Мюриэл Спарк - Избранное - Романы. Повесть. Рассказы
— Мужчин здесь совсем не видно, — сказала Труди.
— Мужчин здесь сотни, — ответила Гвен, словно и не догадываясь, о чем речь.
— Стоило тащить с собой разговорник, — вздохнула Труди, которой казалось, что, если она обойдется без помощи Гвен как переводчицы, у нее «будет больше шансов».
— Так у тебя больше шансов познакомиться с интересным человеком, — сказала Гвен. Пока из-за дождя они сидели взаперти, Гвен научилась читать чужие мысли и теперь сплошь и рядом произносила вслух то, что приходило в голову Труди.
— Я не для того сюда приехала. Мне нужно отдохнуть, только и всего. Я не для того…
— Господи, Ричард!
Перед ними стоял англичанин, при котором, безусловно, не было ни жены, ни сестры, ни тетки.
Он чмокнул Гвен в щеку, и оба засмеялись.
— Вот так так! — сказал он.
Ростом он был чуть выше Гвен. У него были темные вьющиеся волосы и русые усики. Он был в плавках, и его широкая грудь отливала великолепным бронзовым загаром.
— Какими судьбами? — спросил он, поглядывая на Труди. Он жил в гостинице на противоположной стороне озера. После этого две недели подряд он приплывал к ним на свидание к десяти утра и, случалось, проводил с ними весь день. Труди была очарована, ей не верилось, что Гвен и Ричард просто друзья, хотя работали они вместе и, значит, виделись ежедневно.
Каждый раз при встрече Ричард целовал Гвен в щечку.
— У тебя с ним очень теплые отношения, — сказала Труди.
— Да ведь мы старые приятели. Много лет знакомы.
Прошла еще неделя, и Гвен стала отправляться на прогулки одна, оставляя их вдвоем.
— Этот городок надо почувствовать, — говорил Ричард и, как истинный знаток, рассказывал обо всем завороженной Труди, так что в конце концов она увидела, что есть какая-то изюминка в отваливающейся лепнине пастельных тонов, в бесполезных балкончиках с цветочными горшками и в проросших луковицах словенских шпилей. Гладя на все его глазами, она любовалась добропорядочными статными женщинами в блузках и серых юбках, гуляющими с мужьями и чистенькими детьми.
— И все они австрийцы? — спросила Труди.
— Нет. Есть немцы, есть французы. Но этот городок привлекает людей определенного типа.
Ричард одобрительно поглядывал на шумливых молодых туристов, раскинувших палатки на лугу у озера. Длинноногие неунывающие туристы были одеты ярко и пестро. Они возились друг с другом и скакали козлом, но все равно бросалось в глаза, что это примерные мальчики.
— О чем они говорят? — спросила Труди, когда несколько туристов, смеясь во весь белозубый рот, прошли мимо.
— Хвастаются гоночными машинами.
— У них что, есть гоночные машины?
— Нет и в помине. Иногда они выдумывают, что их пригласили сниматься в кино. Вот и смеются.
— С чувством юмора у них неважно.
— Они из разных стран — им приходится шутить так, чтобы всякий понял. Поэтому они и болтают о гоночных машинах, которых нет и не было.
Труди посмеялась, чтобы показать, что оценила шутку. Ричард сообщил ей, что ему тридцать лет, и она решила, что это похоже на правду. Не дожидаясь вопроса, она сказала, что ей скоро исполнится двадцать два. Услышав это, Ричард посмотрел на нее, отвернулся, снова посмотрел и взял за руку. Ибо, как он впоследствии объяснил Гвен, столь замечательное известие, можно сказать, подстрекало к роману.
Их роман начался на озере в тот день, когда, сидя босиком в лодке, они затеяли игру — прикладывали пятку к пятке, носок к носку. Труди с визгом выгибалась назад и прижималась к пяткам Ричарда своими.
Вернувшись домой и увидев Гвен, она взвизгнула:
— Я без ума от Ричарда! Как хорошо, когда мужчина старше тебя!
Гвен, сидевшая на кровати, с удивлением посмотрела на Труди:
— Он не намного тебя старше.
— Я скостила себе несколько лет, — сказала Труди. — Ты не против?
— Сколько же ты себе скостила?
— Семь лет.
— Лихо, — сказала Гвен.
— Что ты имеешь в виду?
— Что в смелости тебе не откажешь.
— Зачем ты вредничаешь?
— Я не вредничаю. Чтобы начинать снова и снова, нужно мужество, вот и все. Другим бы это осточертело.
— Ну что я понимаю в жизни! — воскликнула Труди. — Откуда у меня жизненный опыт, ты что?
— Твоя правда, — согласилась Гвен. — Посмотришь на тебя, и сразу видно, что тебе твой опыт не помог. Ты и раньше применяла эту тактику? Выдавала себя за двадцатилетнюю?
— По-моему, ты ревнуешь, — заметила Труди. — Не ожидала я от тебя. Хотя в твоем возрасте все женщины такие.
— Век живи — век учись, — сказала Гвен.
Труди накрутила локон на палец.
— Да, мне еще многому предстоит научиться, — ответила она, глядя в окно.
— О боже! — хихикнула Гвен. — Ты что, сама поверила, что тебе двадцать два?
— Я сказала Ричарду, что мне только будет двадцать два, — призналась Труди. — Да, поверила. В том-то и дело. Мне двадцать два и ни днем больше.
В последний день отпуска Ричард катал Труди по озеру, в котором отражалось низкое серое небо.
— Сегодня здесь совсем как на Уиндермире, правда? — сказал он.
Труди не бывала на озере Уиндермир, но согласилась, глядя на Ричарда сияющими глазами двадцатидвухлетней девушки.
— Иногда, — продолжал он, — здесь совсем как в Йоркшире, но это только в плохую погоду. А посмотришь на горы, и кажется, что ты в Уэльсе.
— Я то же самое Гвен говорила, слово в слово, — сказала Труди. — Прямо, говорю, как в Уэльсе.
— Ну, на самом-то деле разница огромная. Здесь…
— Гвен меня и слушать не стала. Она, конечно, женщина уже немолодая, да еще в школе работает… Когда учитель — мужчина, это совсем другое дело… Она думает, раз она учительница, ей можно обращаться со мной как с ребенком. Что ж, ничего удивительного…
— Ну что ты!
— Ты давно знаком с Гвен?
— Несколько лет, — ответил Ричард. — Она славный человек, малышка. В большой дружбе с моей матерью. Прямо-таки член семьи.
В Лондоне Труди собиралась переехать на другую квартиру, но от этого ее удержало желание быть рядом с Гвен, которая каждый день виделась с Ричардом в школе и вдобавок дружила с его матерью. Только от Гвен Труди могла узнать кое-какие захватывающие подробности.
Она то и дело врывалась к Гвен.
— Представляешь, он ждал меня после работы и отвез домой, заедет в семь, а на выходные…
Нередко Гвен отвечала:
— Отдышись. У тебя что, сердце не в порядке? — Гвен ведь жила на втором этаже.
Труди это просто бесило: неужели Гвен не понимает, что если у нее и перехватило дыхание, то потому только, что ей двадцать два и она без ума от Ричарда.
— Я без ума от Ричарда, — сказала Труди. — Даже не верится, что мы только месяц знакомы.
— Он приглашал тебя домой? — осведомилась Гвен. — Чтобы познакомить с матерью?
— Нет… пока. Ты думаешь, пригласит?
— Да. Рано или поздно.
— Ты не шутишь? — Труди по-девичьи порывисто обняла бесстрастную Гвен.
— Когда приезжает твой отец? — спросила Гвен.
— Он если и приедет, то ненадолго. В Лестере его держат дела. К тому же он терпеть не может Лондон.
— Пусть непременно приедет и выяснит, какие у Ричарда намерения. Ты еще слишком юная, за тобой нужен глаз да глаз.
— Хватит дурачиться, Гвен.
Часто Труди расспрашивала Гвен о Ричарде и его матери.
— Как у них с деньгами? Она интеллигентная женщина? Что у них за дом? Ты давно знаешь Ричарда? Почему он до сих пор не женился? А его мать, она…
— Люси прелесть. В известном смысле, — сказала Гвен.
— Как, ты зовешь ее просто Люси? Вы, значит, настоящие подруги?
— Я в известном смысле член их семьи, — ответила Гвен.
— Да, Ричард мне об этом часто говорил. Ты там бываешь каждое воскресенье?
— Почти каждое, — сказала Гвен. — Там занятно, можно иногда увидеть новые лица.
Кончалось лето. Труди каждое воскресенье проводила с Ричардом.
— Почему же, — спрашивала она, — почему он до сих пор не познакомил меня со своей матерью? Если бы моя мама не умерла и жила бы в Лондоне, я, уж конечно, пригласила бы его домой и представила ей.
Труди делала намеки Ричарду:
— Хорошо бы тебе встретиться с моим отцом. Обязательно поезжай на рождество в Лестер. У отца столько дел, что он там живет безвыездно. Он управляющий страховой компанией. Преуспевающая фирма.
— К сожалению, не могу оставить маму на рождество, — ответил Ричард, — но с удовольствием познакомлюсь с твоим отцом как-нибудь в другой раз.
От его загара не осталось и следа, и Труди он казался еще изысканнее и недостижимее, чем прежде.
— По-моему, — сказала Труди в своей девичьей манере, — родители должны знать того, кого ты любишь.
Ведь между ними уже было решено, что они любят друг друга.
