Ирвин Шоу - Хлеб по водам
Стрэнд вышел на продуваемую холодными ветрами улицу. Гостиница была в нескольких кварталах, отсюда он пошел пешком. Поднялся на лифте на второй этаж, вошел в номер и лег, не включая света. Два раза звонил телефон, но он не снял трубки. Сейчас он больше всего сожалел о том, что позволил Джимми заплатить за этот роскошный номер и что не взял с собой достаточно денег, чтобы расплатиться самому.
Глава 7
Доктор Принз не выглядел озабоченным или мрачным, когда, сняв кардиограмму, измерив кровяное давление и получив результаты рентгена и анализов, разложил все эти бумажки и уселся за письменный стол. Стрэнд воспринял это как добрый знак.
— Ну что, док? — спросил он.
— Все вроде бы в норме, все прекрасно, насколько можно судить, — ответил Принз. — Правда, кровяное давление немного повышенное, это не смертельно, однако… — Он сделал паузу.
— Однако что?
— Мне не нравится, как ты выглядишь. Не нравится цвет лица, глаза какие-то больные. Если б я не видел тебя, если б являлся одним из тех великих специалистов, которые, даже не взглянув на пациента, делают выводы, опираясь исключительно на результаты анализов, то сказал бы, что ты просто в отличной форме. Особенно с учетом перенесенного тобой тяжелого сердечного приступа. Но я не являюсь великим специалистом. Я всего лишь бедный и старый домашний доктор, а ты — мой друг, и я знавал тебя в лучшие дни…
Стрэнд усмехнулся:
— Да и я знавал тебя в лучшие дни.
— Еще бы! Но у тебя своя работа, у меня — своя. На результатах анализов это не отражается, но догадываюсь, спишь ты плохо…
— Догадка верна, — кивнул Стрэнд.
— И еще ты почти все время пребываешь в подавленном состоянии. В стрессе… — Доктор Принз испытующе взглянул на него, точно ожидал, что за этим последуют откровения.
— Есть немного, — сознался Стрэнд.
— Я вовсе не принадлежу к числу тех врачишек-шарлатанов, которые всякий раз выписывают успокаивающие, стоит только какой-нибудь светской дамочке впасть в истерику оттого, что ее не пригласили на очередную вечеринку, — сказал Принз. — Но считаю, что умеренные дозы либриума два-три раза в день пойдут тебе на пользу. Еще более полезным может быть год, проведенный где-нибудь на берегу моря, но, полагаю, такое счастье тебе не светит.
— Да, маловероятно, — заметил Стрэнд.
Принз выписал ему рецепт на специальном бланке и протянул через стол.
— Купи, начни принимать, а там видно будет, поможет или нет. Вообще мне кажется, это переутомление. Возможно, чисто нервное, возможно, другого рода. Думаю, когда ты приедешь в следующий раз, придется проверить щитовидку, поскольку между щитовидной железой и мозжечком существует некая таинственная связь. Что ж, — вздохнул он, — никаких чудес, похоже, в эту субботу не предвидится.
— И еще одно, — смущенно начал Стрэнд. — Может, все дело в сексе?
Доктор Принз взглянул на него из-под очков. В его взгляде Стрэнд уловил сочувствие и одновременно добродушную насмешку.
— А вот тут никаких рецептов, — ответил он. — Может случиться так, что это убьет тебя. А может, совсем напротив, будешь чувствовать себя словно двадцатилетний футболист-защитник. Передай Лесли, мне очень не хватает игры на пианино в четыре руки.
— Спасибо тебе за все, — сказал Стрэнд и поднялся. Доктор Принз тоже встал из-за стола и проводил его до двери.
— Кстати, — сказал вдруг он, — как поживает твой друг Хейзен?
— Продолжаем дружить. — Очевидно, доктор Принз был слишком занят, чтобы читать «Нью-Йорк таймс». — Носится по стране, как обычно.
Принз кивнул.
— Мне бы не хотелось иметь его в числе своих постоянных пациентов. Он принадлежит к тому типу людей, которые, стоит им узнать о болезни, умудряются проштудировать всю литературу по этому вопросу к следующему визиту врача. И начинают читать бедняге целые лекции и спрашивать, почему у них отсутствуют те или иные симптомы и почему он назначил ему устаревшее лекарство, которым перестали пользоваться уже лет как пятьдесят. Да еще, пожалуй, пригласит для консультации с дюжину специалистов из Калифорнии, Техаса, а также больницы Джона Хопкинса. И тем не менее, — усмехнулся он, — богачи все же умудряются прожить дольше нас, простых смертных. Береги себя, Аллен. — Он распахнул перед Стрэндом дверь. — Умеренность во всем — вот в чем состоит главный рецепт Принза для долгой и относительно счастливой жизни.
Стрэнд пошел по направлению к деловой части города, мимо Центрального парка. В руках у него была небольшая сумка — ведь с утра он выписался из гостиницы. День выдался тихий и довольно теплый, бледное солнце просвечивало сквозь голые стволы деревьев, и они отбрасывали причудливые тени на побитую ранними морозами коричневую траву. И тут он вдруг испытал непривычное чувство свободы. У него нет никаких других забот, кроме как дожить до понедельника, до первых занятий, а сейчас он волен сколько угодно бродить по своему родному и любимому городу. Погода хорошая, вокруг с шумом носятся детишки, едут в парк пожилые велосипедисты в ярких костюмах, неспешно прогуливаются пары, выражение лиц — самое умиротворенное в предвкушении выходных и ленча. Ему только что сообщили: со здоровьем у него все в порядке или почти в порядке. Так что можно считать, столь уж вожделенной приманкой для смерти он в настоящее время не является. Нет, позднее она, конечно, может взять реванш, но пока, в этот солнечный светлый полдень в Нью-Йорке, особенно здесь, рядом с огромным и красивым парком, как-то не хотелось задумываться о грустном. Ему пришлось остановиться, чтобы пропустить целую армию детишек на лошадях — они восседали в седлах с такими уморительно-важными и торжественными лицами и свернули с центральной аллеи на боковую дорожку. Это зрелище лишь добавило хорошего настроения.
Стрэнд прошел по улице, где жила Джудит Квинлен, и подумал: интересно, дома ли она и если да, то чем сейчас занимается. Моет голову, слушает музыку, собирается пойти на концерт или дневной спектакль? Он все-таки прочитал письмо, которое она прислала ему, когда он выписался из больницы, «Пожалуйста, поправляйтесь, — писала Джудит. — И если вдруг что-то понадобится: какие-нибудь книги, человек, который может почитать их вам, или вы вдруг захотите узнать школьные сплетни, — пожалуйста, тут же дайте знать».
Он так и не ответил на ее письмо и теперь испытывал нечто похожее на угрызения совести. Он уже почти остановился, готовый свернуть на ее улицу, нажать на кнопку звонка. Но потом подумал, что, если собирается дойти до «Сарди» пешком, где его в час дня ждет встреча с Соломоном, времени на Джудит Квинлен просто нет. Стрэнд продолжал думать о ней и вдруг понял, что ему не хватает ее торопливых семенящих шажков рядом, как тогда, когда они возвращались вместе из школы и потом пили кофе в маленьких кофейнях и магазинчиках. Вспомнил, как однажды он заглянул к ней домой, она подала ему выпивку. Да, они тогда далеко зашли! Он даже покраснел при воспоминании о том, как она расстегнула ему рубашку и положила руку на грудь. Это будоражащее воспоминание заставило его улыбнуться, и молодая женщина, идущая навстречу, ответила веселой, приветливой улыбкой. Он галантно приподнял шляпу. Увидев это, она улыбнулась уже во весь рот, а Стрэнд продолжил свой путь, и в походке его появились живость и даже какая-то игривость. Дойдя до ресторана, где они должны были встретиться с Соломоном, он даже почувствовал нечто вроде сожаления, что назначил это свидание. В такой замечательный день, как сегодня, Стрэнду не хотелось обсуждать дела и поступки сына.
