Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2013)
— Хм!
— Понял… Когда выступление?
«Не „концерт”, — отметил Дробов, — а „выступление”. Скоро вообще в ВИА превратимся». И вспомнил: иногда их так и объявляют — в формате клуба: «Выступает вокально-инструментальный ансамбль „Антидот” — антидот против псевдомузыкальных наносов нового тысячелетия».
— Седьмого числа, — сказал Паша. — В пятницу.
У Ольги затрезвонил телефон.
— Алло! — отвернулась она от парней, медленно пошла по двору. — Нашла? Списала? Прочитай… Ну читай, пожалуйста!..
— Нашел какие-нибудь новые темы? — спросил Игоря Паша.
— Кузьмина слушал. Можно оттуда пару-тройку вещей снять.
— Пару-тройку? Ха-ха! Нам бы хоть одну успеть.
— Ну, на будущее. Там такие проигрыши…
— Ребята, есть ручка, бумага? — подскочила Ольга.
— У меня нету, — сказал Паша.
У Дробова тоже не было.
— Офигеть! Вы же поэты все.
— Не сыпь соль на рану!..
У Игоря отыскались в кармашке футляра листочки с аккордами и карандаш; Ольга устроилась на скамейке, подложила под бумагу чехол с тарелками, стала записывать.
— А что она? — кивнул Игорь на Ольгу.
— Да текст записывает. Барби какой-то.
— А?
— Лех, — Паша страдальчески скривился, — объясни. Ты всполошил.
Дробова мгновенно захлестнула волна раздражения, усталости. Отвращения ко всему этому, даже к гитаре.
— Охренеть! Я вообще могу ничего не предлагать. Вообще…
— Ладно-ладно, хорош. Просто тошно — девятый час уже. Пока настроимся, и — ночь.
— Я надеюсь, — сказал Андрей, — это время, пока мы тут, репетицией не считается?
— В смысле?
— Ну, мы за сейчас платим? У меня лично денег в обрез.
— Нет, наверно. И никогда не платили. Пургу какую-то порешь… — Гусь глянул на часы: — И Макса до сих пор нет.
— Все, записала! — Ольга закурила новую сигарету. — Действительно, песня отличная. Даже образы есть.
— А что за песня? — снова стал спрашивать Игорь. — Чья?
— В общем, в начале девяностых, — почти по складам стала рассказывать Ольга, — появилась такая певица — Барби. Псевдоним, в общем. Совсем девчонка…
— Марина Волкова ее зовут, — вставил Дробов.
— Да?.. Ну хорошо… Спела несколько песен и пропала. Как и не было. А раскручивали ее мощно… Все, короче, о ней забыли, а Леша сегодня напомнил.
— Не все, конечно, забыли, — усмехнулся Дробов. — В инете пишут. Прочитал вчера, что вроде спилась… Тогда еще замуж вышла, разорвала контракт, а потом что-то не сложилось…
— Она вообще молоденькая была, — вторила Ольга. — Лет шестнадцать…
— Так, все! — поднял руку Андрей. — У меня башка сейчас лопнет от вашего треска. Давайте по существу.
— А вот и Максик! — кивнул Гусь в сторону несущегося к ним бас-гитариста.
— Ну все, я начинаю. — Ольга махнула листом.
— Погоди, Макса дождемся.
— Да ему все равно что играть.
— Он тоже имеет право голоса.
Макс уже подбежал, извиняющимся тоном стал здороваться, но, узнав, что репетиция еще не началась, расслабился, заулыбался. Принял у Гуся банку пива.
— Мне можно читать? — строго спросила Ольга.
— Теперь — да.
— Спасибо. — И она начала с выражением, как отличница в школе:
Мне так с тобою нравится,
А без тебя — засада,
Слоняюсь я по комнате,
Сама себе не рада.
Мальчишка мой единственный,
Соломенная стрижка,
Носи меня за пазухой,
Ведь я твоя малышка.
И припев:
Ты подарил мне летом
Часики с секретом,
Когда со мной ты рядом,
Они идут, как надо…
— Это же эта пела!.. — воскликнул Игорь и стал щелкать пальцами. — Эта!..
— Барби, — досадливо сказала Ольга. — Альбом «Азбука любви».
— Да какая Барби… Елена Белоусова пела!
— Игоре-ок, — Ольга зарычала, — не путай и дай мне дочитать.
— Да Белоусова! Я еще запомнил, что там в тексте «соломенная стрижка», а в клипе — мулат какой-то стриженый.
— И кто такая эта Белоусова? — уныло спросил Андрей.
— Да какая разница?! — дернулась Ольга.
— Андрюха прав — мы должны знать, чьи песни поем…
— Это Барбина песня!
— Оль, я точно помню, что ее Белоусова пела.
— И кто это?
— Жена Белоусова. Вдова, точнее.
— Ой, блин, — Андрей потер глаза. — А кто такой — Белоусов?
— Женя Белоусов. Ты его «Девчонку-девчоночку» три года играешь.
— Так бы и сказал — жена Жени Белоусова… Без имени я его не воспринимаю.
— Ну, что ж поделаешь, — усмехнулся Игорь. — Она вообще всего несколько тем спела, Белоусова, и потерялась. Какой-то скандал случился, ребенка у нее отобрали…
— Из-за чего? — заинтересовался Макс.
— Да не помню. Кажется, голой сфоталась, а отец ребенка разозлился…
— Ребята-а, — словно будя их, заговорила Ольга, — вы в какую-то хрень влезли. Вам не кажется? Причем здесь Белоусовы, ребенок, кто как сфотался?..
Дробов тоже почувствовал некую нереальность спора. Словно они здесь, в этом дворе, стали ловить привидения.
— А вы не думаете, — сказал Паша Гусь, — что сначала одна пела, а потом другая?
— И обе плохо кончили, — зловеще добавил Андрей.
Макс попытался пошутить:
— Кончали, может, и хорошо, а вот закончили, действительно…
— Да, потерялись конкретно, — согласился Игорь. — Про Барби не в курсе, а Лена…
— Ну, ты еще маленький был при Барби, — перебила Ольга. — А нашему поколению она запомнилась. Своя девчонка и по возрасту, и по всему, и — звезда.
— Да сколько их было, — отмахнулся Андрей и допил свое пиво.
— Нет, Барби особенная была… Может быть, потому и не выдержала этого ужаса шоу-бизнеса…
— Ладно, все, — остановил Андрей, — надо с песней определиться — будем или не будем. Меня лично текст не впечатлил.
Ольга тут же захныкала, почти искренне:
— Андрюш, хорошая песня получится. Я в следующий раз запись принесу. Давайте разучим, я классно петь буду.
— А не боишься, — хмыкнул Гусь, — что тоже испаришься, как эта Барби?
— И Лена Белоусова, — добавил Игорь.
Лицо Ольги напряглось, разгладилось, стало и красивым, и одновременно жутким, как у неживой.
— А что мне терять? — как-то горлом спросила она. — Меня и так как бы нет.
Она замолчала, и остальные тоже молчали. Дробов, не поворачивая головы, оглядел доступное глазу пространство.
Дом, белье на некоторых балконах, на площадке дети играют, к скамейке подбирается голубь, мечтая найти какие-нибудь семечки; над домом сочно-синее, уже предвечернее небо. Без туч… Вроде все нормально, спокойно, а в действительности… Вспомнился фильм «Ночной дозор», и послышался шепоток прячущейся повсюду, под каждой тенью, нежити. Ждущей момента, чтобы накинуться.
И, видимо, это казалось не только Дробову.
— Пойду узнаю, что там… — вскочил Гусь. — Как играть через неделю? — ни фига вспомнить не успеем.
Он дернул дверь, исчез в полутьме. Дверь за ним медленно закрылась. Ольга почти про себя, ласково и жалобно запела, глядя в бумажку:
Мальчишка мой единственный,
Соломенная стрижка,
Носи меня за пазухой,
Ведь я…
— Объясни мне, Оль, — заговорил Андрей, — что такое «соломенная стрижка»? Я понимаю, это волосы могут быть соломенными. А стрижка?..
— Не глумись! — противно, тонко крикнула она. — Это… Не мешай мне вспоминать!
— Вспоминай у себя в кровати! — криком ответил Андрей.
— Погоди… Нет, — сказал Макс, — в натуре хорошая песня получиться может. Народу такое нравится. Душещипательная. Я уже фишку для своей партейки придумал.
