Леонид Филатов - Свобода или смерть
– А я – нет… – Толик предпринял мучительную попытку пошутить. – Я как раз очень умеренный… Может, поладим на компромиссе?..
Мадемуазель Кипренски молчала, глаза её отливали хищной зеленцой. Толик понял, что ответа он не дождется, и, зажмурившись, стал стягивать с себя пиджак, рубашку, галстук…
* * *…Андрей подъехал к дому мадемуазель Кипренски чуть раньше оговоренного срока. Толика на улице ещё не было. Андрей посмотрел на освещенные окна, глянул на часы и, откинувшись на спинку сиденья, закурил…
* * *…Толик уже топтался в прихожей, не зная, чем себя занять и потому в сотый раз поправлял галстук, когда мадемуазель Кипренски наконец вернулась из ванной. Сейчас она была без макияжа, и от неё пахло хорошим мылом.
– Вы уже уходите? – легко огорчилась мадемуазель Кипренски. – Очень жаль, я бы хотела ещё поболтать… Но будем надеяться, это не последняя встреча… Вы были очень милы!..
– Большое спасибо!.. – ни к селу, ни к городу брякнул Толик. – Мне самому очень жаль… Но у меня масса дел… Кстати, вы ничего не сказали о моих рассказах…
– Ах, рассказы!.. – мадемуазель Кипренски сосредоточенно нахмурила невысокий лобик. – Да, да, действительно… Я прочитала несколько ваших рассказов… Мне кажется, они не заинтересуют наших читателей…
– То есть как?.. – опешил Толик. – Мне говорили, что рассказы вам понравились!.. Вы же сами выразили желание их напечатать!..
– Не расстраивайтесь! – мадемуазель Кипренски ласково погладила Толика по щеке. – Ну, сколько вам заплатили бы за вашу публикацию?.. Ну, две, ну, три, четыре тысячи франков!.. Так вот вам пять тысяч – и забудем об этом!..
Она порылась в складках халата, достала оттуда увесистую пачку банкнот и, не считая, сунула Толику в карман. Пол поплыл у Толика под ногами. Он пришел в себя только когда оказался на лестничной площадке. Хозяйка приветливо улыбалась ему из дверного проема…
– Ах ты, тварь! – с ненавистью прохрипел Толик. – За кого же ты меня принимаешь?! За платного осеменителя?.. Да провались ты со своими франками!.. И запомни, русские писатели не продаются!..
Он с силой швырнул банкноты в дверной проем, но дверь успела захлопнуться раньше, и разноцветные бумажки разлетелись по всей лестничной площадке. Толик постоял, почертыхался, затем опустился на корточки и стал аккуратно собирать разбросанные им купюры…
* * *…Обратно ехали опять же молча. Толик гневно пламенел глазами и курил сигарету за сигаретой. Андрей искоса поглядывал на Толика, но задавать вопросы не решался – можно было спровоцировать взрыв.
– Останови!.. – внезапно приказал Толик. – Вот здесь, возле кафе!.. И не жди меня.. Я доберусь на метро!..
– Алкаш!.. – Андрей сокрушенно покачал головой. – Или станешь алкашом… Так тебе никаких денег не хватит!..
– Успокойся! – зло усмехнулся Толик. – Сегодня я пью на свои!.. Это денежки заработаны честным трудом!.. Он вынул из кармана скомканный ворох купюр. Две из них выскользнули из пальцев и спланировали на сиденье. Андрей подобрал их и протянул Толику.
– Оставь себе!.. – мстительно съязвил Толик. – Проститутки обязаны делиться с сутенерами. Я правильно понимаю местные нравы?..
* * *…Сквозь стекло кафе Андрей видел, как Толик примостился у стойки бара.
Спустя несколько секунд перед ним появилась бутылка водки. Толик наполнил стакан до краев и осушил его в один прием. Он пил крупными жадными судорожными глотками, как измученный трехдневной жаждой бедуин, наконец-то добравшийся до колодца…
* * *…Прислонившись к двери своей комнаты, чтобы хоть как-то задержаться в положении, приближенном к вертикальному, Толик сосредоточенно шарил по карманам, пытаясь отыскать ключи.
Из комнаты Сильви доносились женские голоса. Один из них – резкий, гортанный, хрипловатый – принадлежал Долорес, другой – спокойный, мягкий, увещевающий – Сильви. Сути диалога Толик уразуметь не мог – женщины говорили на французском.
Так и не найдя ключей, Толик постучался в комнату Сильви и, не дожидаясь приглашения, толкнул дверь. Хозяйка комнаты и Долорес сидели на кровати, обнявшись. Долорес плакала в голос, Сильви пыталась её утешить.
– Долорес получила письмо от Рикардо, – торопливо объяснила Сильви. – Он просит о помощи. Похоже, ему грозит длительное тюремное заключение. Хотя лично я не вижу, чем мы можем ему помочь!..
Долорес замерцала влажными глазищами, и с ресниц её сорвалась тяжелая слеза. Толик плохо усвоил смысл сказанного, но глаза Долорес сделали свое дело – он тут же втянул живот и выпятил грудь.
– Она просит тебя встретиться с друзьями Рикардо. Хорхе Гонсалес хочет провести акцию протеста, чтобы привлечь к судьбе Рикардо внимание общественности.
Долорес смотрела на Толика так умоляюще, что он, так и не взяв в толк, что от него добиваются, всё-таки счел необходимым утвердительно кивнуть. Долорес защебетала что-то на своем испано-французском и отпечатала на толиковой щеке звонкий поцелуй.
– Она говорит, что ты настоящий друг! Рикардо сообщил ей в письме, что ты известный писатель и твоё участие в акции придаст ей больший резонанс!
Толик насупился, не зная, как реагировать на неожиданный комплимент, и снова кивнул: дескать, что есть, то есть, чего уж тут скромничать. На пороге Долорес обернулась и напоследок обожгла Толика взглядом цвета расплавленного гудрона…
– Прости, Толя… – обеспокоенно сказала Сильви, как только они остались одни. – Ты что, действительно собираешься участвовать в какой-то там акции протеста?..
– А почему бы и нет? – Толик беспечно пожал плечами. – Если Рикардо считает, что моя репутация может ему помочь…
– Какая репутация?.. – Сильви смотрела на Толика с ужасом. – Ты здесь никто!.. У тебя нет даже статуса политического беженца!..
– Бороться за справедливость можно без всякого статуса!.. – напыщенно ответил Толик. – Достаточно того, что я просто человек!..
– Но почему ты думаешь, – не унималась Сильви, – что, защищая Рикардо, ты борешься за справедливость?.. А что, если он и в самом деле обыкновенный террорист?..
– Я не знаю, кто он такой, – Толик начал раздражаться. – Но я знаю, что он человек идеи. А такие люди мне импонируют!..
– Господи! – всплеснула руками Сильви. – Но ты же сам говорил, что ты противник этой идеи!.. Что тебе отвратительно любое насилие!..
– Да, я против насилия!.. – закричал Толик. – И в этом смысле их идея несовершенна!.. Но она объединяет людей!.. Посмотри, как горят у них глаза, когда они говорят о будущем человечества!.. Посмотри, как они простодушны, отважны и бескорыстны!.. Им плевать на деньги и на комфорт!.. Они хотят отдавать, а не хапать!.. А чего хочет Запад?.. Чего хочешь лично ты?.. Домик в Ницце?.. Миллиард в швейцарском банке?.. Ежегодный отдых на Гаваях?.. Ненавижу!.. Ненавижу ваши разговоры о башлях, ваши постные тусовки, ваши приклеенные улыбки!.. Ненавижу, ненавижу!..
– Толя! – вдруг тихо спросила Сильви. – А может быть, всё проще?.. Может быть, просто тебя в детстве сильно переласкали?.. Может быть, мир и не виноват, что из тебя не получается Толстой?..
– Что ты сказала?.. – Толик зашипел, как пригорающая яичница. – Да кто ты такая, чтобы меня оценивать, дрянь?.. Ты всего лишь обычная потаскушка! Убирайся вон, я не желаю тебя видеть!..
– Я бы с удовольствием это сделала, – глухо и печально сказала Сильви, – но, к сожалению, я у себя дома. Если ты не желаешь меня видеть, может быть, проще уйти тебе самому?..
Толик поозирался, сообразил, наконец, где находится, и пулей выскочил из комнаты. С грохотом захлопнулась дверь. Сильви заплакала.
* * *…Проснулся он поздно. Солнце уже стояло в зените. Толик еле оторвал чугунную голову от подушки и тут же увидел лежащий у изголовья розовый конверт.
Он долго и сосредоточенно вглядывался в прыгающие строчки, не умея сразу охватить их простой и пугающий смысл, а когда, наконец, это удалось, лоб его покрылся мгновенной испариной.
На крохотном листочке рукой Сильви было написано всего несколько слов: «Прощай. Я буду скучать по тебе. Видно, не судьба. Сильви».
* * *Внизу, в холле, перепуганная мадам Лоран изо всех сил отбивалась от обезумевшего Толика.
– Где Сильви? – бился в истерике Толик. – Куда она уехала?.. У вас должен быть её адрес!.. Или телефон!.. Она не могла исчезнуть просто так!..
– Мадам Лоран говорит, – послышался сзади знакомый голос, – что Сильви уехала сегодня ночью. Единственное, что она просила передать тебе, это письмо.
Толик обернулся. За спиной стояли двое – как всегда респектабельный, гладко выбритый, благоухающий дорогим одеколоном Андрей и малогабаритный господинчик в старомодном котелке и темных очках.
– Мадам Лоран говорит, – продолжал переводить Андрей, – что Сильви собиралась остановиться у своей подруги, пока не подыщет новую квартиру. Адреса и телефона подруги не оставила.
