Андрей Добрынин - Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)
Утром Джо Скаличе проснулся разбитым. Несмотря на изрядную дозу снотворного, ночью он спал беспокойно — из колеи его выбил неприятный телефонный разговор, состоявшийся накануне вечером. Позвонил дон дружественной семьи, старый Фрэнк Калабрезе, и вкрадчиво осведомился, когда Джо намерен вернуть ссуду, полученную им под «восточный проект».
— Это ведь не первый наш разговор, Джо, — мягко напомнил старый Фрэнк. — Ради тебя мы извлекли из оборотов большие деньги, очень большие, и теперь наш банк испытывает трудности. Пойми, я ведь отвечаю за благосостояние всей семьи. Если бы дело касалось только меня, я бы еще долго тебя не беспокоил, но ведь не все относятся к тебе так, как я. Для меня ты все равно что сын, а для многих — просто неаккуратный должник, с которым надо и поступать соответственно...
До Джо дошло, что старая лиса ему угрожает, и он заорал:
— Фрэнк, не строй из себя придурка! Вы знали, на что даете деньги, знали о том, что дело рискованное, и раз вы их все-таки дали, значит, сознательно пошли на риск. Ты прекрасно понимаешь, что я тоже понес большие потери и просто не мог подняться за такое короткое время. У меня нет свободных денег, они все в деле, и не думай, что ради вашего паршивого банка я их оттуда выну. Я не отказываюсь платить, но «восточный проект» был нашим общим проектом, и если вышла неудача, то я не понимаю, почему страдать из-за этого должен я один, а вы должны остаться целенькими. Короче говоря, терпели до сих пор и еще потерпите, — я буду платить тогда, когда удобно мне, а не вам.
— Хорошо, Джо, как скажешь, — кротко ответил Фрэнк и повесил трубку.
Впрочем, его кротость не обманула Джо — было
слишком хорошо известно, чем она оборачивалась порой для тех, кто смел повздорить с доном Калаб-резе. Поэтому Джо распорядился удвоить свою личную охрану, вызвал на утро Дженко Ди Карло и принял немалую дозу снотворного, но все равно провел очень скверную ночь.
Что касается Фрэнка Калабрезе, то он, повесив трубку, обвел взглядом сидевших вокруг него мужчин в строгих темных костюмах, покряхтел по-стариковски и затем произнес:
— Парень закусил удила. Он так же упрям, как и его папаша, но мозгов у него куда меньше. Так и не сказал мне, когда вернет деньги. Как же нам следует поступать?
Видимо, вопрос был риторическим, потому что в ожидании ответа на него все присутствовавшие уставились на Калабрезе. Тот удовлетворенно кивнул и сообщил:
— Я тут посоветовался кое с кем из семьи Скали-че... Есть люди, которые были бы более сговорчивы, окажись они на месте Джо. Эти люди способны понять наши трудности и пойти нам навстречу, так же как мы можем пойти навстречу им. Я также переговорил с представителями Других семейств. Все сходятся на том, что с Джо стало трудно работать: парень слишком заносчив и все гребет под себя. Люк Бонинья даже прямо предложил свою помощь в решении нашей проблемы с Джо, но я сказал, что мы справимся своими силами. Наконец, вчера вечером мне позвонил кто бы вы думали? — сам Марко Галло. Он сказал, что хоть и вынужден работать на Скаличе, но в нашем споре он всецело на моей стороне и не будет оказывать мне никакого противодействия, даже если я решу пойти на жесткие меры. Потом он сообщил мне, где мы можем встретить Джо в течение дня, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Поэтому хочу просить вас: что бы ни произошло в ближайшие дни, отнеситесь к этому спокойно и продолжайте работать, потому что и бог, и люди на нашей стороне.
За время, протекшее со дня краха «восточного проекта», Джо Скаличе успел изрядно подорвать свое здоровье, так как, пытаясь вернуть утраченные капиталы, вертелся как белка в колесе. Нервная взвинченность, происходившая, во-первых, от фанатичного стремления поправить дела и, во-вторых, от возбуждающих средств, которыми Джо себя постоянно подстегивал, боролась в нем с изнеможением и сонливостью, которые были результатом непосильной работы и постоянного приема снотворных. Разбитость, томившая Джо после разговора с Калабрезе, сделалась для него уже привычной. Сегодняшнее пробуждение не стало исключением. Вначале, едва успев очнуться от тяжелого предутреннего сна, полного пугающих кошмаров, Джо позвонил, и ему принесли две больших чашки крепчайшего кофе. Затем он доплелся до огромной ванны, включил гидромассаж и плюхнулся в воду. Пока он лежал в ванне, ему во всех деталях вспомнился разговор с Калабрезе, и это взвинтило его донельзя. Джо рубил воду ладонью и оглашал дом проклятиями. Затем он выбрался из ванны и мокрый, в чем мать родила, затопал босиком по коврам в ту комнату, где в окружении компьютера и телефонов сидела секретарша. Увидев Джо, та поняла, что предстоит обычная успокоительная процедура, и, поднявшись, пристроилась к столу в обычной влекущей позе. Джо, не теряя времени, устремился к ней — разговоров в таких случаях он не терпел, а раздеваться ему было не нужно. Через пару минут процедура закончилась, и Джо вроде бы полегчало. Он молча направился к себе, покачивая на ходу напряженным удом, который заставлял встречных домочадцев стыдливо отводить глаза. Родители, жена и дети Джо жили в пригородном доме, а со всеми остальными Джо не собирался церемониться. Приняв холодный душ, Джо накинул халат и направился в свой кабинет. Проходя через приемную, он сухо спросил секретаршу о том, кто ему звонил и не поступало ли каких-нибудь экстренных новостей. Выслушав ответ, Джо пристально посмотрел на секретаршу, и та уже привстала было со стула, намереваясь вновь принять заученную позу, однако Джо передумал и удалился в свой кабинет. Вскоре прибыл Дженко Ди Карло, и вдвоем они принимали посетителей до часу дня. Осведомленному человеку присутствие Ди Карло на переговорах говорило о том, что глава семейства намеревается воздействовать на партнера методом устрашения. Действительно, Джо решил поднять выплаты, причитавшиеся семейству с тех, кто работал под его покровительством. Вид Ди Карло, шесть раз безуспешно привлекавшегося к суду за убийство, гипнотизирующе воздействовал на плательщиков, так что договориться без особого труда удалось со всеми. В час Джо заявил, что проголодался и непло-'хо бы перекусить. Поскольку ему надо было ехать в город по делам, он пригласил Ди Карло пообедать с ним в пиццерии, находившейся всего в нескольких кварталах от его деловой резиденции, — там Джо обедал почти каждый день.
У входа в пиццерию встали двое телохранителей, у черного хода — еще двое. Вооруженный шофер остался сидеть в лимузине. В пиццерию с обедающими прошел шофер Ди Карло, он же телохранитель. Когда боссы принялись за спагетти, запивая их красным вином, на улице у пиццерии затормозили два микроавтобуса, и люди, выскочившие оттуда, направили на телохранителей полдюжины автоматов. Шофер лимузина тоже увидел автомат, направленный прямо ему в лоб через ветровое стекло. И телохранители, и шофер сочли за лучшее поднять руки, и пока они с поднятыми руками мучительно ожидали, какое решение примут те, кто застал их врасплох, в пиццерии загремели автоматные очереди. Вскоре стрельба прервалась, вразнобой грохнули еще три выстрела, и три человека, уже без автоматов, выбежали на улицу. Они вскочили в микроавтобусы, те, кто держал телохранителей на мушке, пятясь, последовали за ними, дверцы захлопнулись, и микроавтобусы отчалили от тротуара, скрывшись за первым же поворотом. Телохранители, шофер, а за ними и просто оказавшиеся поблизости любопытные ринулись в пиццерию. Вбежав в зал, они остановились, не в силах шагнуть дальше. В такой же неподвижности стояли и немногочисленные посетители пиццерии, не сводя глаз с трех неподвижных тел, в изломанных позах валявшихся на полу среди перевернутых стульев. Огромная лужа крови бесшумно росла на полу, и в этой луже застыли осколки посуды, окурки из опрокинутых пепельниц, недоеденные спагетти. Телохранитель лежал ничком, вжавшись в угол, словно надеялся улизнуть в подполье через мышиную норку. У Дженко Ди Карло, раскинувшегося навзничь в кровавой луже, пули превратили лицо в кровавое месиво и вырвали гортань. Он сидел лицом к двери и первым увидел ворвавшихся убийц, поэтому в руке его был пистолет, из которого так и не успел выстрелить. Джо Скаличе тоже лежал навзничь, однако лица его не было видно — нелепо задравшиеся пиджак и рубашка закрывали его, зато выставляли напоказ белый пухлый живот, поросший редкими темными волосками. Таким Джо и запечатлел какой-то мелкий репортеришка, случайно оказавшийся на месте происшествия, а затем его снимок с людоедской четкостью размножили все вечерние газеты.
Через неделю этот же снимок, только уменьшенный раз в десять и порядком отретушированный, дабы убрать шокирующие подробности, поместила газета «Советская Россия», подверстав его к статье «Нью-Йорк: вновь война преступных кланов?». В статье со скрытым злорадством говорилось о том, что, несмотря на все усилия, американское государство до сих пор не в состоянии обуздать могущественные мафиозные группировки. Статью с напряженным вниманием читал худощавый человек лет сорока в дешевом темном костюме и в темных очках, сидевший на скамейке в сквере у Большого театра. Он несколько раз поднес газету к самым глазам, пытаясь получше рассмотреть изображенные на снимке лежащие фигуры, и затем отложил газету в сторону. Посмотрев на поредевшую яркую листву, трепетавшую на фоне бледно-голубого неба, человек вытянул ноги, раскинул руки по спинке скамейки и запрокинул голову, словно стараясь сполна насладиться выпавшей ему минутой покоя.
