Юлия Динэра - Теряя надежду
Входя в помещение, я столкнулась лицом к лицу с Ириной — нашим администратором, она стояла у входа, и, подняв бровь, стучала пальцем по своим дешевым наручным часам из лавки «все по триста рублей». Весьма, противная женщина, ей тридцать лет, она не была замужем, у нее нет детей, и ее прическа «мне за пятьдесят» говорит обо всем об этом сразу.
— Привет. — Слегка запыхавшись, говорю я. Ирина смотрит сначала мне в глаза, а потом ее взгляд опускается на мои ноги, точнее на одну мою босую ногу, а потом ее взгляд снова приковывается к моему лицу.
— Ты опоздала. Ты в курсе?
— Да, прости. Чертовы велосипедисты, я упала, сломала каблук.. — Говорю ей я, вертя в руке черную туфельку и каблук от нее.
— Что, причем тут велосипедисты? — Морщится она.
— Я переходила эту идиотскую дорожку возле парковки и..
— О, Господи, иди уже работать, голова от тебя разболелась. — Она махнула рукой, указывая на то, что разговор окончен, и ушла.
Быстренько проскочив в раздевалку, я подошла к своему шкафчику, чтобы положить туда сумку. Услышав какие-то истерические всхлипывания, я обернулась. На стуле у окна сидела моя коллега по обслуживанию столиков, мы работаем с ней в одну смену. Она ревет, отлично… Ух, черт, ненавижу это. Наверное, я должна подойти? Или сделать вид, что не вижу ее? Ладно, ради приличия, просто подойду и спрошу, что случилось, она ответит и я уйду. Кинув сумку в шкафчик, я закрыла его и запихала маленький ключ в лифчик, скинула оставшуюся на ногах обувь, и подошла к Кире.
— Эй, ты чего? — Говорю я, брюнетка поднимает голову и всхлипывает, смотрит на меня зареванными глазами и снова всхлипывает. Ужас, я даже не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях, лучше бы я ушла, сделав вид, что не заметила ее, и не услышала этих всхлипов. Хотя, их наверное, на луне слышно.
— Начальство не в духе. — Снова всхлипывает Кира.
— Исча… Андрей? — «Исчадие ада», чуть не вырвалось из моего рта, но этот термин в отношение кое-кого, понятен лишь мне.
— Он уволил меня.
— Ого. За что? — Действительно «Ого», он уволил, единственную нормальную официантку. Работает она давно, не опаздывает, она очень вежлива с посетителями, притворно вежлива, на самом же деле, она ненавидит всех, кто сюда приходит, но все же… Что могла сделать эта девушка, чтобы заслужить увольнение?
— Не важно. — Отвечает брюнетка, вытирая салфеткой нос. — Что с твоей обувью? — Она смотрит на мои босые ноги и вскидывает брови.
— Сломала каблук, на чертовой велосипедной дорожке.
— Оу, не повезло. Кстати, он звал тебя, сказал, чтобы ты зашла к нему, сразу, как придешь. И я бы на твоем месте поторопилась, он просто рвет и мечет.
— Андрей?
— Ну да, а о ком мы сейчас говорили.
Черт, зачем я ему понадобилась? Обычно, я не захожу в его офис, мы вообще не сталкиваемся с ним на работе.
— Ты… ээ. Не знаешь, зачем?
— Нет. Не знаю. Захвати зеленый чай с двумя кубиками сахара, может, повезет, и тебя не уволят.
Блин, блин, блин, что за день то, а? Я собираюсь выходить из раздевалки, когда вспоминаю, что на мне нет обуви. Я просто королева неудачников, я знала это и раньше, но сегодня я в этом убедилась окончательно. У меня нет выхода, либо идти босиком, либо в убогих туфлях без каблука. Обе идеи мне не нравятся, но выбора нет, поэтому я обуваю туфли. Одна нога получается ниже другой, лодыжка ноет, поэтому я иду, как хромой кузнечик. Захожу на кухню, прошу сделать зеленый чай с двумя кубиками сахара, забираю его и «скачу» до кабинета «исчадия ада». Идя по залу, я чувствую на себе взгляды, в основном персонала, ибо посетителей здесь «полтора человека».
Стучу в коричневую деревянную дверь, из-за которой доносится «входите». Одной рукой поворачиваю ручку двери, другой держу поднос с чашкой чая, и думаю о том, как бы не завалиться у порога, с учетом того, какая на мне обувь, и как мне сегодня «везет». Вхожу, вроде все обошлось. Кабинет просторный, но мебели не много, в центре стоит длинный прямоугольный стол, за которым сидит Андрей. Стараюсь не смотреть по сторонам, но в глаза бросаются цветы на подоконнике. Интересно, он сам их разводит? Представляю, «исчадие ада» с ковшиком водички, крутится вокруг орхидей и нашептывает им песенки, «Цвети, цвети, мой лепесток». О мысли об этом, я невольно улыбаюсь. Господи, о чем я думаю?
Подойдя ближе, точнее «подскочив», как гребаный кузнечик-инвалид, я ставлю поднос на стол, про себя выдыхая от осознания того, что не уронила его, или еще хуже сама не завалилась.
«Исчадие ада» изучает меня, наблюдает за каждым моим движением, а потом слегка ухмыляется.
— Что это? — Он кивком указывает на поднос.
— Зеленый чай, с двумя кубиками сахара. — Говорю я таким голосом, будто это фраза запрограммирована во мне.
— Зеленый чай?
— Угу.
— С сахаром?
— Ага.
— Это вообще совместимо?
— Что, прости?
— Я спрашиваю, это вообще совместимо? Зеленый чай и сахар.
— Я услышала, но я не пони..
— Я ненавижу зеленый чай с сахаром. Кто вообще пьет зеленый чай с сахаром?
— Ну, наверное, кто-то пьет. — Отвечаю я.
— Точно не я. — Говорит Андрей, усаживаясь поудобней в кресле.
Когда до меня доходит, что я снова облажалась, и облажалась уже не по своей вине, во мне все «вскипает».
— Вот, сучка. — Бормочу я, имея ввиду Киру.
— Что? — Спрашивает «исчадие ада» и хмурится.
— Ничего.
— Что, что с твоей обувью? — Он смотрит на мои ноги, и вероятно, замечает, как я не естественно стою, придерживая одну ногу на весу.
— Знаешь, — говорю я. — Если, ты собираешься меня уволить, то давай, валяй, без этих светских бесед, типа «Ой, что с твоей обувью» и все такое.
Он ухмыляется. Я рассмешила его? Да, конечно, блин, я его рассмешила, я же всю свою жизнь была для него посмешищем. Чего удивляться?
— Что? — Сквозь смех спрашивает Андрей.
— За что ты ее уволил? — Я принимаю позу «руки в боки» и от этого немного теряю равновесие.
— Может, присядешь? — Он снова ухмыляется.
— Нет, уж спасибо. За что ты ее уволил?
— Ты о Кире что ли? Уже нажаловалась? И что ты думаешь по этому поводу?
— Я думаю, что ты козел.
— Справедливо. — Андрей проводит рукой по лицу, а потом по своим блестящим растрепанным волосам. — Она распускает сплетни. — Продолжает он.
— И все? Она хороший работник.
— Она говорит… ну знаешь, не очень хорошие вещи.
— Это не повод..
— Для меня повод. Ясно?
— Значит так. — Решительно говорю я. — Я ухожу.
— Уходишь?
— Да. — Нагибаясь, я снимаю с себя свою полу — обувь, и беру в руку, Андрей наблюдает за моими действиями, при этом покусывая внутреннюю часть щеки, будто нервничая или о чем-то размышляя.
— Я ухожу сама, понял? Ты меня не увольняешь, я сваливаю сама. Мне надоел это карнавальный костюм стриптизерши. — Я указываю на свою рабочую форму. Мне надоело, что каждый раз, когда я приезжаю на работу, мое место для парковки машины уже занято разбитой «десяткой» бармена, имя которого я, блин даже, не помню.
— Вадик. Тот, что на «десятке».
— Да, Вадик. Мне надоело, что мужики, оставляющие мне чаевые, так и видят, как залезут мне под юбку. Будто у меня на лбу написано «Шлюха! Подходи, не стесняйся».
— Все сказала?
— Нет. Мне надое..
— Слушай, прекрати. — «Исчадие ада» взмахнул рукой и встал из-за стола. Я напряглась, когда он стал приближаться ко мне. — Мне надоело слушать твой вброс, на почве критических дней. Я не за этим тебя позвал.
— Что? Нет у меня никаких критических дней.
— Плевать. У меня к тебе предложение. Можно сказать деловое.
Деловое предложение? Оле-оле-оле! По-вы-ше-ни-е! О, да! Я больше не буду таскать подносы, ля-ля. Нужно сделать серьезное лицо, чтобы было не так заметно, что я чему-то радуюсь.
— Ну, и? — Я сделала серьезный вид, на сколько, это возможно.
— Я тут подумал… Будем друзьями? — Андрей протянул мне руку, а я как дура уставилась на нее, в полном недоумении.
Друзьями? Какими, к черту, друзьями и где мое повышение? Какое повышение, Женя, спустись на землю. Этот болван и взял меня официанткой, чтобы поиздеваться. Зуб даю, ему доставляет удовольствие, видеть, или хотя бы знать, какую дерьмовую работу я делаю.
— Шутишь, да? — Я нервно хихикнула, сама того не ожидая.
— Нет. — Он нахмурился.
— Хм. — Я вскинула бровь, с интересом, ожидая, какую фигню, это чудо в темно-синей рубашке (Боже, как она прилегает к его телу), еще выкинет.
— Нам приходится ежедневно лицезреть друг друга, и я подумал, что мы можем попытаться, — «исчадие ада» сделал акцент на последнем слове, — стать друзьями, вместо того, чтобы кусаться по каждому поводу.
Он издевается? Если бы пару лет назад, мне сказали, что этот человек предложит мне дружбу, я бы умерла со смеху. Потому что это, невозможно. Он и я — друзья, это смешно, это глупо, нелепо, и невозможно.
