Георгий Байдуков - Рассказы разных лет
Еще долго аргонавты пользовались у добродушного врача привилегиями, когда кто-либо из них входил в здание школьного околотка. Не один еще раз потом прогуливались мы под парусами по Финскому заливу капризного Балтийского моря.
1938 г.
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Конец двадцатых годов… Начинается первая пятилетка. Наш отдельный авиационный отряд расквартировался в Москве. Мы сдаем старый хлам — немецкие Ю-21, которые погубили многих наших товарищей. Теперь начинаем летать на самолетах, названных Р-3. Это первая цельнометаллическая машина отечественного производства, принятая на вооружение. Главного инженера Яна Яновича Микулича да и весь летный и технический состав беспокоит установленный на советском биплане иностранный мотор «Лорен-Дит-рих» и некоторые узлы конструкции разведчика.
Сегодня, в погожий день, что бывает в Московской области осенью редко, весь состав отряда проводит тщательный осмотр самолетов и моторов, чтобы подвести итоги полугодовой эксплуатации первенца социалистического машиностроения.
В разгар работы к самолету подходит главный инженер отряда с каким-то человеком в расстегнутом длинном гражданском пальто, из-под которого выглядывает сероватая холщовая рубаха, перехваченная шнурковым пояском, а простенькие брюки наплывают на весьма будничные ботинки. Самая что ни на есть обычная, темная кепка на большой голове опущена козырьком вниз. Из-под нее на нас смотрят пристальные добрые глаза, выражающие и радость, и удивление, и какое-то озорство. Лицо человека выражает нежную гамму чувств: верхняя его часть отражает мягкую грусть, а губы расплываются в улыбке. Мы — летнаб, авиатехник, моторист и я — стоим в ожидании.
— Вот, Андрей Николаевич, семерка! — сказал Ян Янович, представляя этому человеку наш самолет, на фюзеляже и хвостовом оперении которого белой краской была нарисована именно эта цифра, окантованная красной полоской.
Человек снял кепку; мы наблюдали, как он вытащил из пальто платок и вытер огромную, но уже чуть полысевшую голову. Незнакомец осмотрел наш экипаж, толкнул главного инженера пальцем в грудь и сказал:
— Ладно, Микулич, заливать! На «семерке» ничего не может произойти. Ты, наверное, слышал, что «семь» у некоторых народов считается самой счастливой цифрой? — И, повернувшись улыбающимся лицом к нам, спросил: — Как, верно, ребята, я сказал о вашей машине?
— В целом, пожалуй, правильно, — ответил я сдержанно.
Микулич, видимо, понял, что мы испытываем неловкость.
— Да вы смелее! Выкладывайте Андрею Николаевичу все, что у вас накопилось…
— И накипело! — со смехом добавил гость.
Имя и отчество, названные Микуличем, все же ничего нам не говорили. Гость хитро спросил:
— А вы знаете, друзья, кто сконструировал эту хромоногую кобылу?
— Зачем же так? — возразил кудрявый летчик-наблюдатель Панин. — Почему кобыла?
Авиационный техник добавил резким тоном:
— Почему вы считаете нас несмышленышами? Известно, машина Р-3 — ЦАГИ, а конструировал ее Туполев.
— Ну, слава богу! — улыбнулся этот добродушный человек и надел кепку. Протягивая каждому из четырех руку, отрекомендовался: — Вот я тот самый окаянный Туполев, которого вы кроете в три бога и креста, а ваши начальники — Баранов и Алкснис —> не дают мне покоя за дефекты на Р-3.
Теперь мы смотрели на гостя завороженно и при-стыженно, и чувствовали себя прескверно, так как никто из нас не мог себе представить, что это главный конструктор ЦАГИ. Какой простой, общительный, прямой и веселый человек и как бедно одет в сравнении с нашими шикарными темно-голубыми френчами и брюками галифе, с белоснежными рубашками, темными галстуками, блестящими крагами, с добротными ботинками.
Подбежал моторист из первого звена. С горящими глазами, вытянувшись и взяв под козырек, паренек громко сказал:
— Товарищ главный инженер отряда! У меня идея! Разрешите доложить?
Находчивый Ян Янович, учитывая обстановку и видя, что Туполев наблюдает, спросил подбежавшего моториста:
— А ты знаешь, что такое идея? Сформулируй кратко!
Паренек замялся, опустил голову и стал вытирать ветошью руки.
Ян Янович заметил:
— Вот видишь, не знаешь… — И, усмехаясь, разъяснил: — Запомни, дружок; «Всякая глупая мысль, пришедшая в голову человеку неожиданно, называется идеей». У тебя такого сорта идея?
Молодой человек совсем сник и покраснел, а главный инженер добродушным тоном скомандовал:
— Марш работать, милок! Я к вам подойду… Разберемся…
Моторист козырнул, повернулся на каблуках и быстро побежал вдоль стоянок самолетов, а Туполев, опершись спиной о нижнее крыло самолета, так захохотал, что мы еще больше прониклись симпатией к этому непринужденному человеку, о гигантской талантливости и работоспособности которого уже ходили легенды.
Андрей Николаевич хохотал искренне, до слез, уцепившись за рукав инженера Микулича, словно пытаясь удержать его.
— Говоришь: всякая глупая мысль, пришедшая в голову неожиданно? — переспрашивал он Яна Яновича и., продолжая смеяться, спросил: — Да кто же такое мог выдумать?
— Это не моя формулировка. Я ее услышал от одного толкового мастера в Англии, где я принимал на заводе фирмы «Бристоль» авиационные моторы для наших самолетов. Этот мастер частенько употреблял такое «удобное» толкование слова «идея».
— А ведь прав твой англичанин — много идей, высказанных с ходу, часто оказываются чепухой…
Но Туполеву не дал договорить снова оказавшийся рядом мой суетливый комсомолец-моторист:
— Тогда скажите, а как быть с яблоком, упавшим на голову Ньютону? А с переполненной ванной, из которой ученый вытеснил столько воды, сколько весило его тело?
Туполев поглядел на моториста:
— Да у тебя, Ян Янович, профессора растут1 Может, вы мне приготовили рекомендации по устранению дефектов Р-3?
И затем пошел дотошный и горячий разговор о замеченных при эксплуатации недостатках первой цельнометаллической хмашины советской конструкции.
В разговоре я сболтнул лишнее. И тут Андрей Николаевич показал себя с иной стороны. Он немедленно остановил меня и сурово сказал:
— Р-3 — разведывательная машина, а не истребитель! А вы жалуетесь, что самолет вяло делает бочку. Да он не обязан делать даже ведра… — И, обращаясь уже к Микуличу, добавил: — Передайте товарищу Андрееву, что я удивлен безграмотностью его летчиков. — И, погрозив мне пальцем, закричал: — Если будете продолжать хулиганить, пожалуюсь Алкснису. Он тебе пропишет ижицу! — и улыбнулся.
Я не понимал этой смеси свирепой взрывчатости вначале и добродушной улыбки и решил поискать у него сочувствия:
— Андрей Николаевич, а вот иммельман все же получается, если самолет не очень загружен.
Главный конструктор подошел ко мне, взял под ручку и, отведя от самолета, спросил:
— г Вы шутите или серьезно сказали об иммельмане?
— Конечно, серьезно…
— И вы один его делаете?
— Нет! Почему я оДин? Мы, бывшие истребители, все делаем.
— Вы с ума сошли?! Куда смотрит Николай Александрович Андреев?!
— А наш командир отряда сам большой любитель воздушной акробатики, — ответил я, пытаясь отбиться.
Туполев очень рассердился, отругал меня нещадно, подошел к Микуличу и громко заявил:
— Не смейте меня вызывать к себе! Твои сукины сыны ломают машины в воздухе, а потом с невинным видом на земле показывают трещины в центроплане крыла.
Казалось, что деловая встреча с главным конструктором Р-3 закончилась для нас полным провалом, но гут снова вступил в действие наш боевой юный моторист:
— Положим, трещины в центроплане появились в результате незаконного высшего пилотажа наших летчиков. Но почему, товарищ конструктор, летят узлы крепления шасси к фюзеляжу?
Андрей Николаевич в гневе сначала не понял, о чем говорит этот почти еще мальчик, но потом внезапно, ткнув на меня пальцем, ответил:
— А ты вот ему, своему летчику, скажи, чтобы он сажал самолет как полагается — плавно, а не плюхался, как ворона.
В это время подошел ближе Микулич и, услышав неприятный разговор, сказал:
— Речь идет, Андрей Николаевич, меньше всего о «семерке» — она действительно оказалась счастливой, у нас на многих машинах «потеют» и даже лопаются заклепки… Я покажу это и на других самолетах.
Туполев опять вынул из пальто платок и, утерев лысину, с обворожительной улыбкой сказал:
— Вы и меня довели, дьяволы, до пота. Ну, шут с вами! Летчиков я понимаю — каждому хочется допытаться, на что способна машина, на которой он пойдет в бой. Это я знаю, помню по своим первым полетам на планере. Знаю! Знаю! Даже чуть голову себе не свернул. Ну что же, теперь пора приступать к делу. Покажите, что и где ломается, что и почему вам не нравится.
После этого начался осмотр машин. Собрались все летчики и летчики-наблюдатели во главе с прилетевшим командиром отряда Андреевым, все техники и мотористы.
