Лорен Вайсбергер - У каждого своя цена
Кэмерон стиснул меня в объятиях и поделился планами взять напрокат машину и походить по ближайшим магазинам стильной мебели. И это говорил мальчишка, горячо отстаивавший право единоличного обладания мягким креслом-мешком, когда мы объединили наше имущество! В душе затеплилась робкая надежда, что, может быть (а вдруг!), маленькая генная мутация в виде пса решит наши проблемы.
Ошибка.
Очень, очень большая ошибка.
Заблуждение. Собака, естественно, ничего не исправила (сюрприз, сюрприз!), но в одном Кэмерон не ошибся: Миллингтон действительно оказалась гипоаллергенной. Я могла брать ее на руки, прижимать к себе, тереться лицом об густые пушистые усы — и никакой аллергии. Зато собачка страдала аллергией буквально на все. На все! Когда еще на кухне у заводчика Миллингтон возилась среди братьев и сестер, ее крошечные щенячьи чихи казались милыми и очаровательными и не вызывали опасений. Единственная маленькая девочка-йорк подхватила небольшой насморк, а мы тут как тут, вылечим-поправим хрупкое щенячье здоровье. Однако насморк упорно не проходил, малышка Миллингтон продолжала чихать. После трех недель круглосуточного присмотра и лечения — даже Кэмерон стал помогать, за что я его хвалю, — наш маленький комочек радости не поправлялся, несмотря на тысячу двести долларов, потраченных на консультации с ветеринарами, антибиотики, специальный корм и два визита собачьей «неотложки» посреди ночи, когда одышка и удушье становились особенно пугающими. Мы пропускали работу, орали друг на друга и буквально истекали деньгами — моего жалованья в банке и зарплаты Кэмерона в страховом фонде едва хватало на покрытие расходов на собачку. Окончательный диагноз Миллингтон гласил: «Обостренная реакция на большинство домашних аллергенов, включая пыль, грязь, пыльцу, чистящие жидкости, растворители, краски, духи и шерсть других животных».
Ирония судьбы: я, самый большой аллергик на планете, умудрилась стать хозяйкой собаки с аллергией абсолютно на все. Возможно, это показалось бы забавным, если бы Кэмерон, Миллингтон или я спали хотя бы по четыре часа подряд в течение трех недель. Но поскольку не спали, то и не показалось. Как поступают люди в такой ситуации, спрашивала я себя, лежа без сна в первую ночь четвертой бессонной недели. Приличная пара с нормальными отношениями попросту сдала бы щенка назад хозяину и махнула бы в отпуск, где потеплее, посмеявшись над тем, что в скором времени стало бы дорогим воспоминанием и излюбленной историей для вечеринок.
Что сделала я? Пригласила профессиональных уборщиков, чтобы вычистить каждый волосок, все до последней пылинки, малейшие пятнышки со всех поверхностей, которые собака могла понюхать, и попросила Кэмерона уйти на совсем, что он и сделал. Через полгода Пенелопа сообщила с восторгом, которого событие не заслуживало, что он обручился с новой подружкой, когда, облачившись в килт, присутствовал на соревнованиях по гольфу в Шотландии, а потом он переехал во Флориду, где у семьи невесты собственный остров.
Это расставило точки над i — каждый получил свое.
Сейчас, спустя два года, собака научилась выносить запах стирального порошка, Кэмерон отпраздновал отцовство крепким джином с тоником согласно семейной традиции, а у меня есть некто, уписывающийся от радости при встрече со мной. Никто не прогадал.
Наконец, Миллингтон перестала чихать и впала в сомнамбулическую дрему, привалившись маленьким тельцем к моей ноге. Бока поднимались и опускались в такт ритмичному дыханию, в тон с телевизором, который у меня работал постоянно для создания звукового фона.
Показывали сразу несколько выпусков «Голубого глаза». В новой серии Карсон рылся в шкафу какого-то парня традиционной ориентации с помощью щипцов для салата*56, выуживая вещи со словами «вот так „Гэп“, восемьдесят седьмой год»57. Я подумала, какой шок заработал бы ведущий, проверь он мой шкаф. Как от женщины, от меня бы ожидали чего-то лучшего, чем готовые костюмы от Энн Тейлор, несколько пар джинсов — последний писк, но не моды, а старости, и хлопчатобумажных маек, составляющих мой «носильный» (понимай — несносный) гардероб. Телефон зазвонил в начале двенадцатого ночи. Я держала руку на трубке, терпеливо ожидая, когда определится номер. Дядя Уилл. Отвечать или не отвечать — вот в чем вопрос. Дядя всегда звонил в неподходящее время, напряженно работая ночи напролет, когда горели сроки, но я была слишком вымотана целым днем ничегонеделания, чтобы говорить с ним сейчас. Уставившись на светящиеся цифры, от лени я была не в силах принять то или иное решение, и тут включился автоответчик.
— Бетт, подними эту чертову трубку, — послышалось из динамика. — Я считаю щелчки определителя номера крайне оскорбительными. Научилась бы лучше отшивать меня в середине разговора. Смотреть на монитор и не отвечать может каждый, но гораздо выше ценится умение изящно заканчивать беседу.
Засим последовал тяжелый вздох. Я засмеялась и схватила трубку.
— Прости, прости, я была в душе, — пришлось мне соврать.
— Ну конечно, в душе, дорогая. Моешься в одиннадцать вечера, готовишься к ночным похождениям? — поддел меня дядя.
— А что такого? Иногда я гуляю ночи напролет. Помнишь вечеринку Пенелопы в «Бунгало-восемь»? Единственный человек в Западном полушарии, не знавший, где это? Начинаешь припоминать? — Я откусила от «Слим Джим»58, которую поглощала с тех пор, как увидела, в какой ужас это приводит родителей-вегетарианцев, то есть уже семнадцать лет.
— Бетт, это было почти месяц назад, — задумчиво напомнил дядя. — Послушай, детка, я не затем звоню, чтобы читать нотации, хотя не вижу причины, почему привлекательная девушка твоего возраста должна сидеть одна в одиннадцать часов вечера во вторник, жевать псевдомясные палочки и разговаривать с собакой весом пять фунтов. Об этом поговорим в другое время и в другом месте. У меня просто родилась блестящая идея. У тебя есть минута?
Мы оба фыркнули. Мне ничего не оставалось, как сказать:
— Вы все перепутали, мистер Выдающийся-автор-колонки. Я разговариваю с собакой весом четыре фунта.
— Срезала. Слушай, не знаю, почему не подумал об этом раньше… Старый дурак, чуть не проглядел такую возможность!.. Скажи мне, дорогая Бетт, как тебе понравилась Келли?
— Келли? Какая Келли?
— Женщина, сидевшая рядом с тобой на ужине в честь Чарли несколько недель назад. Что ты о ней думаешь?
— Не знаю, показалась очень милой. А почему ты спрашиваешь?
— Почему? Дорогая, в последнее время ты положительно отключила мозги. Что ты думаешь о том, чтобы пойти к Келли?
— Куда пойти? К Келли? Ничего не понимаю.
— Ладно, Бетт, давай помедленнее. Ты без работы, и, похоже, это тебе по-настоящему нравится. Вот я и решил, что тебе придется по душе идея работать на Келли.
— Организация праздников?
— Деточка, Келли не просто организует праздники, она собирает сплетни у владельцев клубов и продает сведения о чужих клиентах журналистам, пишущим в разделах светской хроники, получая взамен хорошие отзывы в прессе о своих клиентах. Келли рассылает подарки знаменитостям, чтобы задобрить их и заманить на мероприятие, пресса в восторге, и каждый вечер у Келли не жизнь, а праздник. Да, чем больше я думаю об этом, тем больше мне хочется видеть тебя в этой индустрии. Как тебе идея?
— Не знаю. Я подумывала заняться чем-нибудь, ну, ты понимаешь, чем-то…
— Общественно важным? — с иронией отозвался дядя.
— В общем, да, но не тем, чем занимаются отец и мать, — промямлила я. — Я собираюсь на собеседование в штаб-квартиру Федерации планирования семьи. Просто для смены ритма, понимаешь?
Дядя минуту помолчал. Я чувствовала, он тщательно продумывает, что сказать.
— Дорогая, все это очень похвально. Самое благородное дело — делать мир лучше. Однако я проявил бы слабость, не напомнив тебе, что, изменяя маршрут своей карьеры в этом направлении, ты рискуешь снова вернуться в привычную колею, пропахшую пачулями. Ты ведь помнишь, каково это, не так ли, деточка?
Я вздохнула:
— Помню. Но мне показалось, там будет интересно…
— Вряд ли стоит говорить, что организация праздников не менее интересна, чем борьба за репродуктивные права, к тому же гораздо веселее, черт побери! Развлекаться не преступление, детка. Компания у Келли новая, но одна из лучших: бутики, впечатляющий список клиентов, прекрасная возможность познакомиться с пустейшими эгоцентриками и выбраться ко всем чертям из дыры, где ты чуть себя не замуровала. Ну что, заинтересовалась?
— Не знаю. Можно подумать?
— Конечно, дорогая. Даю тридцать минут на обдумывание всех «за» и «против» поступления на работу, где тебя ждет не жизнь, а сплошные вечеринки. Надеюсь, ты примешь правильное решение. — И положил трубку, прежде чем я успела ответить хоть слово.
Я отправилась спать. Весь следующий день тянула время: поиграла со щенками в зоомагазине на углу, зашла пописать в «Конфетный бар Дилана» и несколько часов смотрела повтор старого сериала «Сенфилд». Признаюсь, меня раздирало любопытство, какие обязанности будут у меня на новой работе, привлекавшей возможностью общаться с людьми, а не просиживать целые дни за столом. Годы работы в банке научили меня тщательной проработке деталей, а десятилетия науки общения с людьми, преподанной Уиллом, выработали навык с заинтересованным видом говорить с кем угодно о чем угодно, даже если про себя плачу от скуки.
