Сара Уотерс - Бархатные коготки
Ее взгляд скользнул в сторону.
— Да. Уолтер сейчас в Ливерпуле. Вернулся к работе театрального менеджера, владеет там на паях концертным залом, снял для нас дом. Когда там закончится ремонт, я к нему поеду.
— Ты по-прежнему выступаешь?
— Не так часто. Мы… у нас был совместный номер…
— Знаю. Я вас видела. В Миддлсексе.
Ее глаза округлились.
— В тот раз, когда ты встретила Билли-Боя? О Нэн, если бы я знала, что ты на меня смотришь! Когда Билл вернулся и рассказал, что виделся с тобой…
— Долго я не просидела.
— Что, мы так плохо выступали?
Она улыбнулась, но я качнула головой:
— Не в этом дело.
Ее улыбка увяла. Чуть погодя я спросила:
— Значит, ты теперь не часто появляешься на сцене? Почему?
— Ну, Уолтер теперь по горло занят работой импресарио. И кроме того… мы это не афишируем, но у меня пошатнулось здоровье. — Она колебалась. — Я ждала ребенка…
Эта мысль меня ужаснула.
— Мне очень жаль, — сказала я.
Она пожала плечами.
— Уолтер был разочарован. Но теперь все забыто. Просто у меня сейчас меньше сил, чем прежде…
Мы замолчали. Покосившись на толпу, я снова обратила взгляд к Китти. На ее щеках выступил румянец.
— Нэн, Билл мне рассказывал, что, когда вы встретились, на тебе… в общем, ты была одета мальчиком.
— Все верно. Мальчиком.
Она одновременно хихикнула и нахмурилась, не понимая.
— И еще он сказал, что ты живешь с… с…
— Дамой. Верно.
Она еще больше покраснела.
— И… вы по-прежнему вместе?
— Нет, теперь я живу с одной девушкой, в Бетнал-Грине.
— О!
Я поколебалась, но решила выполнить тот же маневр, что двумя часами ранее с Зеной. Я отступила в тень палатки, Китти последовала за мной.
— Она вон там. — Я указала кивком на места перед трибуной. — С мальчиком на руках.
Энни с мисс Раймонд ушли, и Флоренс сидела одна. Я махнула рукой, Флоренс увидела, потом мрачно перевела взгляд на Китти. Та тихонько вскрикнула и нервно улыбнулась.
— Это Фло, — пояснила я, — она социалистка. Она меня во все это и втянула…
Флоренс тем временем сняла шляпку, и Сирил тут же принялся таскать ее шпильки и накручивать на пальцы кудряшки. Он дергал так усердно, что к лицу у нее прилила краска. Понаблюдав немного, я заметила, как Флоренс снова перевела взгляд на Китти. Последовав ее примеру, я обнаружила, что Китти смотрит на меня как-то странно.
— Смотрю на тебя и не могу глаз оторвать, — проговорила она с неуверенной улыбкой. — Когда ты сбежала, я первое время не сомневалась, что ты вернешься. Где ты была? Чем занималась? Мы из кожи лезли, тебя разыскивали. А потом, так и не получив известий, я решила, что никогда больше тебя не увижу. Я думала… о Нэн, я думала, ты сделала с собой что-то нехорошее.
Я нервно сглотнула.
— Это ты, Китти. Ты сделала со мной нехорошее.
— Теперь я это понимаю. Думаешь, не понимаю? Мне даже разговаривать с тобой стыдно. Мне так жаль, я так виновата.
— Дело прошлое, — неловко ответила я.
Но она продолжала, словно бы не услышав: как она себя казнила, как была не права. И как ей было жаль, жаль до слез…
Наконец я тряхнула головой.
— Брось, какое это имеет значение сейчас? Никакого!
— Никакого? — повторила она. Сердце у меня заколотилось. Я молчала, только смотрела, и Китти, шагнув ближе, зашептала часто-часто: — О Нэн, сколько раз я представляла себе, как я найду тебя и что тебе скажу. Не расставаться же с тобой, этого не высказав!
— Я не хочу это слушать, — внезапно испугалась я.
Я даже зажала ладонями уши, чтобы не слышать ее шепот, но она удержала меня за руку и продолжала говорить прямо в лицо.
— Ты обязана меня выслушать! Обязана знать. Ты не должна думать, будто мой поступок дался мне так уж легко. Будто он… не разбил мне сердце.
— Тогда зачем же ты так поступила?
— Затем что была дурой! Затем что сценическая карьера была мне дороже всего остального. Я думала, что буду звездой. И конечно, никак не ожидала, что на самом деле тебя потеряю… — Она замялась. Снаружи продолжалась прежняя суета: носились с визгом дети, кричали и ругались торговцы, полоскались на майском ветру знамена и транспаранты. Китти набрала в грудь воздуха. — Нэн, вернись ко мне.
Вернись ко мне… Часть моей души рванулась к ней стремительней булавки, притянутой магнитом; думаю, эта часть души будет рваться к ней всегда, когда бы она ни пришла и ни попросила.
Но другая часть души помнила — и помнит и сейчас.
— Вернуться? Когда ты по-прежнему замужем за Уолтером?
— Это ничего не значит, — быстро отозвалась Китти. — Между нами теперь… ничего такого нет. Немножко осторожности и…
— Осторожность! — От этого слова меня передернуло. — Осторожность! Осторожность! Только это я от тебя и слышала. Мы были так осторожны, осторожнее только покойники! — Я высвободила руку. — У меня теперь другая девушка, она не стесняется быть моей любовницей.
Но Китти подошла вплотную и вновь завладела моей рукой.
— Эта девушка с ребенком? — Она кивком указала назад. — Ты ее не любишь, я вижу по твоему лицу. Не так любишь, как любила меня. Помнишь, как это было? Ты была моя, моя перед кем угодно. Мы с тобой свои люди. С ней не так, с ней и ее приятелями, со всей этой дурацкой болтовней о политике. Посмотри, как ты одета: убожество и дешевка! Посмотри, кто вокруг тебя: ты потому уехала из Уитстейбла, чтобы не якшаться больше с такими людьми!
На секунду меня словно парализовало, потом я посмотрела, куда указывала Китти: на Энни и мисс Раймонд, на Ральфа, который все так же краснел и хлопал глазами, говоря с миссис Костелло; на Нору и Рут, которые стояли перед трибуной с другими девушками, знакомыми мне по «Малому в лодке». На стуле в другом конце палатки (раньше я ее не замечала) сидела Зена, обнимая широкие плечи своей любовницы, рядом находились двое приятелей Ральфа по профсоюзу: заметив меня, они кивнули и подняли стаканы. И посередине сидела Флоренс. Она склонялась к Сирилу, который тянул ее за волосы; пряди упали на плечи, Флоренс подняла руки, расцепляя его пальцы. Щеки ее пылали, она улыбалась, но, когда ее взгляд встретился с моим, в ее ресницах блеснули слезы (может, хватка Сирила оказалась слишком болезненной), а за ними проглядывало незнакомое мне уныние.
Я не могла ответить ей улыбкой на улыбку. Но, когда я обернулась к Китти, мой взгляд был спокоен и голосом я заговорила совершенно ровным.
— Ты не права. Я теперь одна из них, это мои люди. А что до Флоренс, моей возлюбленной, я люблю ее так сильно, что не могу высказать; до сих пор я сама этого не понимала.
