Вера Колочкова - Из жизни Мэри, в девичестве Поппинс (сборник)
Анастасия Васильевна подошла к телефону, набрала по памяти знакомый уже номер.
– Добрый вечер, Катюш.
– Ой, Анастасия Васильевна! Хорошо, что вы позвонили. У нас же Тонечка заболела! – захлебнулась трубка торопливой Катиной скороговоркой. – Кашляет так нехорошо, и капризничает, мы не знаем, что делать…
– А Лена где?
– Да здесь она… Градусник не может найти. Близнецы куда-то его запрятали. Гриша их сейчас на кухне ужином кормит.
– А «Скорую» вызвали?
– Нет пока. Она вроде не очень горяченькая. Может, просто зубки режутся, а?
– Сама же говоришь, кашляет нехорошо!
– Ну да…
– Слушай, а у меня же травка хорошая от кашля припасена! Настоящая, из деревни, сама собирала да сушила. Я сейчас принесу! Надо заварить и попоить отваром Тонечку, пока совсем не разболелась! Если вовремя болезнь захватить, то поможет.
Положив трубку, Анастасия Васильевна, подставив стул, залезла на антресоли, достала холщовый пахучий мешочек с засушенными травами. Посмотрела на него внимательно, нахмурив брови, тихо слезла со стула и тут же уселась на него обратно, глубоко задумавшись и продолжая вертеть в руках мешочек. Так сидела она довольно долго, глядя в кухонное пространство, потом решительно встала, вышла из квартиры и позвонила в соседскую дверь.
– Ой, извините, Марк, надоела я вам. Тут такое дело… Вы меня не выручите, случайно?
– Да конечно… А что такое? – с готовностью откликнулся Марк, вытирая пот со лба. Рукава его клетчатой старой ковбойки были закатаны почти до самых плеч, с тряпки текла на пол тонким ручейком вода.
– Еще раз извините меня, Марк. От дела вас отрываю.
– Да ничего страшного!
– Понимаете, у моей приятельницы ребенок заболел, надо вот травку от кашля заварить… А у меня варенье на плите закипает.
Для пущей верности она протянула ему холщовый мешочек, трогательно перевязанный веревочкой, и даже, быстренько развязав ту веревочку, выудила на свет засушенный цветок календулы с торчащими скрученными оранжевыми лепестками.
– Вот, видите. Надо отнести. А как я отнесу? У меня варенье убежит…
– Да конечно, я сейчас… А куда идти?
– Да тут рядом, дом напротив нашего. Отнесете? Ой, как выручите! А то у меня варенье на плите, как на грех… Вишневое…
* * *– Ты похожа на Мадонну с Младенцем… – произнес в сторону Кати Гриша, снимая с головы вертящегося ужом Веньку и легко бросая его на мягкую подушку дивана, отчего мальчишка радостно взвизгнул и тут же, пытаясь опередить братца, подскочил пружинкой и снова полез, пыхтя и сопя от старания, на Гришино плечо.
– Сам ты мадонна! – повернулась к нему Катя, улыбнувшись. Половина ее лица была скрыта большим капюшоном Лениного махрового халата, Тонечкина белокурая головка трогательно лежала на плече. – Лучше бы ребят спать пораньше уложил… Видишь, мы приболели немножко. Да, Тонечка?
– Неть… – капризно махнула рукой Тонечка в сторону дивана и снова скривила пухлые губки, грозясь заплакать.
– Ну-ну… Все-все… – покачивая из стороны в сторону ребенка, пошла Катя привычным уже за этот вечер маршрутом – от окна к двери, от двери к окну.
– Так, Сенька, тащи книжку! Сказку на ночь читать будем! – скомандовал Гриша, стаскивая с себя хохочущего мальчишку.
– Нет, лучше мультик в телевизоре! – хором прокричали близнецы. – Не хотим книжку!
– Нет, братцы. Сегодня будет книжка. Сеструха ваша приболеть немножко решила, ей в телевизор вредно глазки выпучивать. Видите, какие они у нее красные? Так что выбора нет, ребята. Женщины – они же всю жизнь так примерно и определяют вкусовые пристрастия.
– Ну-ну! Чему ты их учишь-то, Гриш? Разговорился, – сердито повернулась к нему Катя. – Иди лучше дверь открой! Слышишь, звонит кто-то? Еще и гостей нам сейчас не хватало.
Гриша, оторвав от себя близнецов и прижав их подушками к дивану, быстро вышел из комнаты в прихожую и вскоре вернулся, снова сел на прежнее свое место, озадаченно и долго смотрел на Катю, потом заговорил таинственным шепотом:
– Слышь, Катерина… Я не понял… Ты знаешь, кто там пришел-то?
– Кто? – напуганная его загадочностью, тоже шепотом выдохнула Катя.
– Сосед наш!
– Какой сосед?
– Да тот самый! Помнишь, я тебе о нем говорил? Мы еще хотели его с Леной познакомить…
– Иди ты! А каким ветром его к нам вдруг занесло?
– Не знаю!
– А Ленка? Ему ведь Ленка дверь открыла, да?
– Ну да… Я вышел в прихожую, а они стоят в дверях и меня даже не заметили. Застыли, как два изваяния, и молчат… Да, он еще какой-то сухой букетик в руках держит, как идиот.
– Какой букетик?!
– Да я и сам не понял! Какие-то сухие цветочки в кулаке зажал и стоит, как памятник, а в другой руке у него мешочек такой тряпочный.
– Что за бред… – пожала плечами Катя. – Цветочки-мешочки какие-то. А Ленка?
– Да говорю же тебе – тоже застыла и стоит молча, и не моргнет даже! И меня не заметила!
– Так. На, возьми-ка Тонечку! Я пройду посмотрю…
– Нет! Не надо, Катерина, не ходи! Подожди. Чует мое сердце – не надо нам пока туда ходить… Пусть они там себе постоят, сколько им надо. А мы тут посидим тихо. Как мышки. – Прижав палец к губам, он повернулся к притихшим близнецам, шепотом спросил: – Ну? Где наша книжка про Мумий-Тролля? Мы ж не дочитали даже, как он там запруду строил.
– Мама! Мама де? Де мама? – вдруг громко захныкала Тонечка, подняв головку от Катиного плеча и показывая пальчиком на дверь комнаты. – Мама-а-а-а….
Дверь в комнату тут же распахнулась, и на пороге вслед за вбежавшей Леной нарисовался растерянно-счастливый, улыбающийся Марк.
– Привет, братцы! Давайте знакомиться, раз такое дело. О, парень, я тебя знаю! Как тебя зовут? Григорий? Точно, Григорий… Гришка, значит. А вас, юная леди?
– А я Катя. А это мои племянники – Сенька с Венькой. А это наша Тонечка…
– Понятно… А кто из вас болеет? Кому я траву нес? Судя по всему, Тонечке.
Подойдя к ребенку, он присел, заглянул с заботой в детские глазки.
– Ну что с тобой, малыш?
Видно, услышала что-то в этой его заботливой интонации Тонечка, поняла с ходу, так, как это умеют делать малые дети – их ведь никаким притворством не обманешь. И тут же протянула к нему ручки, улыбнулась доверчиво, словно разрешая ему принять себя в свое радостно-дрожащее облако любви. Взяв осторожно, как величайшую драгоценность, девочку на руки, Марк потрогал ее лобик, озабоченно повернулся к Лене:
– Горячий же… А врача вызывали? А температуру мерили?
– У нас градусника нет. Близнецы куда-то запрятали… – развела руками Лена.
– Так. Григорий, быстро в аптеку! За градусником! Лена, завари траву – у нее дыхание сиплое. И водички ей надо дать попить – ей надо пить больше.
Катя, широко открыв глаза и забыв закрыть рот, с удивлением смотрела на этого большого бородатого мужика, на вмиг преобразившуюся, засиявшую глазами сестру, на моментально освоившихся в новых жизненных обстоятельствах близнецов, уже вовсю пытающихся повиснуть на ногах Марка: Сенька на левой, Венька на правой – знакомая глазу пирамидка.
– Гриш, я с тобой в аптеку! Подожди, я быстро! – крикнула она в прихожую и, схватив джинсы и майку, кинулась в ванную переодеваться.
Уже спускаясь с Гришей по лестнице, она обернулась к нему с улыбкой и торопливо проговорила:
– Ну, и что ты по этому поводу думаешь? Каким таким ангельским ветром его к нам занесло, а?
Еще один командир на нашу с Ленкой голову.
* * *Ада стояла на цыпочках перед дверью, изо всех сил напрягая слух и сердясь. Господи, ну что за наказание этот мужчина! Так она и не может понять его до конца. И что такого особенного может наговорить ему его мама? Чего он нервничает так? И не слышно ничего толком, одни обрывочные истерические восклицания.
– Да не может быть, мамочка! Не говори ерунды! Кому она нужна? Ты, как всегда, все преувеличиваешь! Ну да… Я полтора месяца у них не был. Ну и что? У меня своя личная жизнь, у меня прекрасные отношения. Что? Да говорю же тебе, такого просто не может быть! Что значит, сама видела? Ну, это, наверное, родственник какой-нибудь из их сибирской тьмутаракани в командировку приехал… Что-о-о?! Ты что, сериалов своих насмотрелась, мамочка?! Я же говорю тебе, такого не может быть.
Ада грациозно отскочила от двери, насколько это позволила ей знойная полнота, на цыпочках убежала на кухню. Подняв глаза на вошедшего задумчивого Толика, участливо спросила:
– Что, у твоей мамочки какие-то неприятности? Ты так кричал…
– Да нет… Нет у нее никаких неприятностей! Просто отчитала меня, что я в бывшей семье давно не был. Она же не может понять, как мне трудно.
– Зато я тебя очень понимаю, Толик! Что ж делать – раз надо, значит, надо. Это крест твой на всю жизнь, дорогой. И мы понесем его вместе! Я не оставлю тебя, я всегда буду помогать тебе в этом! Помни – я с тобой, я всегда с тобой, я твой друг.
