешилось в вашем сердце, чтобы вы полюбили вопросы так же, как запертые комнаты и книги, написанные на чужом языке. И не ищите быстрых ответов, ведь вы не сможете их понять и прожить. В этом вся суть, в том, чтобы прожить всё. И сейчас проживите эти вопросы. Быть может, вы неожиданно нащупаете какой-то намёк и доживёте до далёкого дня ответа».
Это слова Райка. И то ощущение, какое я имею в виду. Ответы приходят тогда, когда они нужны, а не когда появляются вопросы. Не когда ты спрашиваешь.
Это как лампочка. Ты не узнаешь, насколько ярок свет, пока не включишь его. А когда включаешь — уже слишком поздно, ты не сможешь тут же выключить его, пока он тебя не ослепил. Может быть, позже, или вообще никогда… Но не сразу. Теперь свет становится всё сильнее, как от энергосберегающей лампы, которая с каждой секундой светит всё ярче и ярче.
Третий раунд. Гольф возвращается и на этот раз останавливается у твоего дома. Он выходит. Он не очень высок, худой, но плотная футболка с короткими рукавами не скрывает его мышц. Татуировка в форме солнца выглядывает из-под рукава его белой футболки. И он не теряет времени:
— Принцесса, я люблю тебя!
— Откуда ты знаешь?
— Не нужно знать. У меня был сон, которому я не мог сопротивляться, я почти лёг, но ты меня разбудила!
Ты улыбаешься:
— Почему? Плохо спалось?
— Не мог, мы только что вернулись с концерта в Неаполе.
— В Неаполе?
— Да, мы вернулись пару часов назад, но ещё не спали.
— Круто. А чей был концерт?
— Мой!
Теперь ты думаешь, что он довольно самоуверенный тип. Но, как ни странно, тебя это не беспокоит.
— Ну ладно, я пел с ними.
— Уже?
— В каком смысле — уже?
— Мне кажется, ты ещё маловат.
— Смотря для чего. Мне пятнадцать.
— Вот-вот.
— А тебе-то сколько?
— Пятнадцать. Но я-то не пою.
Молчание. Всего мгновение. Лишь мгновение, которого достаточно, чтобы почувствовать то, чего не чувствовала никогда, вибрацию, дрожь, нить, которая связывает тебя с ним, оттуда, где ты стоишь, она протягивается на улицу, к нему.
— Кстати говоря, я довольно зрелый.
— Ага… чтобы хвастаться.
Они смотрят друг на друга несколько секунд. Снова молчание. А потом оба хохочут. И всё проходит. Любое непонимание и недоверие исчезают без вести. Судьба развлекается, завязывая очередной узелок на красной линии жизни. Это и называется началом.
В это время другие ребята выходят из машины. Они вылезают ногами из окон, роняют очки, и им наплевать на происходящее. Они слишком сонные. И слишком пьяные.
— Слушай, красотка, что ты делаешь потом?
— Когда потом?
— Позже, ближе к вечеру.
— Ничего. Может, встречусь с подругами.
— Я жду тебя на виа дель Корсо.
Ты чувствуешь лёгкий толчок внутри. Всплеск адреналина. Впервые ты такое почувствовала, встав на доску до Фреджене. Ты почувствовала напряжение, но наконец-то полностью была собой, возбуждённой, светящейся изнутри, счастливой. И теперь эти чёрные глаза кажутся тебе морем, по которому ты прошла на доске, тем морем, которое нелегко приручить, которому следует доверять, но не слишком. Настолько большим морем, что его трудно увидеть полностью. Так же, как сейчас сложно выдержать его взгляд.
— Но я не знаю, приду ли.
— На твоём месте я бы пришёл.
— Угрожаешь?
— Возможно.
Он залезает в машину, не сказав больше ни слова. Парень за рулём с абсолютно отсутствующим видом немного покачивается. Он понимает, что пора уезжать. Он делает всё на автомате. Заводит мотор, и Гольф вновь исчезает, на этот раз совсем в другом направлении.
