Майя Валеева - Чужая
— Увела… Надо же, нашего Чела увела… — Наташа вдруг почувствовала, что она сильно замерзла. Она медленно побрела обратно.
Нужно было срочно звонить Володе. Позвонить и все рассказать Эле. Кто был ранен — волчица или Чел, Наташа не знала. Боже мой, — думала она, — ведь мы могли бы спасти, вылечить их, если бы они не ушли в лес… Внимательно рассматривая следы, Наташа все же подумала, что ранен скорее всего Чел. И от этого знания ей стало только еще тяжелее.
Я только что отвела в садик Руслана, и уже одевшись, стояла перед зеркалом и подкрашивала губы, как зазвонил телефон. Когда я услышала плачущий голос Наташи, у меня екнуло сердце и словно бы пропало вовсе: внутри меня стало пусто и гулко.
— Что, что случилось, Наташка?! — я кричала в трубку, а слезы уже закипали у меня в глазах.
Наташка говорила долго, бессвязно, все время всхлипывая. В них стреляли деревенские. Ева и Чел убежали в лес, пропали, не вернулись. И кто-то из них ранен, истекает кровью. Это было все, что знала Наташа.
Я проклинала себя за то, что не увезла Еву сразу же, а оставила ее еще на несколько дней. Если бы я увезла ее — ничего бы не случилось! Ах, как я хотела вернуться во времени на несколько дней назад! И мне было одинаково жалко и Чела. Если он погибнет, если ранен именно он — то все это из-за меня, из-за моей нерасторопности. Ведь мне ясно сказали — что нужно увозить оттуда Еву…
Мы с Володей договаривались привезти Еву в субботу. Буквально послезавтра. И мы уже опоздали.
Конечно, мне было не до работы. Даже Володя бросил своих партнеров по бизнесу, и мы помчались с ним вместе в деревню. Мы долго, все втроем ходили по лесу и звали Еву и Чела. Мы надеялись, что они не ушли далеко, что услышат нас и отзовутся. Я была совершенно уверена, что если бы только Ева слышала меня — она обязательно бы вышла на мой голос. Мы также, как и Наташа, потеряли их следы в овраге. После полудня вдруг повалил столь долгожданный снег. Этот снег с каждой минутой уничтожал нашу последнюю надежду. Он заметал все следы, и мы уже совершенно запутались в этих оврагах, полянках и перелесках, мы почти ничего не видели в этой сплошной стене бурана. Надежды, что мы обнаружим раненую собаку, и быть может, еще сумеем спасти ее, больше не было.
Я вернулась домой измученная, замерзшая и какая-то отупевшая от свалившегося на нас несчастья. Это было несчастье вдвойне, потому что пропала не только моя волчица, но еще и любимая собака моих друзей. И виновата в этом была только я одна…
Когда Руслан, придя домой из садика, спросил меня, скоро ли мы поедем за нашей Евой, я не выдержала и расплакалась.
— Она убежала в лес, сынок. Она захотела жить на свободе. Я сегодня была у тети Наташи…
— Как, аника?! Наша молчица убежала в лес? И она не придет к нам больше?
— Нет, Руслан, наверное, она не придет. Волки ведь рождены для того, чтобы жить в лесу, а не в городе, с людьми.
— Неправда, Ева нас любит! — Руслан тихо заплакал, — Вот увидишь, она придет, она только погуляет немного по лесу и придет!
Я долго гладила его по голове. Вдруг на какой-то миг мне и самой показалось, что Ева придет.
— Может быть, ты и прав. Мы с тобой будем ждать, ладно?
— А она сегодня ночью придет, аника? Тогда я не буду спать ложиться, я ее подожду у окна, ладно?
— Нет, сынок, сегодня она не придет. Ведь до нас ей очень долго надо идти. Давай больше не будем плакать, ладно?
Руслан заснул. А я долго не могла уснуть. Я снова стояла у окна, я слушала вой и рев ветра, снег шуршал о стекло и летел плотной косой волной. Я все представляла, как они там, Ева и Чел, в этом буране, в этом холоде, в темноте. Куда они бредут, да и живы ли они вообще?
Кассиус Челти оф Кэрраней, голубая кровь, собачья элита, обладатель золотых медалей, внесенный в мировые каталоги породы немецких овчарок, — лежал под корнями старого поваленного дерева. Рядом, прижавшись к нему, словно пытаясь его согреть, лежала волчица. Метель, зарядившая с полудня, превратилась в снежный ураган, и снег заносил лес, овраги, поляны и дороги. И скоро занесло и дерево, под которым укрылись собака и волчица.
Чел потерял очень много крови. Он слабел теперь с каждой минутой. Жизнь медленно уходила из него, нехотя покидая это могучее крепкое тело. Его здоровый организм все еще боролся — любая другая собака давно бы уже погибла от глубокой раны в боку и большой потери крови.
И боль словно притупилась и ушла куда-то. Чел плыл, вернее уплывал, покачиваясь, в каких-то неведомых волнах. Он ни о чем не вспоминал. Для него не было уже его прежней жизни, его прежних переживаний и страстей. Не было уже отчаяния и тоски по дому, по хозяевам. Их уже просто не было в нем…
Остался только теплый, нежный язык его подруги, и Чел был благодарен ей за то, что она была рядом. Что нежно покусывала его нос, что прижималась к нему своим пушистым и горячим телом, и ему казалось, что он слышит биение не его собственного, а ее сердца. И ему было хорошо и спокойно с ней рядом. Никто уже не преследовал их. Не слышались выстрелы, не лаяли собаки, а только снег шелестел сладко и призывно, и все убаюкивал и убаюкивал Чела.
Он просто заснул и уже не проснулся. Глубокой ночью Ева почувствовала, что Чел больше не дышит, не шевелится, что он уже холодный и отстраненный. Его больше не было с ней! Волчица тихо заскулила и лизнула его в застывший нос. Снег лежал на его спине толстым белым одеялом и не таял.
Метель стихла, и пронзительная тишина сковала лес. Ни дуновения ветра, ни звука, ни скрипа не раздавалось вокруг.
И вдруг пронзительный и жалобный плач поднялся к небу и рассыпался по округе — это выла волчица. Она рыдала о своем одиночестве и о своей любви. И Чел, и Эля, и Руслан — вся ее стая покинула ее, и она была одна во всей огромной вселенной, во всем мире, холодном и враждебном, чужом и грозящем опасностью… Ева выла отчаянно и громко. Быть может, инстинкт заговорил в ней, быть может, хотела она услышать отдаленный отклик, услышать голос своих братьев-волков, среди которых она могла бы обрести свою новую стаю… Но никто не ответил ей. Разве знала Ева, ручная волчица из зоопарка, что в округе за многие сотни километров не живет больше ни одного волка?
Ее одинокий вой все же долетел до окраины деревни и взволновал спящих собак. Они разноголосо забрехали, но вскоре угомонились. Вой был так далек и так слаб, что, может быть, он им просто почудился?
Целый день и целую ночь Ева не отходила от Чела. Несколько раз она пыталась уйти, но возвращалась вновь. И только жестокий голод погнал ее вперед, прочь от этого места. Она не знала, куда и зачем она идет. Она просто шла, понуро, медленно, поджав хвост и низко опустив голову. И лес сомкнулся за ней сплошной буро-зеленой стеной, навсегда укрыв и спрятав в себе ее друга.
IX. САФАРИ ПО-РУССКИ
Шли дни, недели, и все ближе подступали новогодние праздники. Ход времени словно бы увеличивался с каждым днем — будто оно летело под крутую гору. И каждый прожитый день все отдалял и отдалял от меня мою Еву и оставлял все меньше надежды на то, что я увижу ее когда-нибудь, или, хотя бы, узнаю что-нибудь о ее судьбе.
Но со временем боль потери не уходила. Я потеряла не просто свое домашнее животное, не собаку (когда я училась в школе, у меня пропала собака, и мы все очень переживали). Это же было нечто совсем другое. Кусок, выдранный с кровью из моей души. Часть моей жизни. Часть моей любви. Ибо любовью для меня было все, что мне дорого и необходимо — сама жизнь, природа вместе с ее совершенством, красота, и как часть этого удивительного и прекрасного — и мой сын, и мой бывший муж, и моя волчица. Она, Ева, просто была частью меня самой.
Один лишь Руслан верил, что Ева обязательно вернется к нам. Как и все дети, он все чаще и чаще вспоминал Деда Мороза. Он каждый год с благоговением ждал его и всегда просил его о подарке. Обычно он шептал это Деду Морозу в открытую форточку поздним вечером.
В этом году у него было лишь одно желание.
— Знаешь, аника, о чем я попросил Деда Мороза? — сказал он как-то перед сном.
— О чем же?
— А ты и не догадалась? Конечно о том, чтобы он помог нам найти нашу молчицу. Я сказал ему, что мне не нужно никакого подарка, даже конфет и апельсинов не нужно. Пусть только он найдет нам Еву! Я сказал ему, что и аника будет рада этому. Я правильно сказал?
— Конечно правильно, — я попыталась за своей улыбкой спрятать грусть.
— А Дед Мороз сделает, что я просил? Это для него ведь не трудно! Он же все равно по лесу летает, может, он как раз там Еву и встретит?
— Я думаю, что Дед Мороз обязательно постарается выполнить твою просьбу. Конечно, он встретит Еву в лесу и покажет ей, как найти наш дом…
Нет, я не верила в то, что Ева может найтись! Но что-то заставляло меня подолгу простаивать у окна глубокой ночью. И все всматриваться и всматриваться в пустые улицы. У меня замирало сердце, если вдруг появлялась какая-нибудь крупная собака.
