Жорж Перек - Исчезание
— Да уж, — завершил Аттавиани, выпивая «Гиннесс», — весьма скверная ситуация.
Эймери хмыкнул. Все эти перипетии никак не касались Антея Гласа! Тем не менее Эймери рассказал Аттавиани, как в зверинце ему встретилась Хыльга, а затем неизвестный ранее Хассан Ибн Аббу.
— Гм?! — удивился Аттавиани. — Значит, у Гласа был неизвестный тебе приятель?
— Да, — сказал Эймери.
Удивление агента еще придет ему на ум и представится весьма странным.
— Итак, — принялся рассуждать Эймери, — в зверинце мы встретили Хассана Ибн Аббу. А как писал Антей? «Чуя зверинец… пыхай ещё, шибкий юрист!» Мы едем в зверинец. И видим юриста. Юрист курит. Так. А если юрист пришел в зверинец, следуя указанию в письме и надеясь, так же как и мы, найти друзей или приятелей Антея?
— Значит, — заключил Аттавиани, — эта встреча лишь чистый случай?
— Случай или часть плана, как знать? В среду в Венсене мы, надеюсь, узнаем, имелся ли смысл в «эле ежей». А сейчас следует выяснить еще некий менее значительный и все же значимый пункт. Ты Карамазьева знаешь?
— А-а, знаменитые братья?
— Нет. Я имею в виду их кузена, Рене Карамазьева, таксиста из Клинянкура. Раньше Рене слегка халтурил на Гласа и на меня. Следует узнать, известен ли ему факт исчезания Антея. Займись этим перед скачками в Венсене.
— Слушаюсь, начальник, — встрепенулся Аттавиани, начинавший впадать в дрему.
Была страшная стужа. Прятались люди и птицы, трещали деревья и камни. Аттави Аттавиани шел быстрыми шагами и, кажется, без труда выдерживал свирепую климатическую напасть. У станции Альма сел на трамвай. Вышел у Министерства Внутренних Дел. Перевел дух; взглянул на часы: без двадцати двенадцать. Перед скачками еще уйма времени.
— Итак, — сказал Аттави сам себе, — назвался груздем, расхлебывай кашу. Ведь придется все же выяснять, зачем Карамазьев прифигачил к «фиату» Гласа антивзламывательную сигнализацию.
Вблизи МИДа, перед зданием миссии Ирана, была кафешка, куда Аттавиани забегал перехватить ветчинный или сырный сэндвич. Туда замерзший Аттавиани и зашел. Внутри, у бара, уже теснились клиенты.
— Привет, — сказал Аттавиани.
— Здравствуйте, — крикнул всегда суетливый и улыбчивый бармен Рафаэль. — Ну и дубак, да?
— Да уж, — застучал зубами Аттавиани. — Бр-р-р-р…
— А ведь температура не такая уж и низкая: минус два — минус три. Мы видали куда круче.
— Дует свирепый северный ветер, — выдал Аттавиани, цитируя — сам не зная как — неизвестные ему стихи Сен-Марка Жирардена.
— Желаете сэндвич? — приступил Рафаэль. — Ветчина, буженина, шейка, бастурма, балык, сервелат, рулет, паштет, куриный филей, сыры… Сардельку в тесте?
— Нет, сваргань-ка мне лучше глинтвейн, — сказал Аттавиани. — Я замерз.
— Глинтвейн! — гаркнул Рафаэль кухарке, суетящейся над дежурным кулинарным изделием: требуха и спаржа в базилике на гарнир.
— Уже кипит! — гаркнули ему из кухни.
Через минуту фужер с питьем принесли.
— Правильный душистый глинтвейн, — заявил Рафаэль, — и каюк всем бациллам и вирусам!
Аттавиани хлебнул, крякнул и заявил:
— Супер!
— Выжать туда капельку цитруса?
— Нет, мне нравится и так.
— С вас три двадцать.
— Держите.
— Thanks, — сказал вежливый Рафаэль.
Тут Аттави увидел в глубине кафе Алаизиуса Сайна; шеф как раз заканчивал десерт — расправлялся с фруктами. Аттави прихватил фужер, не без труда вырулил между едящими и пьющими и плюхнулся на стул близ Алаизиуса.
— Я вас приветствую, шеф.
— Привет, Аттави, — сказал Сайн. — Как дела?
— Так себе. Ну и замерз же я.
— Как насчет десерта?
— Нет, я сыт.
— Давай, приступай!
— К десерту?
— Да нет, же! К делу Эймери Шума.
— Эймери уверен: парня выкрали.
— И, наверняка, прав, — буркнул Сайн.
— Вы думаете: киднап? А в чем смысл?
Не издав ни звука, Сайн вытащил из атташе-кейса бумагу и дал ее агенту.
— Ну и дела! — удивился Аттавиани. — Министерский гриф!
Затем принялся читать:
«Служебная записка представителя Алена Гюрена в Magestic G — P.R.C.(Канал связи SACLANT — „space“
Северный Атлантический Альянс — SAG — G/ PRC — 3.23.32)
Месяц назад памятка Секретаря генштаба Альянса из Уаз, прилагаемая к циркуляру HCI Андийи (извлечена из „straggling unit“ с Санта-Инес для утверждения / стажер 3/6.26), представила нам ситуацию и перспективы ее развития в деле Антея Гласа. В результате задания „САА-space“ 5/27-Z.5 при изучении самых свежих данных был выверен месячный „К.Verify“. Антей Глас в нем не фигурирует. В результате Задания „vacances“ 4/14-Z.5 вариант L16, а также инструкции „space 1 bis“, план анти-киднап был передан всем GCR, всем SR, всем SM, всем HCI, всем BNI, всем CIC, всем „G3“, всем BND, всем SID, всем „Prima Bis“, включая внештатные бригады Mi-5, исключая саму Mi-5.
Ничуть не умаляя значение присланных данных (рейтинг на шкале А.З и Б.1), мы вынуждены, тем не менее, признать следующее: шестнадцать дней назад наши силы были направлены в пункт „3“ впустую. В чем причина неудавшейся миссии? HCI Вирджинии заявляет: инфильтрация наших „staff“ в юрисдикции ССА службами CIA и SIS. Кстати, представляется фактически выверенным следующее: агент, приписанный к албанским разведывательным службам, устранил влияние „Patlaty iz Ankary“ и прибрал к рукам всю агентурную сеть.
Итак, в представляющейся ситуации перед нами встает следующая дилемма: закрытие дела Антея Гласа (мы умываем руки) или casus, как минимум, damni, если не belli: сей чрезвычайный случай следует, как нам кажется, решать в самых высших инстанциях. В связи с вышеуказанным вышеперечисленные данные, направленные вне канала С.Р., запрещается разглашать и надлежит рассматривать как внутренний сверхсекретный материал, а сами приведенные факты аналитически изучить и применить в инструкции к действию».
— Эка накрутили, — сказал Сайн. — А как у нас дела с Ибн Аббу?
— Все еще никак. Мы едем к нему в двенадцать; как знать, вдруг там чем-нибудь и разживемся. А насчет Хыльги, так с ней следует вести себя аккуратней; эта баба та еще штучка.
— Думаешь?
— Уверен. Кстати, я встречался с Карамазьевым.
— Ну и?
— За предыдущий месяц Карамазьев видел Гласа трижды: раз ездили в Энейсу-Буа, на пустующую дачу; через три дня играли в вист в клубе «Августен Липпманн»: Карамазьев сделал Гласа как минимум на двадцать три балла. И самый важный факт: три недели назад Карамазьев сделал на «фиате» Антея Гласа антивзламывательную сигнализацию.
— На «фиате» Гласа — антивзламывательную сигнализацию?
— Ну и дела! А зачем?
Аттавиани не знал. Агент надеялся на квалификацию Алаизиуса Сайна, чей, как утверждали, псиный нюх сразу же наведет на след. Увы, Алаизиус Сайн был не в ударе. Идеи на ум не шли.
— И на хрена Глас заказал Карамазьеву антивзламывательную сигнализацию? — задумался вслух шеф.
Насупился, а затем прибавил:
— Какие-никакие, а зацепки у нас имеются; правда ни хрена ими не зацепишь… Ну и дельце! Тем паче, мы так и не знаем, кем был захвачен и где сейчас удерживается Антей Глас.
Сайн вытянул шею, высматривая бармена; щелкнул пальцами. Прибежал Рафаэль:
— Сварить «эспресс»? Заварить чаю?
— Нет. Будьте любезны, счет.
— Сию минуту.
Рафаэль вытащил карандаш и принялся чиркать, бубня:
— Тунец, требуха, камамбер, фрукты, четвертинка вина… итак, за все двадцать два франка.
— Двадцать три франка?! — ахнул Алаизиус Сайн. — Ну и цены!
Рафаэль развел руками, дескать, сами знаете, НДС; Алаизиус назвал трактирщика грабителем. Перебранка наверняка привела бы к драке, если бы Аттавиани весьма кстати не усмирил Алаизиуса; взбешенный шеф, не изменив мнения, в результате все же уступил и заплатил.
Алаизиус уже намеревался выйти, как вдруг, уязвленный стужей, выдал раскатистый чих.
— Будьте здравы! — крикнул ликующий Рафаэль. — Вы сами себя наказали: ваш приятель вас заразил!
Алаизиус Сайн вернулся в управление, а Аттави Аттавиани направился в Венсен, где, невзирая на нестабильную ситуацию в стране, в рамках финальных предканикулярных скачек, разыгрывался Гран При «Туринг Клуба». Забег предвиделся жестким, так как некий магнат выделил на главный приз фантастическую сумму (если верить слухам, выигравший срывал куш с шестью нулями). На лужке разместился весь светский Париж.
Там блистала Аманда Ван Каменданте-Ривадавиа, звезда, снимающаяся за миллиард в трех фильмах «Юниверсал Пикчерс». На Аманде были надеты — sancta simplicitas — алые пышные турецкие шальвары, красная блузка, пурпурный жакет, рубинный ремень, карминный фуляр, шарф из багряных страусиных перьев, чулки цвета малины, перчатки цвета калины, туфли цвета сурика на красных с сиренью каблуках. Ее веер держал в руках сидевший справа дежурный ухажер Урбен дАгустини: блуза с венецианскими кружевами, фрак Версаче в стиле «френч Цзэдуна», цилиндр, гигантская цепь. Публика тыкала пальцами и в других знатных лиц: на трибуне VIP сидели магараджи, принцы, министры, крупные бизнесмены, чьи имена значились в списках самых влиятельных граждан и все время мелькали в прессе. Везде наблюдались жеманная суета и трепыханье.
