Чарльз Мартин - Женщина без имени
– Выключи огни. Вы двое сейчас же уплывете отсюда.
Моя голова дернулась:
– Что вы хотите этим сказать: вы двое?
– Охранники видели, как я входил. Они должны увидеть, как я уйду. Иначе мне придется отвечать на вопросы, на которые у меня нет ответа.
– Но…
Он отмахнулся от меня:
– Заберешь меня у «Гарпуна».
– Где?
Стеди нахмурился. Как будто я должен знать. Он поднял бровь.
– «Гарпун Пита Хейна».
Ага, это место я знал.
Я вывел лодку из дока, провел через бухту и вырулил в открытое пространство и полный мрак залива Бискейн. Мне помогали навигационная система и GPS. Я не представлял, что скажу, если вдруг Кейти выйдет из своей каюты, но, к счастью, мне не пришлось над этим думать. Во всяком случае, пока.
Мы пересекли залив Бискейн западнее Океанариума, потом повернули на юг, где появились сначала темный массив Национального парка «Бискейн», затем огни скоростного шоссе Олд-Дикси и моста Кард-Саунд. Дверь ее каюты оставалась закрытой, Кейти не издавала ни звука, во всяком случае, ничего такого, что я мог бы расслышать за гудением моторов. Мост Кард-Саунд, шестьдесят пять футов над водой, соединяет Флорида-Сити и Северный Ки-Ларго. Мост я знал, но вид снизу, с воды вверх, был мне странен. Он казался выше, чем я помнил.
Гранитный обелиск мемориала, или «Гарпун Пита Хейна», поднимался над деревьями слева от меня. Сразу за ним располагался док, чтобы лодки могли подходить к мемориалу. Я направил «Снежную королеву» носом к пристани, где стояла фигура в белом и курила трубку. С удивительной ловкостью Стеди шагнул на палубу и сразу взял меня под руку.
Не тратя времени даром, я развернул лодку и повел ее на открытую воду. Я понимал, что плавание без огней – это нарушение практически всех законов хождения на судах в ночное время, но сомневался, что нас кто-нибудь сможет поймать. А если нас все-таки поймают, у меня не было ни малейшего желания оставаться на борту. Я дросселировал и глиссировал. Ветра не было, вода как стекло, и это значило, что шестьдесят миль в час никогда не были такими легкими. Мне было уютно в воздушном кармане, который создавало ветровое стекло, и я спросил Стеди:
– Откуда вы так много знаете об этой лодке?
– Кейти позволила покататься на ней, чтобы собрать средства для нового приходского зала. Часть тайного аукциона. – Стеди пальцами обозначил кавычки. – «Приобретайте поездку на яхте вместе со звездой на скорости сто двадцать миль в час». Это принесло много денег. Помогло нам достроить здание. Она позволила и мне подняться на борт.
Я оглянулся назад, в сторону парковки.
– Как насчет моего фургона?
– Я пошлю кого-нибудь забрать его.
На севере комплекс «Седьмое небо» все еще горел огнями, словно Тадж-Махал.
– А письмо?
– Оставил.
Я посмотрел на Стеди. Удивления я не скрывал.
Он ответил:
– Выброси я письмо, это ничего бы не изменило в его содержании или в человеке, который его написал. Рано или поздно ей придется с этим разобраться.
– Что, если кто-то другой найдет его первым? К примеру, стервятники, ожидающие перед зданием?
– Ты в самом деле думаешь, что это имеет значение?
Я редко задавал вопросы Стеди.
– Вы уверены, что не играете роль Бога?
Он помолчал. Пожал плечами. Качнул головой.
– Надеюсь, что нет. – Он посмотрел вниз, на дверь кабины. – Но иногда Господь обретает кожу.
* * *Мы пересекли канал южнее маяка в Национальном парке Билла Багса и благодаря начинающемуся приливу миновали семь оставшихся строений Стилтсвилла, города на сваях. Как и предполагает название, дома построены на сваях и возвышаются над поверхностью океана примерно футов на десять. Когда-то здесь было двадцать семь домиков для уик-энда на отмели к югу от Ки-Бискейна, но каждый новый ураган уносил с собой некоторые из них. Я всегда восхищался Стилтсвиллом и теми, кто его построил. Возможно, это многое говорит обо мне.
Я вывел лодку на открытую воду, где ветер с юго-запада разгладил Атлантику. Волны высотой два-три фута встретили нас ритмичным покачиванием. Я повернул на юго-юго-запад, и вскоре Ки-Ларго уже был у меня по правому борту.
Мы миновали Исламораду и парк Лигнемвайти и оказались в бухте Флорида. Я повернул на север на Лонг-Ки, мы проплыли под автострадой US1 и через южную часть Флоридского залива вышли к глубокой воде и отмелям залива. Без навигационного оборудования у меня бы это никогда не получилось. Может быть, Тотч Браун и смог бы, а я нет. Флоридский залив неглубокий – в среднем от нуля до трех футов, – да еще рифы из кусков известняка размером с бьюик, едва прикрытые водой. Необходимы таблицы глубин. Я вел лодку вокруг них, держась на глубокой воде. Мы проплыли через извилистые каналы Литтл-Рэббит и Карл-Росс-Ки и вышли на открытую воду как раз у Северо-западного мыса. Напротив устья Шарк-Ривер глубина увеличилась, я перевел рычаг дросселя вперед, и мы понеслись по океану со скоростью более семидесяти миль в час. Я оглянулся назад. После нас оставался пенный след в форме длинной буквы Y. Я улыбнулся. Я только что сделал кое-что, чего никогда не делал, – пролетел через южную оконечность Флориды всего за тридцать минут. К северу от нас проплывала «река водорослей» Марджори Стоунман Дуглас и первый из Десяти Тысяч островов. Если погода не изменится, то нам оставалось девяносто миль и менее двух часов пути до моего дома. Этот путь не будет прямым, потому что отмели заставят нас воспользоваться каналами, настолько узкими, что по ним может плыть только одна лодка. Плыть по отмелям среди островов рискованно. На поверхности все выглядит одинаково, просторно и приветливо. А под водой все совершенно иначе. Очень похоже на тех, кто здесь живет.
Я много рыбачил в этом районе, и Стеди знал эти места едва ли не лучше меня, но не один новичок потопил свою лодку из-за излишней самоуверенности. На всех местных картах есть надпись мелким шрифтом: «Для успешного плавания необходимо знание местности». Я не сводил глаз с экрана и с глубиномера.
Вода казалась черным покрывалом. Под нами открылась большая глубина, и я перевел дроссель вперед. Наша скорость выросла с семидесяти двух до семидесяти семи миль, потом до восьмидесяти шести и, наконец, до восьмидесяти девяти миль в час. Мы летели. Правда, на такой большой и тяжелой лодке казалось, что мы идем со скоростью не больше тридцати. Я бы не стал с нее рыбачить, но она танцевала по поверхности залива.
Я повернул бейсболку козырьком назад и вел лодку молча, окутанный вакуумом. Стеди сидел слева от меня, глядя вперед, в даль. Его сутана развевалась на ветру. Губы были плотно сжаты. Между бровями залегла морщина. Я не знаю, правильно или неправильно то, что делал Стеди – что мы делали, – и я не претендовал на то, что знаю, как лучше для этой бедной женщины. Но я скажу одно: если бы Господь обрел кожу, думаю, он был бы очень похож на Стеди.
