А. Федоров - Оракул петербургский. Книга 2
– Однако я отвлеклась, а ведь беседа шла не о прозе, а о стихах. Как помнится мне, Сергеев состряпал один забавный стишок, обсудил его с Мишкой. Оба придурка уговорили аспиранта, смотревшего на них, как на богов, прописать его на листе ватмана, строга ориентируясь на осевую линию. Я встретила здесь, на листочке, это стихотворение, названное "Сканер чувств". Смотри, что у них получилось!
Женщины, склонив головы, начали прилаживать листочек со стихом на журнальном столике, разглаживая его и изучая с кропотливым женским вниманием и любопытством.
Странно, но психотерапия "на понижение" действовала. Видимо, Муза успела стать большим мастером! Сабрина чувствовала, что тяжелый камень медленно, но начинает отваливаться с души и появилось желание многое обдумать, а, самое главное, утвердилась обязательность беречь ребенка, успокоившегося сейчас у нее под сердцем.
– Муза, я прочла все внимательно: конечно, ирония чувствуется, корректность выражений не везде соблюдается, но стишок можно назвать поучительным, почти что произведением эпического жанра, достойного печати в многотиражной ежедневной прессе. Не пойму, чего же ты взъелась на поэтов.
Муза загоготала, прищурилась, и подбросила очередную инвективу:
– Ты, деточка, ротозейка! Зри в корень и ищи корень: обрати внимание на графику, на контуры стиха. Что они тебе напоминают?
– Вазу, что ли? – неуверенно залепетала Сабрина.
– Вот, вот! Эти два мудозвона, оказывается изобрели психологический тест. Почти, как у Германа Роршаха. Извини за педантизм, Сабринок, но внесем ясность. Мне кажется, что здесь необходимы дополнительные пояснения: речь идет о шведском психиатре, жившем в период 1884-1984 годы, он изобрел специальный тест, широко используемый в медицинской практике для расшифровки неосознаваемой мотивации личностных реакций. В современной психодиагностике такие тесты называют проективными, то есть дающими возможность оценивать личность целостно, а не растаскивать ее по отдельным реакциям, которые потом не знаешь как свести воедино. Главное преимущества таких методов состоит в том, что опрос пациента не выглядит прямым ударом в лоб. Нет нужды требовать конкретности в формулировках, наоборот, в них всегда остается некий тайный подтекст: вроде бы говорим о пустяках, об отвлеченных материях… Ан, нет! Потихонечку, да полегонечку, как говорится, тихой сапой, но выводим мотивацию на чистую воду. В стихе заложен специальный ключ.
Бог изобрел Слово, раскрутил Землю, Воду.
Он сотворил Адама, Еву – будущую королеву;
Вывел животных массу (добрых или опасных);
Насадил растенья, разбросал микробов всюду.
Но ушлый Бес заявил давно: Жизнь – говно!
Чувства – первичны, а мысль – вторична:
Утреннее ожиданье – нервное состоянье.
Сомненье гложет – мутит, тревожит.
Милую ждешь – нейроны жжешь.
Гормоны бурлят – бьют в зад.
Строится четный ряд:
Вопросы – глушь,
Ответы – чушь,
В ушах – отит,
В скротуме – эпидидимит.
Она придет – грусть уйдет,
А не дождался:
День не задался.
Настроение – дрянь,
Времени рвется ткань,
Досуг и дела кувырком,
Свиные рыла кругом!
Но раздается – звонок:
Прыгнул под потолок.
Святая, мук не зная,
Вошла секс-бомба,
Вздыхает томно – мечта огромна!
Глаза – бирюза.
Манит грудь – зовет отдохнуть.
Проходим в спальню:
Похоти накал – затем провал,
Постель открыта, она подмыта.
Наш инструмент всегда с собой – возьми рукой, поцелуй, успокой.
Муза оргий – стонет в восторге!
Вот так альков лепит дураков.
Надейся на благость Господа,
До Святаго конца мужайся,
Попусту не раздражайся,
Для курв не обнажайся.
Святая Дева Мария!
Прости, если не так,
Любовь, как море,
А я – мудак!
Муза оценила эффект пояснений: очевидно, что Сабрина слушала внимательно, все еще ни черта не понимая. Колдунья-психолог задала наводящий вопрос:
– Присмотрись, Сабринок, к внешнему контуру рисунка стиха. Ну же, повнимательнее. Здесь представлен, как теперь говорят, растр, то есть графический образ, хранящийся в диагностическом файле. Представь его себе в виде описания мысли по точкам (пикселям).
Все доходило медленно, но настойчиво с прибавлением уверенности, как до жирафа. Наконец! – лицо Сабрины залилось краской смущения. Муза радостно воскликнула:
– Чувствуется эффект. Вазомоторы действуют! Ты, милочка, реагируешь, как девушка, впервые встретившаяся с мужским половым членом, как говорится, глаза в глаза! Точно на такой эффект и рассчитывали эти два обормота, изобретатели-циники. Теперь даю квалифицированные пояснения: ты обращала внимание прежде всего на мысль, а не на форму. Между тем, форма-то как раз и является "профилем сексуальной солидарности", – так назвали этот феномен наши лоботрясы. Тебя интересовало содержание стиха потому, что ты натура глубокая, поэтическая, филологически сориентированная, не склонная к разврату. Так?!
– Скорее всего так. Правда, с Сергеевым я очень любила заниматься любовью. – отвечала Сабрина. – Но, может быть, то был не разврат?
– Да успокойся, Сабринок, какой там разврат, – просто техника высокой пробы. В разнополой любви и не может быть разврата, – это я тебе гарантирую. Ты даже профиль и фас пениса приняла за вазу. Этим ответом ты напомнила мне старый анекдот, он к месту, и я рискну его тебе рассказать: встречаются две проститутки; одна портовая, нищая; другая, обслуживающая обеспеченных интеллигентов (благополучная). В школе дамочки были подругами, затем их пути разошлись. Благополучная – вся из себя: шикарный прикид, отменный макияж, холеная. Она "играет на флейте" – ублажая пенис. Портовая (нищая) проститутка просит уточнить, что такое пенис? Подруга объясняет, используя привычный сленг: "это тот же хер, только намного мягче". "Счастливая ты! – замечает портовая проститутка – А у меня сплошная непруха. Снимет тебя пьяный докер, всю ночь елозит, как сучку, а утром вместо оплаты просит рупь на трамвай".
В глазах Сабрины застыл ряд новых вопросов, но Муза не дала ей их озвучить:
– Если ты собираешься в Россию, а я чувствую, что эта загадочная страна уже вызывает у тебя огромное любопытство. Тебе, Сабринок, нужно постигнуть некоторую специфическую лексику, но эти ответственные занятия мы перенесем на другое время.
– Теперь вернемся к нашим баранам, – продолжало Муза величаво (учитель, дремавший в ней проснулся, и основательно взялся за работу). – Я рассказала тебе анекдот лишь для того, чтобы отсветить специфику восприятия, свойственную разным людям. Теперь продолжим основную тему: аспирант приколол тот стих-тест к стене над головой секретарши главного врача больницы. Первая почему-то вошла в приемную Записухина (работала у нас такая курва заместителем главного врача по медицинской части). Она сразу вычленила корень, потому что не способна была вникать в суть, улавливать мысль, а фиксировала только контур. Она потому и отнеслась к стихам благосклонно. Главный врач – Эрбек (был у нас такой пидор!), увидев, стихи заерзал задницей и больше, чем необходимо для прочтения, задержался у стены. Секретарша – Ирочка (всегда находящаяся в поиске) тут же попросила автограф автора и попыталась завладеть ватманом единолично, порывалась откнопить его и унести домой. Аспирант сидел в кресле напротив стихотворного портрета, делал вид, что читает какие-то документы, но в действительности внимательно наблюдал за реакцией публики и фиксировал наблюдения на специальном бланке. Вечером состоялся клинический разбор данных: во-первых, оказывается, что в тот день перед ватманом побывала вся больница, даже слесаря-сантехники и вечно пьяные дворники явились, не запылились! Во-вторых, удельный вес лиц, напрочь исключающий из своего восприятия мысль, превысил 95%. Это уже была катастрофа! Где же прячется наша национальная идея?
– Понятно, – продолжало увлеченно рассказывать Муза, – что в конце концов до персонала и администрации дошли истинные причины "обследования" и началась выволочка на административном и общественно-политическом уровнях. Аспиранта чуть не отчислили из аспирантуры на третьем году обучения. Он толковал судьям, что дополнял диссертацию живым материалом. Сергеев с Мишей делали вид, что, вообще, ничего не понимают – не ведают из-за чего весь сыр-бор. Истинная наука не терпит административных и общественных мер воздействия. Сердце, мозг и душа исследователя чисты перед Истиной!
