Дмитрий Дмитрий - Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010
Мы морили ее голодом — для лучшей дрессировки — по совету Марии Семеновой, автора «Волкодавов». Маша сказала, что своих стариков-подобрышей она только через голод хорошим манерам научила.
По наводке Марии свезли Белку в пригородный питомник, где сказали, что работы с ней будет много — она себе на уме и боязливая. По типу — хозяева ей по барабану, главное, самой уберечься. Мы рассказали о трудном детстве. Нам велели не кормить две недели, потом приезжать. Мы с Ольгой переглянулись: как это не кормить две недели? Не бойтесь, она зверь, а зверь может без пищи и месяц обходиться, сказали нам. Надо довести ее до такого состояния, чтобы она только о еде думала, голодные лучше всего дрессируются, даже безнадежные тупари и трусы. Ладно, думаем, попробуем.
На сегодняшний день, перед тем как сожрать заливное, Белка не ела дней десять. Это была вторая попытка введения ее в голодовку. Первую мы не выдержали на пятый день. Привезли Белку к дрессировщице, та покачала головой: «Толста. Голодного блеска в глазах нет. Последнего ребра не вижу. Еще голодайте!»
Мы уехали с сомнениями и покормили в тот же день — отчаялись и сильно засомневались в правильности такой методы. Решили бросить эксперимент и дрессировать своими силами — больно тоскливый вид был у Белки. Она словно укоряла нас: вот, прибилась к людям, думала, они меня любить будут, а они даже кормить перестали… Куда мне теперь деваться? Обратно к столбу, под сараем жить?
Но Маша убедила нас, сказала, что все собаки — артисты и придурялы, только так и надо поступать, расхвалила дрессировщицу, чьи овчарки снимались в ее фильме «Волкодав».
Ладно. Снова заголодала наша Белка. Опять привезли к дрессировщице. «Голодного блеска нет! Еще дней десять голодайте!»
Едем обратно, Ольга со слезами говорит: «Она в детстве наголодалась, когда щенком по канавам и лопухам от злых людей и собак пряталась. Зачем нам эта дрессировка! Мы же не волкодава для охраны брали, а подобрали для любви…» — «Давай еще немного попробуем», — говорю, а у самого тоже горло сжимает. Белка свернулась на заднем сидении клубочком, дремлет, но ушки на макушке.
Приехали домой, она заливное и сожрала, встав лапами на стул. Ольга вошла в кухню — Белка метнулась под стол. Теперь Ольга варит ей кашу с потрохами — конец голодовке. Пойдем с ней на общий курс дрессировки — на пустырь за Армянским кладбищем.
От Владимира Илляшевича:
С Новым Годом и Светлым Рождеством Христовым!
Покоя в душе мятущейся, легкости в сердце и радости нового творения! Перед тем, как писать тебе, поставил 47 арию «Страсти по Матфею» Баха. Умилительная вещь. Ты знаешь, я не люблю соплей, и умиление есть умягчение сердца в ожидании спасения человеческого. Моя «главная» икона, что в кабинете, именно «Умиление Божьей Матери», ожидающей Рождения Христова во спасение нас, грешных и болеющих страстями. Если послушаешь баховскую 47-ю, то поймешь, отчего ее любил Тарковский. Очень советую.
Недавно вернулся из древнего Минска (Менск на Немиге!). Был на съезде Союза писателей Беларуси, куда пригласил председатель СПБ Николай Чергинец, он же — 7-й по ранжиру политик в государстве.
Кажется, белорусы помешались на чистоплотности. Я намеренно прошел 3 километра тротуаров между ухоженных, стриженых газонов в поисках хоть одного окурка или кусочка бумажки. Тщетно! Более того, родному Таллину и, тем более, Риге и близко не стоять с Минском по чистоте, ибо в белорусской столице даже стены обычных домов моются и сверкают чистотой. Они таковы и во двориках. Минск таков, просто таков. Матушка моя, покойная, наполовину эстонка и немка, была медичка и тоже считала чистоту большим достоинством. Оттого, видно, и для меня это свойство столь важно. Второе, что заметил: Минск будто на 3/4 — молодежный город, лица все — молодые, радостные.
Господи, до чего же хороши славянки! Убедился еще раз, что пресса всё врет про Лукашенко. Он на самом деле народом любим. Более того, подумалось, Лукашенко жизнь за своих белорусов отдаст. А это — главное для политика (как ты думаешь, Ющенко за украинцев жизнь отдаст?). Молодежь (студенты!!!) Лукашенко критикует главным образом за то, что он не готовит себе замены на случай всякий (и вообще — «хотим перемен»). Впрочем, «ниспровергателей» нет. Любят они Лукашенко с его крестьянским произношением. И слава Богу. Есть хозяин в доме. Мне-то, монархисту, это близко и понятно.
Намеренно пошел на Центральный рынок. Был ошеломлен — есть всё! Народ, оказывается, трудится. Одних колбас сырокопченых — более 30 видов. Куры — свои, а не Буша. Торговки добры, внимательны и спокойны. От чувства счастья, обалдевший, купил два кило белорусского сала и конфет на 30 евро, что для белорусов — значительная сумма. Но, по сути, эти евро им не нужны.
Выступил на съезде с кратким словом. Суть его — в пушкинском слове; поэт о себе сказал: «…был эхо русского народа», в чем состоит весь выдуманный трепачами от литературоведения «секрет» Пушкина. Заметим про себя, Дим, что Александр Сергеевич считал себя просто «эхом» и, более того, эхом не какого-то абстрактного народонаселения, а именно русского (!) народа. Думаю, что Шевченко тем и люб, что он — эхо украинского народа. Или Колас, Мицкевич (последний, кстати, не поляк, а белорус) — эхо белорусского народа. Посмейся в глаза, русский писатель Каралис, любому, кто будет искать секреты гениальности того или иного писателя/поэта вне его народа. Не может древо расти без корневой системы. Но в том-то и состоит парадокс культуры и литературы, что без взаимосвязи с другими национальными культурами и литературами оно, древо, засыхает, чахнет и умирает.
Евгений Евтушенко за восемь лет, прожитых в США, ничего не создал. А я так люблю его стихи: «…И облака, словно белые кони, мчатся над Сен-Женевьев-де-Буа». Спрашиваю его как-то на «достоевском» сборе в Москве: «Евгений Александрович, ныне в России — демократия, вами любимая, может, вернетесь в Россию?» Слышу в ответ: «Володенька, не вернусь, я так в детстве голодал!» Я уж захотел ему в лицо рассмеяться, да тогдашний (в 2004 году) ректор Литературного института Сергей Есин (вот уж ехидный!) подмигнул мне и говорит: «Женечка, дорогой, поешь, вот здесь тебе и красная икорка, и черная, и севрюжка — белая и свежая!» Поразило, что обладающий звериным чутьем Евтушенко в словах Есина иронии не учуял. Возможно, Евгений Александрович в своих американских весях, растерял «корневую систему» и нюх.
Больно и за председателя мятежного «Союза белорусских писателей» Алеся Пашкевича, «борющегося» с Лукашенко. «Дурак» Пашкевич, хоть и доцент белорусской филологии — создал «запасной аэродром» где? В Литве. У «америкосов». Господи, спаси его душу! Как епископ, уехавший от своего народа, теряет сакральную власть над церковным народом, так и писатель теряет свою кровную связь с народом, когда уезжает от него прочь. Вот какая штука. Оттого я и поддержал «официозный» Союз писателей Беларуси не из-за того, что его Лукашенко любит, а потому, что СПБ видит свою миссию не в политической, а именно в литературной области. Председатель его — Чергенец Николай Иванович — хоть и политик, но все же человек чести. А Вы, сударь, знаете, что для нас: жизнь — Родине, а честь — никому!
Твой всегда, Володя Илляшевич
31 декабря 2006 г.
Владимиру Илляшевичу:
Дорогой Володя, судя по письму, ты в хорошей литературной форме! Поздравляю! Используй момент и напиши какой-нибудь рассказ или повесть. Или начни роман. По крайней мере, задумай и набросай! Не шучу!
Что касается вранья о Белоруссии в наших газетах и на ТВ — догадывался. Грандиозная ошибка — потерять братьев-славян, украинцев и белорусов. Только враги России могут ругаться с белорусами и не хотеть реального Союзного государства, которое на бумаге существует уже много лет.
Насчет «эха» — согласен с тобой на 100 %.
В Белоруссии не был с советских времен (с 1980 года), очень хочется — будет возможность, порекомендуй меня куда-нибудь, пожалуйста.
Пишу сейчас большую вещь. Всё, что могу сказать. Не уверен, что получится, но пишу. Тянет, есть драйв.
Обнимаю! Пиши! Всегда рад твоему голосу!
Сейчас пойдем к всенощной и причастию.
Твой Д. Каралис.
Иероглифы на туалетной бумаге
2007 год
1 февраля 2007 г.
Провели в Центре круглый стол между писателями и депутатами городского ЗАКСа от «Справедливой России». Народу собралось изрядно — заполнили весь Белый зал.
Обсуждали нравственные проблемы в большом городе.
Говорили об отсутствии справедливости.
