Акилле Кампаниле - В августе жену знать не желаю
– Да хоть две.
– Какой любезный водолаз! – бормотали восхищенные дамы.
Ланцилло продолжал:
– Надо, чтобы вы поискали для нас…
Но ему не удалось закончить. Силачу-гренадеру, который подозрительно присматривался к водолазу, обходя его кругом, показалось, что он что-то прячет за спиной.
И вдруг послышался крик силача:
– У него сумка. Это он!
Последовала суматоха. Лжеводолаз – а это был именно синьор Афрагола, который, ничего не зная об истории с ключами и водолазом, надеялся благодаря такому наряду пройти незамеченным, чтобы купить на рынке еще килограмм фасоли, – бросился наутек и одним прыжком выбрался на середину улицы.
– Лови водолаза! – кричали постояльцы, преследуя его.
Силачу-гренадеру удалось схватить трубу подачи воздуха, но Афрагола одним рывком освободился, оставив трубу в руках силача, который опрокинулся на спину.
– Проклятый! – закричали все, увидев, как водолаз исчез за поворотом.
– Конец еще одной надежде! – пробормотал Ланцилло.
* * *Когда они возвращались в пансионат, на улице послышался неясный шум, и тут же прозвучал мощный выкрик, вылетевший из двадцати мощных глоток.
– Ура синьору Мальпьери!
– Матросы! – простонал старик. – Они вернулись и ожидают ключей.
И в самом деле, эти бравые ребята размахивали несколькими не своими шляпами перед гостиницей, чтобы тем самым вежливо напомнить о ключах.
– Да здравствует наш благодетель! – повторили они. И устроили небольшое импровизированное шествие.
– Скажи им что-нибудь, – подтолкнул Суарес Джедеоне к окну первого этажа.
Появление старика вызвало бурю аплодисментов со стороны великодушных парней. Добившись тишины, Джедеоне обратился к ним со словами:
– Моряки «Эстеллы»!..
– Ура… – закричали матросы, изготавливаясь ловить ключи на лету.
Джедеоне продолжил:
– Ключи пока что не найдены, но есть надежда, что это произойдет в течение завтрашнего дня. Призываю всех к спокойствию и порядку. Будьте готовы исполнять приказы. А сейчас, парни, возвращайтесь по приютившим вас домам, показывая пример высокого гражданского сознания и чувства долга.
Матросы разошлись в крайнем унынии. В сущности, хорошие ребята. Был отмечен, впрочем, случай попытки к насилию: один из матросов, заметив Уититтерли, который выглядывал в дверь, подступил к нему с кулаками и закричал:
– Если ключи не найдутся, будет беда!
Наш капитан – высокая благородная фигура – отпрянул, крича не своим голосом, которому он хотел придать угрожающие ноты, но тот оказался лишь натужным:
– Он что, свихнулся? – И, закрыв дверь, через глазок отдал экипажу сухой и краткий приказ: – Разоружите его и крепко свяжите. Если будет сопротивляться, звякните мне по телефону. – Затем, поразмыслив секунду, добавил: – А еще лучше, звякните ему по башке.
* * *После того, как порядок восстановился, было решено отложить поиски до завтра; и все отправились спать, кроме Джанни Джанни и Уититтерли. Первый, будучи человеком, не знавшим усталости, вместо того, чтобы предаваться сну, как остальные, обычно проводил вторую половину дня в своем номере, играя на трубе.
Что же до второго, Captain – так его звали во время его остановок в Англии – считал вредной привычку спать после обеда. Да и история с ключами все не выходила у него из головы и не давала покоя. Он все думал, думал, и ему пришло в голову, не положил ли он драгоценный ключ, перед тем, как броситься в воду – благодаря аккуратности, которой был отмечен каждый его поступок, – в кожаную сумку со многими отделениями, с которой он никогда не расставался и где хранились многие другие ценные вещи. Поэтому он попросил Арокле отвести его в редакцию местной газеты: он прошел сквозь весь городок, пустынный в этот жаркий послеполуденный час, рискуя получить солнечный удар. Улицы были совершенно безмолвны, ни звука не доносилось из-за закрытых окон и дверей, остро пахли сады под палящим солнцем.
Уититтерли поднялся в отдел рекламы и стал составлять платное объявление для помещения его в рубрике «Потерянные вещи».
– Бессмысленно надеяться на возвращение денег, – пробормотал он. (В сумке были среди прочего и деньги.)
Поэтому он набросал черновик объявления в следующих словах:
Утеряна сумка на участке моря таком-то. Деньги можете оставить себе; прошу вернуть документы и ключи капитану Уититтерли там-то и там-то.
«Но, – подумал он, – прочитав это объявление, тот, кто нашел сумку в море, может подумать, что документы представляют большую ценность и потребовать слишком большое вознаграждение». Он исправил текст:
Утеряна сумка на участке моря таком-то; деньги и документы оставьте себе; прошу вернуть ключи капитану такому-то.
– Да, но, – робко вмешался Арокле, – если сумка попала в руки какому-нибудь вору, вы тем самым сообщаете ему, кому принадлежат ключи, с тем чтобы он ими воспользовался.
– Да, это верно, – пробормотал Уититтерли, – придется смириться и с потерей ключей.
Он переписал объявление:
Утеряна сумка там-то и там-то. Оставьте себе деньги, документы и ключи. Прошу вернуть сумку, дорога как память…
Капитан прекратил писать и пробормотал:
– Час от часу не легче! Эти дорогие воспоминания бесценны. Тот, кто их возвращает, может подумать, что возвращает сокровище и потребовать и в этом случае чрезмерную сумму.
Он порвал листок и написал новый:
Утеряна сумка там-то и там-то. Оставьте себе деньги, документы, ключи и саму сумку, уничтожив письма, если таковые окажутся…
– Но тем самым, – заметил Арокле, – вы даете понять, что речь идет о компрометирующих письмах. Вы можете подвергнуться шантажу.
– Вы правы.
В результате в вечернем выпуске газеты было напечатано следующее объявление, для многих оставшееся непонятным:
Утеряна сумка там-то и там-то. Можете оставить себе деньги, документы, ключи и саму сумку. Если в сумке оказалось еще что-то, о чем владелец забыл, можете оставить себе и это. Там могут оказаться сигареты. Если нашедший сумку захочет их выкурить, может курить, мне будет только приятно. Если вдруг там найдутся какие-то письма, можете их уничтожить. Хотя знаете что? Можете оставить себе и письма.
– Таким образом, – воскликнул Уититтерли, уплачивая деньги за объявление, – пусть я понесу кое-какие расходы, зато избавлю себя от неприятностей.
* * *В тот вечер в пансионате было полно синьор и синьорин, которые во что бы то ни стало хотели познакомиться со знаменитым Ланцилло. Когда последний об этом узнал, он побледнел, чувствуя на себе взгляды всех отдыхающих, которые пили кофе в скверике; он встал и в сопровождении друзей прошел в гостиную. При входе его приветствовали продолжительные аплодисменты. Ланцилло пожал руку всем своим поклонницам, а Суарес сказал ему:
– Расскажите о каком-нибудь своем приключении. Например, с дамами по имени Радегонда.
– О, да, – сказал, смеясь, Ланцилло, – я только об этом и мечтаю! – Но тут же посерьезнел и добавил: – Вы же знаете, что я не люблю рассказывать о приключениях с женщинами.
Все молчали, немного разочарованные. Уититтерли наклонился к уху Джедеоне и тихо сказал:
– Поверите ли, если скажу, что за всю жизнь я знал только одну женщину?
– Не может быть! – недоверчиво воскликнул старик.
– Именно так, – ответил тот все так же тихо. – Я познакомился с ней – постойте, постойте – в восемьдесят пятом, в одной лондонской гостиной.
– Рассказывайте, рассказывайте.
– Я был на одном приеме, и меня ей представили. С тех пор я ее больше никогда не видел.
– А вы не познакомились с другими женщинами на том приеме? – пробормотал Джедеоне.
– Ни с одной, – шепотом ответил капитан. – Честное слово.
– А на других приемах вы бывали?
– Никогда.
В наступившей тишине никто не знал, что делать. Уититтерли снова склонился к уху Джедеоне:
– Хотите, я расскажу вам историю своей жизни?
– Нет, спасибо, – быстро ответил старик.
Суарес, который хотел нарушить возникшую неловкость, предложил:
– Может, выйдем пройдемся?
– Ну, – сказал Ланцилло, – если вы так настаиваете, я расскажу вам о некоторых из моих недавних побед.
Наступило благоговейное молчание, и кто-то подвинул кресло к знаменитому донжуану. Джанни Джанни заказал себе множество напитков, и между ним и силачом-гренадером возникла перепалка из-за того, кто должен занять подлокотник кресла.
– Эй, – тихо сказал силач старому себялюбцу, – мне ничего не стоит всадить в вас пулю из револьвера.
– Я был бы этому рад, – отвечал Джанни Джанни, – и вот что я вам скажу. Я всажу в вас две и посмотрим, кому будет хуже.
Силач-гренадер, тяжело дыша, уставил огненный взгляд на своего безмятежного противника и прокричал:
– Да кто же вы такой, дьявол в человеческом облике?
Ланцилло подождал, пока уляжется шум от сдвигаемых стульев и покашливания. Затем, усевшись, немного помолчал. Наконец, вздохнув, он промолвил:
