Фатерлянд - Мураками Рю

— Вкусная шоколадка? — спросил она сына, но тот лишь механически кивнул.

Чикако протянула руку — Кента дернул губами, словно говоря: «Щекотно!» У кого нет детей, не знают, насколько приятно прикасаться к щечкам малыша, подумала Чикако. Вообще, она не была такой уж любительницей детей, но, когда у нее родилась дочь и им пришлось провести несколько дней в родильном отделении больницы, Чикако была поражена удивительной мягкостью кожи дочки и вдруг ощутила привязанность к ней. Тотчас же она поняла, что всю жизнь будет заботиться о своей малышке.

Глядя на детскую улыбку, Чикако поражалась — ведь ребенка никто не учит улыбаться. Конечно, жизнь — великое таинство, но, в конце концов, все не так уж и сложно. Ей казалось, что все заключается в детской улыбке, в том теплом, едва уловимом приятном чувстве, что возникает при ее виде. Кроме того, она была уверена, что возможность прикоснуться к мягкой детской коже и стала для нее главным мотиватором. Как она ни уставала на работе, одного лишь прикосновения к их щечкам было достаточно, чтобы моментально обрести душевный покой. Именно благодаря детям она впервые ощутила гармонию в своей душе.

Воспитатель детского сада сказал ей, что в группе, куда ходит Кента, дети прекрасно ладят между собой. Ну это она выяснит на ближайших выходных.

— Кента? — позвала Чикако.

— Мм? — вяло отозвался сын.

— Слушай, а может быть, нам сходить на пляж в выходной?

— На какой пляж? — поднял голову Кента.

Мизуки говорил, что бывает трудно понять, о чем думают дети и чего они хотят, и посоветовал ей просто как-нибудь развлечь сына.

— А куда бы ты хотел сходить? — спросила она.

— А вот где мы видели, как большие мальчишки летали по небу, как птицы! — выпалил Кента.

Прошлым летом Чикако отвезла детей на пляж в Дзигохаму, где они смотрели, как ребята летали на парапланах. Этот пляж, расположенный неподалеку от отеля «Морской ястреб», теперь находился под контролем сил Экспедиционного корпуса Корё; и доступ туда был строго запрещен.

— Отлично! — воскликнула Чикако. — Значит, поедем в Дзигохаму!

Кента немедленно просиял и захлопал, довольный, в ладоши. Поскольку этим вечером в Фукуоку должны были подойти основные силы вторжения и лагерь ЭКК планировалось перевести в Одо, запрет на посещение пляжа, скорее всего, будет снят.

Детский сад находился рядом с баптистской церковью при Университете Сейнана Гакуина. Район был довольно ухоженный, красиво застроенный и изобилующий озелененными улицами. Чикако смотрела на сына через окно. Кента сидел на одном из поставленных полукругом стульев, опустив голову и болтая ногами. Когда Чикако подвезла Кента до дверей садика, к нему подошел воспитатель, и мальчик пошел с ним, ни разу не оглянувшись на мать. Чикако перевела дух, но все-таки ей было немного грустно. Ей очень хотелось, чтобы сыну было весело. До полудня он останется здесь, а потом его на автобусе отвезут в другой садик, рядом с домом.

— Доброе утро, Оноэ-сан!

Чикако обернулась и увидела женщин, которые вели своих детишек к дверям сада, где их уже ждал воспитатель. Все приехали на довольно дорогих машинах. У жены молодого бизнесмена, который занимался поставками продуктов питания, была, например, новенькая «тойота», жена директора банка приехала на бордовом «ниссане-скайлайн», супруга главы фукуокского филиала «Сони» выходила из своего темно-синего BMW. Еще подъехал зеленый «сааб», принадлежавший жене владельца ресторана в Тендзине, а следом — бежевый «мерседес» женщины, которая была замужем за торговцем недвижимостью. Она знала, что их мужья неплохо заработали в результате сложившейся ситуации.

— Это ж вам не шутки какие, — говорила жена директора банка. — Мой муж должен обеспечить открытие счетов для ста двадцати тысяч человек. Он буквально живет на работе. А на прошлых выходных ему пришлось даже остаться в гостинице.

У банкирши были коротко остриженные волосы; в челке — красные пряди. Она носила куртку, обтягивающие кожаные лосины и сапоги. Все пять женщин окружили Чикако и заговорили разом. Она украдкой взглянула на часы — четверть восьмого, можно было поболтать минут пятнадцать. Ее рабочий день начинался в девять, но сотрудники ЭКК имели обыкновение приходить на службу на полчаса раньше, и служащим мэрии было рекомендовано также следовать этому правилу.

— Ну, когда мужа нет дома, вы же не знаете, чем он действительно занимается! — рассмеялась жена поставщика продуктов, закуривая сигарету и пуская дым сквозь зубы.

Волосы у нее были завиты и окрашены под шатенку. Черные колготки, замшевые сапоги без каблука, темно-коричневое трикотажное платье и оранжевая шаль. Супруга владельца ресторана была в джинсах и кроссовках, зато носила свитер «Прада» с меховой выпушкой по воротнику, а в ушах у нее были длинные серьги с бриллиантами. Сколько они стоили, Чикако могла только догадываться. На плечах жены риелтора красовалось белое кожаное пальто от «Макс Мара». В этой компании одна лишь Чикако выглядела скромным воробушком: неокрашенные волосы и купленный по скидке серый костюм, который соответствовал уплаченным за него деньгам. Ей не очень нравилось общаться с этими женщинами, но, впрочем, она не испытывала к ним неприязни. По крайней мере, Чикако воспринимали как успешную женщину, имевшую престижную работу. Все эти женщины довольно поздно вышли замуж и родили детей после тридцати, но при этом они буквально обожали своих малышей, жили ими. В одной книге, посвященной воспитанию детей, Чикако прочитала, что большинство мам переживают в жизни этап, когда ими руководит животный инстинкт, и они готовы чуть ли не пробовать на вкус какашки своих детей. Прочитанное точно относилось к этим женщинам.

Хотя Чикако и не была им ровней, но все-таки они все ощущали что-то вроде близости. К тому же женщины были достаточно воспитаны и не лезли в душу, в отличие от соседей, которых хлебом не корми, дай посплетничать.

— Вам, наверное, сейчас нелегко, Оноэ-сан, — обратилась к ней супруга риелтора.

Чикако кивнула. Это так. В настоящее время она вела переговоры насчет выделения места для пятисот кораблей в порту. В условиях блокады порт Хаката мог принять все суда, но городские власти соглашались выделить только два пирса — Окихама и Хигасихама. Уже была достигнута договоренность, что для обеспечения швартовки в порт будет направлено десять кораблей с корейскими офицерами.

Женщины внимательно выслушали эту новость — Чикако видела, что они явно впечатлены.

— Но что же теперь будет? — спросила ее жена директора филиала «Сони», вертя на пальце ключ зажигания.

Впрочем, этим вопросом теперь задавалась вся Фукуока, но никто не мог дать определенного ответа.

— О, я тут недавно скачала у «Студио Гибли» новое аниме, — переменила тему банкирша. — Если хотите, могу дать посмотреть.

Все оживились и бросили жребий, кому смотреть первой. Чикако поражалась твердости духа этих женщин. Они не знали, что случится завтра, зато прекрасно понимали, что должны делать сейчас. Им все равно нужно было кормить, купать, одевать своих детей и каждый день отвозить их в садик. А дома смотреть вместе с ними аниме.

Чикако рассказала, что командование Экспедиционного корпуса обещало не отнимать землю и не арестовывать активы гражданских лиц, однако не было никаких гарантий, что корейцы выполнят это обещание. Чтобы завладеть собственностью, им было достаточно объявить человека преступником. Никто не знал, как корейцы собираются управлять захваченным городом. Единственно, что стало понятно для Чикако с начала ее работы в штабе ЭКК, так это то, что каждый из корейцев был уникальным специалистом в той или иной области. Ей приходилось часто контактировать с офицером отдела материально-технического снабжения по имени Ким Хван Мок. Девушка была прекрасно образована, проста в общении и чрезвычайно трудолюбива. Она так много работала, что, казалось, вообще не нуждалась в сне. Правда, Чикако очень боялась огромного майора Кима Хак Су, обладавшего поистине леденящим душу взглядом. Она была просто в шоке от того, как грубо он обращался со своими подчиненными. Страх был настолько силен, что она избегала даже взглядом с ним встречаться.