Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2013)
o:p /o:p
o:p /o:p
17. ТЕАТРАЛ o:p/
o:p /o:p
Да-да-да, кино — это правильно! — поддакивает директор V. Именно так. Угощайтесь! А-а! Да. Так. Правильно! Здесь у нас еще не все, так сказать, тип-топ, поэтому мы и решили вас пригласить. Нам хотят дать новый гражданский заказ. Большущий. Медицина. А для этого они хотят проинспектировать завод. Ну я и говорю: чего там инспектировать?! Снимем, понимаешь, фильм, чем им здесь ходить по заводу и мешать, между нами говоря, людям работать! А мы им снимем красиво, так что им еще захочется... Да вы угощайтесь! Нет-нет, ни за каким вы не за рулем, а еще вот это, это наш дорогой уважаемый W привез из Лондона, он у нас... Инга, входите-входите! Я не занят! Я, знаете, люблю одновременно... Я всегда доступен. Знаете, сначала вы должны непременно снять нашу новую столовую! Это было первое, что я реконструировал, когда пришел на пост директора этого замечательного... Инга, здесь слово «эффективность» не подходит, здесь надо бы «результативность», чувствуете, ххех, да?.. И как это все сразу заиграло! Теперь не подкопаться. Мы ведь не количественные показатели сейчас обещаем... Идемте! Вот смотрите! Видите? Как вы думаете, это что? Да, я вас слушаю! Нет, пошлите их в пятнадцатый, все именно там, нетронутое! Да, так вот: это кинескопы... Мы делали трубки для первых советских телевизоров, и на заводе остались лишние... Это я придумал отделать ими стены на лестничных клетках. Правда, потрясающий дизайн?! А вы видите эти лампы?! Их разработали инженеры нашего ОКБ, честь им и хвала! Думаете, это не важно? А-а! Вот рабочий, например, выходит из цеха, и что он видит? О, Пал Палыч, привет! Вот, знакомьтесь, это начальник девятого цеха, у него здесь и сын работает. Между прочим, большой друг моего предшественника, легендарного директора N. Да. Без N, я всегда говорю, что без N... А вы знаете, что «Гауди» на латыни означает «Радость»? Это мой любимый архитектор. Минуточку. Я вам уже сказал, что это я подписывать не буду, пока не ознакомлюсь с детальным планом. Кого вы хотите обмануть? Так. Вот здесь вы можете меня снять крупным планом? Как я рассказываю, а вы снимайте. Здесь нормальный свет? Если не очень, мы можем посодействовать, задействовать из павильона, у нас тут... А это наш участок прошивки печатных плат! Здравствуйте, товарищи! Первое, что я сделал, когда я пришел на завод — я все механизировал. У меня страсть к механизации. Пусть другие обожествляют тяжелый труд, а я вслух говорю, что... Мне попался на глаза участок прошивки печатных плат. Я их, глаза свои, вытаращил! Женщины сидят годами и, теряя зрение... Я пришел в ОКБ: есть среди вас сумасшедшие, кто мог бы механизировать? Один такой вышел, говорит: я могу. У американцев такого нет! Угощайтесь, это наш начальник тридцатого цеха у себя на участке выращивает. Не бойтесь, это все нормально, мы и сами растим у себя под окнами, снимать не надо, нет. Только если очень коротко. Так. Я понял. Это я уже давно понял. Нет, будет по второму варианту. Да, несмотря на ведомость. Не менял и не собираюсь менять. Вы снимайте, снимайте! Сейчас, конечно, все совершенно не так, как при N, у нас уже другие задачи. Прежде всего — это гражданская продукция. Мы не должны зацикливаться... Про меня знаете как шутят?.. «Директор наш не старый хрыч. Собой орел, повадкой Лев, характером Ильич!» Ха-а-ха-ха! Ну, я дурак, конечно... До «Свободы» я возглавлял завод в городе Нейбуш. Это Юрьевская область, уже почти Урал. Там целый город мы построили. Ну, «мы», это я уж так... Завод построили, а к нему — несколько микрорайонов, очистные сооружения, школы, больницы. А что будет, если он встанет, этот завод? Вы думали? Никто не думает! Прежде всего — окружающая среда! Это новое мышление, так у нас еще никто не мыслит! Если завод встанет, что будут делать рабочие?! Вы мне, конечно, можете говорить, что он не встанет... Но ведь когда-то и заводов не будет! Ну или почти не будет. Я читал некоторые исследования... вот вчера мы с женой... Да! Ну вы даете! Что вы рубите сплеча?! Тут лучше впритирочку!.. Нужна осторожность. Попробуйте R выдвинуть, предложите его кандидатуру. И посмотрим, что получится, какая будет у них реакция. Я считаю, это компромисс. Да-да. Ну так вот: вчера вечером мы с женой были в театре... А надо сказать, я заядлый театрал! Я даже в юности собирался стать актером. Так вот: пришли мы в театр, а тут бенефис Гамбревского. Сейчас я вам расскажу. Я учился тогда в училище... И, еще не закончив его, пошел поступать в театральное, на его курс, это было, Боже мой! Двадцать пять лет тому назад. Я пришел к нему. Он мне говорит: все отлично, мы тебя берем! А меня не отпускают в училище. Бумажку не дают. Ну хорошо, говорит Гамбревский, тогда мы тебя берем на второй курс, и они не смогут тебя не отпустить! Я прихожу на прием к декану нашего училища, мне повезло, что он мне попался... вернее, что я ему попался... Он говорит: ты сходи, парень, к ней... Была тогда такая Комаровская... Актриса, пожилая, гениальная абсолютно... Очень много с молодыми возилась... Сходи, говорит, к ней, я тебе дам телефон. И пусть она скажет. Вот если она скажет, что тебе надо быть актером, — то будь. Я пошел. Мы с ней проговорили часа два. И она мне... Не надо делать того, что не надо делать! Чините линию сначала, а не пытайтесь кустарным способом там что-то организовать. Так вот. И Комаровская мне говорит: нет, не надо тебе быть актером, ты человек настроения, актерство тебя сгубит. И вот эту историю я вчера... О, а вот поглядите — это мое любимое новшество, которое я пытаюсь ввести на заводе. Полная автоматизация управления! В соответствии с генеральной линией на пятилетку механизации и оптимизации! Вообразите: весь производственный процесс раскладывается на операции, автоматически назначаются ответственные, и у каждого из принтера вылезает бумажка, на которой — сроки выполнения операции. Все сразу схватывается. Уменьшается время пролеживания между операциями на тридцать процентов! Введу в сентябре. Снимайте, снимайте... Ну так вот: после спектакля я подхожу за кулисы к Гамбревскому... Он меня сразу узнал! Очень странно, говорит, очень, очень странно, что вы не стали актером! А я ему отвечаю: чем плохой актер, лучше хороший генеральный директор, ха, ха, ха! Вы не думаете? Только, ребята, у меня к вам очень большая просьба. Получается, что я выпендриваюсь очень сильно. Я этого обычно избегаю. Но как вам еще об этом рассказать? Я, конечно, дурак, но... Да!.. Вот именно!.. Угощайтесь!.. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
18. «ЗОЛОТОЙ ШАР» o:p/
o:p /o:p
Есть такая тема — рак... o:p/
Погодите вздрагивать. Речь пойдет о том, как завод «Свобода» боролся с раком на всей территории Советского Союза. Это правдивая история, вы можете ее погуглить, если хотите. И это будет рассказ о человеке по фамилии X — об инженере блестящем и проницательном, о человеке редкой гениальности, легкости и глубины. o:p/
С X (назовем его так, по-рентгеновски) мне посчастливилось проработать сорок лет. Пришла после института инженером и сразу попала на «Золотой шар». o:p/
Тогда его только начинали осваивать. Директор V испытывал сильнейшее и тайное желание переделать «Свободу» из оборонного завода в гражданский. Он был верующим и предвидел будущее. Думаю, V был настолько же хорошим директором, как и легендарный N, хотя их и трудно сравнивать. И вот V самостоятельно внес предложение: дайте «Свободе» заказ на аппарат для облучения раковых больных! Ведь самое главное у нас есть: мы умеем делать точные прицелы! И пусть этим займется X, еще такой молодой и столь замечательный изобретатель, с лету находящий нужные решения во всех областях. o:p/
И X занялся. Он отложил все другие разработки и с тех пор занимался только «Золотым шаром». Сам разрабатывал, испытывал, запускал в серию, а первые образцы и сам поставлял. o:p/
Тогда в СССР таких аппаратов не существовало. Были стационарные установки, в которых головка перемещается вверх-вниз. Это означает, что пациента надо привязывать, крутить. У «Золотого шара» головка могла перемещаться во всех направлениях. А значит — можно точно рассчитать дозу. И не переоблучить здоровые ткани. o:p/
Помните у Солженицына «Раковый корпус»? o:p/
Там есть эпизод: семнадцатилетней девочке делают мастэктомию. Читать об этом тяжело. Но Солженицын великий писатель, и дальше мы читаем: «...То, что ее будущий ребенок с этой грудью уже никогда не сделает...». Так автор заставляет нас отчасти поверить, хотя бы предположить, что девочка останется жива, родит, будет кормить другой грудью. o:p/
И X, а с ним и я, — мы спокойно занимались этой темой, осознавая, насколько она важна; может быть, единственно важная тема на заводе «Свобода», как нам втайне казалось. Как руководитель, X был человек легкий. Работать с ним было просто и легко. Он никогда не сюсюкал, мог съязвить, но как-то так выходило, что у него все начинали работать хорошо; может быть, он просто умел каждому дать то, что именно у этого человека выходило лучше всего. o:p/
