Леонид Свердлов - На переднем крае
Последний кадр я делаю у въезда в сам населенный пункт. Саксонский
Мюнхен совсем маленький, всего десяток сельских домиков, одна улица.
В кадре оказывается и знак "конец населенного пункта". Он так близко, что можно прочитать зачеркнутое знаменитое название.
– Ты не знаешь, кто у нас отвечает за работу в Саудовской Аравии? – спрашивает Шуберта коллега.
– Нет, а ты спрашивал у секретарши?
– Спрашивал, но тот сотрудник, к которому она меня послала, не имеет к Саудовской Аравии никакого отношения.
Шуберт включает в телефоне громкую связь и звонит куда-то.
– Ты не знаешь, кто у нас занимается Саудовской Аравией?
– Сейчас соединю…
– Это ты занимаешься Саудовской Аравией?
– Я? Кто такое сказал? Я Израилем занимаюсь.
– А Саудовской Аравией?
– Сейчас соединю…
– Здравствуйте. Я ищу главного по Саудовской Аравии.
– А почему вы ко мне обращаетесь?
– А разве это не вы?
– Давно не я. Я уже полгода как передал дела.
Он диктует телефон. Шуберт звонит снова.
– Это вы занимаетесь Саудовской Аравией.
– Нет, мне предлагали, но я отказался.
Шуберт снова записывает телефон и снова звонит.
– А вы точно знаете, что этим занимаюсь я? Я давно просил об этом, но мне ничего не ответили. Неужели все-таки поручили? Я сейчас позвоню и узнаю.
– Кажется, выяснили, – говорит Шуберт, вешая трубку.
– Вы не замечали, что секретарша все время дает неточную информацию? – спрашиваю я.
– Человеку свойственно ошибаться, – снисходительно замечает Шуберт.
– Да, но она постоянно говорит не то. Это сбивает людей с толку.
– Ничего подобного. За счет этого люди узнают много нового. Я, например, сейчас узнал, кто отвечает за работу в Израиле. Мне скоро может это пригодиться. Главное, чтоб люди не сидели без дела. Если все будут заниматься только тем, что им поручено, ни на что не отвлекаясь, то работа скоро встанет.
У Перельмана в "Занимательной физике" написано, что каждый отдельный муравей тупой, и не знает, куда надо тянуть тростинку, но все вместе они тянут ее туда, куда надо. Хаос обеспечивает порядок. Видимо, так управляются большие коллективы: побольше хаоса, а порядок сам возникнет. Наверное, секретарша для того и нужна, чтобы постоянно будоражить этот муравейник.
– У вас очень запутанная структура, – говорю я. – Я так и не понял, кто здесь кем руководит.
– Все просто, – Шуберт протягивает мне схему с множеством стрелок и квадратиков.
– Ничего не понимаю.
– Со временем поймешь.
– Мне осталось-то всего ничего. Если все так просто, то скажите, что же именно я пойму со временем.
– А то, что понимать тут нечего. Ты привык к жестким вертикальным иерархиям. У нас все не так. У нас тоже иерархия, но не вертикальная, а горизонтальная. У нас нет подчиненных, все начальники, но не над кем-то, а сами по себе. Над всеми нами есть, конечно, большие начальники. Но они такие большие, что их никто из нас даже не видел. Разве что по телевизору.
Как все в мире не просто!
Между тем, мой доклад готов. Секретарша говорит, чтоб я позвонил в
Москву и доложил об этом.
– Этот доклад мы сами подготовили, – отвечают мне из Москвы. – Мы только что завершили работу над ним, так что ваш доклад нам не нужен.
– Почему вы это делали? – удивляюсь я. – Ведь эта работа была мне поручена. Меня для этого специально пригласили в Мюнхен.
– Ваша секретарша сказала, что этим должны заниматься мы.
Я в полном недоумении кладу трубку.
– Как же это? – спрашиваю у Шуберта.
– Ничего, – говорит он. – Два доклада вместо одного – не страшно.
Хуже было бы, если б доклад вообще никто не подготовил.
И чего я, спрашивается, целый месяц корпел над этим докладом? Лучше бы гулял по Мюнхену.
Пишу мейл на Родину. Шуберт заглядывает мне через плечо. "Что означает слово "бардак"? – спрашивает он.
Я объясняю.
– Понятно. И почему это слово стоит рядом с названием нашей фирмы?
– Мне кажется, оно очень хорошо описывает положение дел здесь.
Шуберт садится и строго смотрит на меня.
– Зачем ты берешься делать выводы о том, чего не понимаешь? Нашей фирме больше ста лет, это одна из крупнейших и успешнейших фирм мира, а ты, не разобравшись, бросаешься такими словами.
– А как еще это назвать? Пригласили человека из России, целый месяц платили ему зарплату, а оказывается, что все напрасно.
– Почему напрасно? Ты посмотрел Мюнхен, увидел, как мы работаем, побывал на переднем крае науки и техники. Разве ты этого не хотел?
– Хотел. Но разве Фирма должна платить деньги за мою экскурсию по
Мюнхену?
– Что ты называешь деньгами. Это не деньги. Это меньше, чем одна стиральная машина. Если для тебя это деньги, то радуйся. Если хочешь знать, за столько здесь никто не работает, так что, считай, ты и не работал.
Я убираю из мейла слово "бардак". Действительно, что я понимаю в экономике?
Мой последний день в Германии. Мне уже не нужно на работу. Я никуда не спешу. Как обычно, с утра стою на платформе.
"Отъезжающие в Дахау, побыстрее на посадке!" – привычное объявление.
Я сажусь в поезд и еду до конечной остановки.
Дахау – небольшой городок к северу от Мюнхена. Всего несколько минут на электричке.
Табличка на станции показывает остановку автобуса, идущего к мемориалу.
Минут десять пути.
Окраина города. Высокая стена с колючей проволокой поверху.
Сохранившаяся с тех времен надпись предостерегает не перелезать через ограду. Боже мой! Неужели кому-то приходило в голову туда лезть?!
Вход в мемориал через отверстие в стене. У входа висит плакат, на котором как-то застенчиво приглашают посетить также замок и дворцовый парк. Дахау это не только концентрационный лагерь.
На плацу перед административным зданием горит вечный огонь. Надпись
"Никогда больше!".
Вокруг множество туристов из разных стран. Здесь голоса смолкают. У всех серьезные лица. Только птицы поют так же, как и по ту сторону стены. Им безразличны дела людей. Люди же стараются ступать тихо, говорят только шепотом. Обстановка угнетающая, хотя выглядит все это совсем не страшно. Просто площадь, длинное одноэтажное строение. В окнах отблески яркого летнего солнца.
Напротив ряды засыпанных гравием прямоугольных площадок. Здесь раньше стояли бараки, после войны их снесли. Один барак отстроили заново, чтоб туристы могли посмотреть, как жили заключенные.
Здание разбито на небольшие отсеки, в каждом из них воспроизведена обстановка, соответствовавшая разным периодам истории лагеря.
Дахау – самый первый концентрационный лагерь, его построили почти сразу после прихода Гитлера к власти. За десять лет его истории в нем многое менялось.
В первые годы здесь создавались минимальные человеческие условия для заключенных. В то время у каждого была своя койка, даже полка для личных вещей. Тогда отсюда даже выпускали. Со всех отпускаемых брали расписку, что они не будут рассказывать, что здесь увидели. Не знаю, соблюдали ли они это обещание. Наверное, обо всем этом рассказывать и вовсе не хотелось, а хотелось забыть как можно скорее.
После условия становились все хуже и хуже. Лагерь был переполнен заключенными. В конце их складывали рядами на длинные многоэтажные полки, но и в таких условиях места хватало не всем.
Про историю лагеря рассказывает выставка в административном корпусе.
Фотографии, документы заключенных, воспоминания очевидцев, маленький кинозал.
Это был далеко не самый страшный лагерь, не лагерь уничтожения.
Здесь была своя газовая камера, но она почему-то не работала. В нее тоже можно зайти, это немного в стороне, в здании крематория. А рядом кладбище. На братских могилах таблички с годами захоронений, красивые клумбы. Красиво, ухоженно. Больше похоже на ботанический сад, чем на кладбище.
Позади бараков католический монастырь и несколько церквей разных религий. Есть и небольшая православная часовня.
Сейчас посетители заходят с задней стороны мемориала. Раньше вход был со стороны города. Там и решетчатые ворота с надписью "Работа делает свободным". Они совсем не большие, я их не такими себе представлял.
Дорога от ворот сейчас перегорожена забором. За ним виднеются городские постройки.
Город совсем рядом. Люди жили у самого концентрационного лагеря, каждый день видели, как заключенных выводили на работу. Знали ли местные жители, что там, за стеной? Вряд ли они этим очень интересовались. Зачем? Кому стало бы легче, узнай они, что происходит по ту сторону колючей проволоки. Они-то по эту. И то хорошо.
Выйдя из лагеря, еду домой. Мне не хочется осматривать замок и дворцовый парк. Возможно, они очень даже достойны внимания, но желания задерживаться в Дахау после посещения мемориала больше не остается.
И вот я в аэропорту.
Последнее дело, которое мне надо сделать в Германии – получить налог, уплаченный за покупки здесь. За товары, вывозимые из Германии можно получить обратно налог с продажи. Это не очень большие деньги, поскольку купил я не много, но около сотни марок за видеокамеру мне должны вернуть.
