Лаура Рестрепо - Ангел из Галилеи
А вот о сестре Марии Крусифихе мы, наоборот, посплетничали с удовольствием.
Оказывается, стремление Крусифихи к лидерству проявилось не вчера; все началось задолго до появления ангела, поклонением которому она теперь руководила.
Слава Крусифихи пошла с того, что она спаслась из огня. Ее сверхъестественная сила проявилась в день пожара в 1965 году, когда Галилея была еще не таким густонаселенным кварталом, как сейчас, а лишь безлюдным горным склоном, и единственным обитаемым местом тут был фантасмагорического вида монастырь, в котором похоронили себя заживо тридцать четыре затворницы.
Его стены были так высоки, а двери столь непроницаемы, что внешний мир полагал, что там уже нет живых женщин, а витают лишь духи. Это мнение подтверждалось каждый день, когда на утренней заре и во время вечернего богослужения сквозь трещины в ограде доносились неземные звуки, словно мифические сирены высокими голосами выводили изысканные мелодии, которые летели, гонимые ветром, пугая редких окрестных поселенцев. Но теория воздушной природы тридцати четырех монахинь в то же время опровергалась сточными водами, которые текли по хребту вниз из монастырского трубопровода, полными экскрементов, вполне материальными и человеческими.
В том знаменитом пожаре, который начался неизвестно почему и не остановился, пока не уничтожил даже камни, погибли тридцать три сестры, сгорели все животные в хлевах и загонах, герани в горшках, растения в саду и даже голуби, такие толстые и хорошо откормленные, что не смогли взлететь.
Единственное существо, которое вырвалось живым из этого ада, была самая младшая из послушниц — вспыльчивая и строптивая сирота, еще не принявшая обета, но которой уже назначили монашеское имя Мария Крусифиха.
Сама она никогда не рассказывала о тех событиях, но, согласно легенде, бродившей в народе, любопытные, присутствовавшие при катастрофе, видели, как она чудесным образом вышла из огня, полностью невредимая, исключая брови и ресницы, которых у нее до сих пор нет и чье отсутствие придает ее лицу то самое неопределенное выражение, от которого кровь стынет в жилах, и делает ее похожей то ли на марсианина, то ли на червячка из гуайявы.
Никто точно не знал, кто такая сестра Мария Крусифиха, зато все точно знали, кем она не является.
Для начала, невозможно было сказать с уверенностью, женщина она или нет. Она казалась скорее существом третьего пола, из тех, кто отказался от сексуальной жизни.
Она не была монахиней, но стала аскеткой по собственной воле. Она дала обет целомудрия, а также обет бедности, совершенно бессмысленный, если учесть, что остальные обитатели Галилеи были бедны как церковные мыши без всяких обетов.
Сестра Мария Крусифиха была нетронутой, не только в символическом смысле, потому что сохранила свою девственность, но и в самом буквальном — ни один мужчина никогда не коснулся ее даже пальцем. Ее отвращение к плоти было столь сильно, что она, можно сказать, лишила плоти даже собственное тело — из-за анорексичной худобы она казалась существом бесплотным, мешком с костями.
Она не позволяла себе даже намека на какой-то цвет кроме черного в одежде, но носила траур не по умершему родственнику и не по возлюбленному, которого у нее никогда не было, нет, скорее это был акт раскаяния за то, что женщины стали причиной первородного греха.
Такая жизнь, полная отречений, имела свои плюсы и минусы. Выгода: не будучи мужчиной, она все же обладала значительной долей власти в квартале. He-выгода: она бросила вызов естественному ходу вещей, а потому превратилась в мишень для нападок. Так, например, в церкви тем утром падре Бенито обвинял ее — Крусифиху, а заодно и ее подопечного, ангела — в постоянных дождях, которые грозили смыть Галилею с лица земли, а также в семи случаях гепатита, зарегистрированных за последний месяц, и даже в рождении двухголового цыпленка, что вызвало серьезные волнения среди населения.
Ара приостановила свой рассказ, чтобы приготовить лотки для еды, и сказала, что оставляет меня, так как ей нужно идти кормить ангела.
— Что он ест? — спросила я.
— Хлеб. Ангельский хлеб.
Я вызвалась было пойти с ней, чтобы снова увидеть его и дать ему крошки из моих рук, но чувство долга оказалось сильнее. Так что мы попрощались, и я вознамерилась уже спуститься в город, когда меня остановили женщины из совета, прервавшие свое затворничество. Крусифиха потребовала, чтобы я никуда не уходила, так как у нее на меня свои планы.
— Необходимо, чтобы вы позволили вымыть вам голову, — сказала она со всей торжественностью. — Лучше всего настоем ромашки, он подсветлит волосы. Грядет конец света, надо действовать!
— А зачем мыть голову, если миру конец? Кроме того, — защищалась я, — у меня чистая голова.
Она схватила мою прядь, чтобы проверить.
— Концы посеклись, — поставила она диагноз и без лишних разговоров начала передвигать чугунки с горячей водой, по-видимому предназначавшиеся для меня. Я вовсе не желала, чтобы кто-то занимался моими секущимися концами, а потому положила на стол деньги, чтобы покрыть расходы за еду, и еще несколько песо сверх того и, воспользовавшись моментом, выскочила в дверь.
Сестра Мария Крусифиха ринулась вниз по улице и преградила мне путь.
— Куда это вы собрались? — закричала она. — Вы не можете уйти!
— Почему?
— Потому что мы зависим от вас.
— Не беспокойтесь, я вернусь позже.
— Когда вы вернетесь, будет уже слишком поздно.
— Слишком поздно для кого?
— Для ангела. Для всех. Для человеческого рода, даже для вас…
— Сожалею, но мне нужно сдать статью.
— Слушайте, если не хотите, можете не мыть голову, все, что вы должны сделать, — это передать ангелу послание, он вас слушает…
Это были магические слова. Она произнесла их, и я тотчас сдалась: если мне обещают встречу с ангелом, я остаюсь. И даже помою волосы, раз они ему так нравятся. Так что я согласилась на просьбу Крусифихи, но при условии, что мне оставят свободное время, чтобы написать статью, и посодействуют в поисках посланника, который отнесет ее в редакцию.
Так что в итоге все закончились тем, что в тот день, мой второй день в Галилее, донья Ара и Марухита де Пелаэс, вооружившись тепловатой водой, экстрактом ромашки, древним феном, похожим на шлем космонавта, и парой щеток «Фуллер», вывели меня в патио, завладели моей шевелюрой и трудились над ней, пока она не стала выглядеть идеально.
Шаг за шагом, мелочь за мелочью все шло к решающему моменту. Никто не придает значения мытью волос, разумеется. Если только это не входит в подготовку к какому-то ритуалу.
~~~
Ты слышишь гул, ты чувствуешь касание? Ш-ш-ш… Не пугайся. Это я — тот, кто рядом с тобой, я — Гавриил, архангел Благовещения. Я спустился, чтобы нашептать тебе мою добрую весть. Ты не узнаешь меня? Меня ни с кем невозможно спутать, вглядись как следует. Ни у кого больше тело не покрыто пушком шафранного цвета, ни у кого нет крыльев, цветом сравнимых с зеленым топазом, и солнце не сверкает в глубине глаз. Это я, Гавриил, ангел миллиона наречий… Слушай, как они нашептывают тебе мое послание.
«Кыш!» — кричишь ты, отгоняя меня, словно кота, и я прячусь за шкафом и долгие часы остаюсь там, таясь в полутьме, ожидая, пока ты успокоишься или уснешь.
«Кыш!» — вновь кричишь ты, едва я пытаюсь приблизиться. Уймись, женщина, не будь такой грубой. Не выдавай моего присутствия. Ты не знаешь, что ждет меня за то, что я пришел к тебе! Я трепещу, помня божественное слово, что все еще грохочет в пространстве. Оно прозвучало в день сотворения мира, и за нарушение этого запрета Бог карает безжалостно. Нет ни ангела, ни архангела, ни престола, ни власти, ни добродетели, ни силы, которые бы не знали, чем может обернуться Его гнев.
Сказал Яхве гласом, каким низвергал Сатану: «Ангел, который спустится на землю, чтобы соединиться с женщиной, потеряет вечную жизнь!»
Мы, ангелы, слушая Его, ощущали страх и мысли не допускали о непослушании, так что сквозь века несли свое целомудрие. Но пришел день, в который некоторым было дано увидеть вблизи дочерей человеческих, познать их красоту и сладость их обхождения. Не устояв перед соблазном, они спустились на землю, избрали себе женщин и овладели ими.
Господь, которому все ведомо, узнал и об этом. В тот миг небеса загорелись от Его гнева, и по семи вселенным прогремело ужасное проклятие: «Вы, ангелы, святые и духовные, живущие вечной жизнью, вы осквернили себя кровью женщин, заронили семя в дочерей человеческих, возжелав людской крови, вы породили плоть и кровь, как делают те, что умирают и погибают».
Среди падших были Харут и Марут — прекрасные и могучие, любимцы Господа, которые променяли вечность на миг любви женщины, так же как Денница, заведомо зная, что они теряют, но и что получают.
