Всеволод Бенигсен - Русский диптих
– За что?
– Да просто так. Они ж долбанутые через одного. Хуже балабинских.
– А как же Колька туда ездит? – удивился Мовсар.
– Так у него там брат живет. Кольку не трогают.
– Ну, хотя бы довести меня может кто-нибудь? А там уж я дойду сам.
– Ладно, – сказал Петр и неожиданно зевнул, обнажив желтые прокуренные зубы. – Поздно уже. Утро вечера мудренее.
«Сомневаюсь», – подумал Мовсар, проклиная свою невезучесть.
– Может, я и отведу, – сжалился Петр, вставая из-за стола. – А теперь давай-ка на боковую. Я тебе на полу постелю.
Петр достал откуда-то худосочный матрас и положил его у печки.
– Держи.
– Спасибо, – кивнул Мовсар.
– Если курить надумаешь, иди на крыльцо, а то Варька, жена, ругаться будет.
– Да я не курю.
– Я и говорю, если надумаешь, – раздраженно пояснил Петр.
Он щелкнул выключателем и забрался в постель к жене. Та начала что-то бурчать, но вскоре затихла.
Ворочаясь на тонком матрасе, через который он чувствовал каждый гвоздь в полу, Мовсар думал о том, как он с утра отправится в долгое путешествие до Москвы и как будет пытаться успеть на встречу с Зелимханом. Потом почему-то вспомнил дядю Ахмета. Потом уснул. Ночью ему приснилось оставленное в далеком селе стадо овец. Они блеяли, как будто хотели что-то сказать.
Утром Мовсар проснулся от шума голосов. Хмурый осенний свет пробивался через окно. Мовсар приподнялся на локте, протер рукой глаза и, щурясь, окинул взглядом комнату. У печки возились дети Петра, Санька и Борька, семи–восьми лет. Один держал худого кота, зажав его между ног, второй дергал несчастное животное за усы. Кот мяукал и вяло отбивался. Наконец, потеряв терпение, он ударил лапой по руке одного из мучителей. Тот задумчиво посмотрел на царапину, послюнявил, поводил по ней пальчиком, а после ударил кота кулаком по голове. Тому, который держал кота, это понравилось, и он тоже ударил кота кулаком по голове. Потом они стали бить кота по очереди, как медведи в русской колотушке. Кот покорно прижимал уши и шипел. За столом сидели Петр и еще пара каких-то мужиков. Они о чем-то тихо говорили и пили водку. В том числе и Петр, который еще вчера был «в завязке». Но Мовсара уже ничего не удивляло.
Он вспомнил про пояс, полез рукой под свитер и… похолодел от ужаса – пояса не было! Все внутри него сжалось, словно чей-то невидимый кулак смял все его внутренности в один липкий ком: печень, желудок, почки, сердце. Мовсар начал шарить рукой по матрасу.
Заметив, что он проснулся, один из мужиков ткнул Петра локтем:
– О, глянь, террорист твой встал.
«Засы́пался», – подумал Мовсар, чувствуя, что тело его деревенеет от страха.
– Ну, че смотришь? – дружелюбно подмигнул Мовсару Петр. – Восьмой час уже. Подъем.
Мовсар хотел что-то сказать, но язык словно налился свинцом и не слушался. Он облизал губы и медленно поднялся на ноги. В голове, путаясь и спотыкаясь друг об друга, бегали ошалевшие мысли.
«Надо бежать, – думал Мовсар, – но куда? Я и дороги-то не знаю. Догонят – пришибут. А может, уже вызвали милицию? Сидят, ждут. А может, мне лучше себя здесь и взорвать. А как? Бомба-то у них».
– Ну, че замер-то? – сказал Петр, – Лучше скажи, че у тебя тут за циферки бегают?
– Какие циферки? – хрипло спросил Мовсар.
– Ну, эти…
Петр поднял со стола пояс с бомбой. На дисплее радостно мигало время.
– Как? – спросил Мовсар, сам не очень понимая, что он хочет выразить этим вопросом. Но Петр, как ни странно, вопрос понял.
– Да паразиты мои с тебя ночью стянули. Играться начали. Че-то нажали. Тут все и замигало.
– Это бомба! – уверенно сказал третий, самый пожилой из мужиков. – Херанет и всем капздец.
После чего он достал папиросу, дунул в нее и закурил.
– Вот Макарыч говорит, что бомба, – сказал Петр.
Мовсар на негнущихся ногах подошел к столу.
– Господи, – прошептал он, глядя на цифры. – Вы же время взрыва поставили. Час остался.
– До взрыва? – вежливо поинтересовался второй.
– Да погоди ты, Степан, – раздраженно осадил его Петр. – Так ты в Москву вроде как террористом, значит?
Мовсар исподлобья посмотрел на них, не зная, что ответить. Может, если попросить, так еще отпустят с миром.
– Да ты садись, – махнул рукой Петр и пододвинул табуретку. – Час еще есть.
– А чего в Москве взрывать собрался? – спросил Макарыч и затянулся. Его и без того впалые щеки исчезли в беззубой черноте рта, и огонек папиросы вспыхнул, словно сигнальная ракета.
– Так это… я не знаю, – пустым голосом ответил Мовсар.
– Вот те на! – удивился Макарыч.
– Надо же, а такой с виду белобрысый, – заметил почему-то Степан.
– Да ты выпей, – сказал Петр и налил Мовсару водки. – Значит, через час взорвется, говоришь?
– Да, – тихо ответил тот.
– Понятно.
После чего все чокнулись и выпили. Мовсар тоже выпил. Не из желания напиться, а чтобы найти общий язык. Может, отпустят.
– Мдааа, – протянул Петр, – за час до Москвы не добраться.
– Это да, – подтвердил Степан и снова разлил по рюмкам водку.
– А жаль,– неожиданно добавил Петр.
– Это точно, – сказал Степан.
Неожиданная ненависть к Москве удивила Мовсара, но он промолчал.
– Так и я о том же, – сказал Макарыч, – может, тогда пускай здесь и пи.данет? Что добру зря пропадать?
– Так у нас и нет ничего, – развел руками Степан, – клуб сожгли, сносить вроде ничего не надо.
– Ты политического момента не понимаешь, – сказал Петр. – Надо, чтоб у нас рвануло. Тогда нам компенсанции выплатят. Как пострадавшим.
– Много? – спросил Степан.
– Ну… – почесал подбородок Петр, – тыщ сто на нос, я думаю.
– Не, – покачал головой Макарыч, – никто нам ни хрена не выплатит. Да и кто поверит-то? Теракт в Кондрашине! Курам на смех.
– Тогда, может, в озере рыб глушанем? – предложил Степан.
– Мысль здравная, – согласился Макарыч. – Только ведь о прошлом годе Колька Прудников туда цистерну с мазутом опрокинул. Там и так все давно уж передохло.
– Тогда, может, в лес вынесем и взорвем? – предложил Петр. – Деревья повалим, дрова на зиму будут.
– Можно, конечно, – вяло согласился Макарыч, – но жалко добро на пару деревьев переводить.
Чувствовалось, что Макарыча категорически не устраивает любое практичное решение проблемы.
Мовсар с растущим недоумением следил за этой беседой. Кажется, сдавать его никто не собирается. Ну и ладно.
Осмелев, он выпил еще водки.
В этот момент скрипнула дверь, и в дом зашли два здоровых парня.
– Здесь, что ли, террорист с бомбой? – спросил один вполне дружелюбно.
Мовсар с тревогой посмотрел на вошедших – наверное, это за ним. Но так как он уже слегка захмелел, тревога быстро сменилась апатией.
– Проходи, Николай, – кивнул Петр вошедшим. – А мы тут только тебя вспоминали. Как ты мазут в озеро опрокинул.
– Теперича ни искупаться, ни рыбку половить, – добавил Макарыч, но без особой горечи.
– Да, – согласился Коля, – жалко мазут.
Второй (по-видимому, брат Коли) протянул Мовсару руку:
– Леха.
– Миша, – тихо ответил Мовсар и, привстав, пожав руку.
– А мы Варьку встретили, – сказал Коля, подтаскивая к столу стул, – а она говорит, что у тебя террорист с бомбой. Вот пришли посмотреть.
Вслед за братом он тоже пожал руку Мовсару.
– Это хорошо, – кивнул Петр. – Только у нас времени на все про все час.
– Потом долбанет, – подтвердил Макарыч.
– Вот, сидим, думаем, как бомбу-то применить, чтоб польза была.
– Так надо дорогу железную взорвать, – с ходу предложил Коля.
– Обоснуй, – сурово сказал Макарыч.
– Дорогу разнесет, так? Поезд с рельс сойдет, так? Мы поможем раненым. А нам потом денежную премию за спасение дадут.
– Люлей тебе мешок дадут, а не премию, – сказал Макарыч. – Ты что ж, думаешь – тебе поверят, что ты за двадцать километров от дома мимо дороги проходил и взрыв увидел? Да даже, если и поверят, не дадут тебе ничего. Грамоту выпишут и все. Ну, может, по телевизору покажут.
Все замолчали и задумались. Коля с Лехой выпили. Мовсар тоже.
– Тогда другой вариант, – снова оживился Коля. – Мы взрываем нашу проселочную дорогу. А нам ложат новую асфальтированную.
– Щас! – хмыкнул Макарыч. – Дорогу ему ложат! Это на тебя с прибором ложат. И на дорогу твою. Кто тебе здесь чего класть будет? Тоже мне правительственная трасса.
Предложения у Коли явно закончились, и он, пожав плечами, выпил и уставился в пол. А вскоре стал подходить народ, сперва мужики, потом и бабы. И через полчаса почти вся деревня набилась в Петрову избу. Все курили, пили и галдели. Вернулась и жена Петра, Варя. Мовсар уже было начал подумывать, а не исчезнуть ли ему под шумок. Но, во-первых, он довольно сильно набрался – так можно и замерзнуть, не зная дороги. Во-вторых, сдавать его явно не собирались, чего ж теперь суетиться? Правда, его неотвязно мучила мысль о Зелимхане, который его сейчас ждет в Москве. Но осечка есть осечка. Против судьбы не попрешь.
