Анатолий Иванов - Жизнь на грешной земле (сборник)
— Завалить проход в засеке! — взревел Кучум.
— Великий! На берегу останутся наши люди Их всех перебьют, — сказал карача.
— Пусть всех перебьют, как чесоточных овец! — вскричал Кучум. — А я уйду в глубь ханства! Вернутся войска царевича Алея — и я начну настоящую войну против Ермака!
— Что делать с нашими пушками, о великий?!
— Сбросить их на головы неверных.
Слуги заметались. Кучума и его карачу усадили в крытую повозку, повезли, следом толпой бежали приближенные.
Две бронзовые пушки, едва не задев карабкавшихся по круче казаков, подняв гигантский фонтан брызг, рухнули в Иртыш.
По казацкому войску прокатился гул и гогот.
— Даешь Кашлык!
Казаки уже бились за засекой.
Все выше продирались они к вершине холма Черкас, работая топором, как дровосек, пробился на вершину холма и водрузил знамя. Оно призывно и победно затрепетало на иртышском ветру Заметив стяг, Брязга за орал:
— Иртыш Дону кланяется!
И снова троекратное «Слава!» пронеслось над крутым яром.
На высоком яру расположилась ханская столица Кашлык — городок деревянный и глиняный, окруженный тремя рядами крепких бревенчатых частоколов и глубоких рвов.
В полной тишине настороженно стоит полукругом у городка казачье войско. Люди измотаны, истерзаны, переранены в тяжкой битве, но готовы к штурму — приготовлены штурмовые лестницы, связки сучьев, развернуты подвезенные пушки, поставленные на лафеты, наскоро сделанные из татарских телег.
— Что-то тихо уж шибко, — проговорил Ермак.
— Обманчиво. Приказывай, батька, на слом идти! — сказал Александров.
— Погодь лазутчиков…
— Видать, пропали казаки, — проговорил кто-то в сердцах.
Заскрипели крепостные ворота, показался Керкун, сорвал шапку.
— Братва! Нету никого Одни татарские бабы в городе!
С ликующим ревом казачье войско устремилось к городку, потекло в ворота.
С таким же ревом толпа казаков ворвалась на ханский двор, устремилась во дворец. Первым туда ворвался Федька Замора, он же, выскочив из дворца, заорал:
— Опоздали-и! Кучум ушел, а нам голые стены оставил!
Толпа ринулась за Федькой прочь от дворца.
Замора отмахнул покрытую узорами дощатую дверь. Савка Керкун уже шарил в сундуках, выволакивая оттуда дорогую одежду.
— Айда отсюда, тут ничего боле нет, — прохрипел Керкун.
Керкун с Федькой приторачивали к лошадям свои мешки, не обращая внимания на гоготанье уже разжившихся где-то хмельным казаков. Шел беспощадный и безжалостный грабеж опустевшего городка.
Из близстоящей лачуги испуганно выглянула молодая девушка с косами, на беду свою чуть приоткрыв красивое лицо.
— Эт-то… сверкнула! Видел, а? — промолвил Замора. — Ты погодь-ка тут меня чуток.
— Федька! — вскричал Керкун. — Тебя сам атаман предупреждал.
Тот лишь отмахнулся.
Опять открыл Федька Замора дверь, на этот раз некрашеную, сколоченную из плохо обтесанных досок. В углу на топчане лежал немощный старик, а молоденькая девушка вжалась в другой угол землянки.
— Храбрый воин! Пощади, — прохрипел старик, еле поднявшись. — Это единственная моя внучка… Последняя радость…
Федька схватил старика, выбросил за дверь. Дверь запер на засов.
— Ах ты… соболишечка лесная, — повернулся он к девушке. Ринулся на нее зверем, повалил на земляной пол…
Постукивают ножны дорогой сабли Ивана Кольца о землю. Он и другие атаманы молча сидят на скамьях позади Ермака перед ханским дворцом. Площадь перед ними заполнена народом. В толпе качаются рысьи, берестяные шапки, мелькают синие, красные, зеленые халаты.
На Кучумовом кресле сидит Ермак. Сбоку от него стоят, опустив голову, изнасилованная Заморой девушка и ее дед. Сам Замора со связанными на спине руками стоит прямо перед Ермаком.
Поблизости маячит Савка Керкун, как-то странно поглядывает на девушку.
У стен ханского дворца толпятся примолкшие казаки.
Поднялся Ермак.
— Сибирские люди! Я хочу, чтобы между нами установились мир и дружба. Я объявляю, что простой народ мы берем под защиту. Вот этот мой человек, — Ермак указал на Замору, — принес горе семье старого Нур-Саида. За это казак Замора Федор умрет.
По толпе пробежал ропот.
— Своего судит… ой-бо-ой…
— Я велю казнить его донской казнью… Приговор исполнить сейчас же!
Люди толпами бегут по песчаному берегу Иртыша, по краю обрывистого яра…
На берег реки выводят Федьку Замору со связанными руками.
— Братцы! За что так-то? За что?! — рыдал он.
— За дело! Перестань выть! — прикрикнул на него Мещеряк.
За пазуху Федьке насыпали два ведерка песку и галек.
— Это чтоб не всплыл ты, Феденька, — сказал ему, будто успокоил, один из казаков.
Затем накинул через голову мешок, завязал у ног. Двое казаков положили Замору в лодку, отплыли метров на пятьдесят. Там подняли над водой.
— За что, братцы?! — еще раз глухо донеслось из мешка.
Мешок полетел в воду. Над толпой взметнулся гул голосов.
Постукивают ножны сабли Ивана Кольца о дорогой ковер.
В комнате собрались почти все сподвижники Ермака — Никита, Пан, Брязга, Болдыря и другие. Все хмуро молчат.
— Вы что, атаманской власти меня лишаете?! — спросил Ермак. — Мне ее казачий круг вручил. Только круг может и взять.
Все промолчали, лишь Кольцо сказал:
— Ермолай! Мы не помешали тебе казнить казака Федьку Замору. Чтобы чести твоей атаманской не уронить. А сейчас вот спрашиваем: надо ли было так с Заморой? Еще один-другой такой атаманский суд — и казаки могут зароптать.
— И заропщут, коли от вас мне поддержки не будет! — Ермак встал, шагнул к окошку, выходящему в сад. Деревья были абсолютно голы, на землю падали уже первые снежинки. — Ты, Иван, знаешь, что такое сибирская зима. А другие — знают ли?
Все по-прежнему молчали.
— Если Кучум нас не придавит, так все равно с голоду сдохнем, коли иззлобим тутошних людей. Да и казаков в узде как держать? Тут только дай слабинку…
За дверью послышался шум, голоса. Вошел караульный казак.
— Тут лесной человек к тебе, атаман. Князь я, говорит.
— Пусти.
Караульный вышел. Появился князек Бояр, сдернул соболью шапку, но поклонился с достоинством. За ним маячил улыбающийся Игичей.
— Князь Бояр моя… В тайге слух идет — рус-хан Ермак сибирских людей дружбу ищет!
— Не хан я…
— Как не хан? Побил Кучума, стал хан. Слух идет — добрый хан. Обидчика старого Нур-Саида смертью наказал. Мы такому Ермаку-хану дружбу даем. Я конского мяса привез, рыбы привез. Подарки. Другие тоже привезут!
