Игорь Губерман - Путеводитель по стране сионских мудрецов
*
Еврейское счастье превратно,
и горек желудочный сок
судьба из нас тянет обратно
проглоченный фарта кусок.
Забавно, что под этим удивительным по объективности письмом стоит подпись прадеда сегодняшнего правителя Сирии.
В общем, довольно быстро стало очевидным, что совместной борьбы за светлое будущее никак не случится.
И мы изложим вкратце то, что получилось.
Каждая из сторон считала решение о разделе Палестины несправедливым, резонно полагая, что ей принадлежит все, а другой — ничего. В этой ситуации, поскрипев зубами, евреи приняли план раздела, а арабы отказались и начали войну, которую проиграли.
Однако палестинцы не успокоились и, кстати сказать, успокоиться действительно не могли, ибо такой возможности у них уже попросту не было. В результате войны (напомним, развязанной арабами) вся территория, предназначенная для двух государств, решительно перекроилась, и та часть ее, что должна была стать палестинской, разделилась между Израилем, Иорданией и Египтом. Кроме того, семьсот двадцать тысяч человек (по данным ООН) стали беженцами. Часть из них ушла добровольно, как это произошло с арабами Хайфы — евреи пытались отговорить их, но не вышло. Часть ушла в результате военных действий, как это было в Яффо, а часть была изгнана, как это было с арабами Лода.
Нехорошо, некрасиво, негуманно, только заметим, что если в Израиле все-таки осталось сто пятьдесят шесть тысяч арабов, то на территориях, захваченных арабами, не осталось ни одного еврея. И легко себе представить, кстати, что за участь постигла бы всех евреев, оказавшихся среди победивших арабов, но это лишь попутное замечание. И здесь надо отметить, что ситуация палестинцев — ситуация уникальная, хотя двадцатый век знал трагедии, аналогичные этой. Сотни тысяч греков, веками жившие в Малой Азии, были изгнаны турками. Двенадцать с половиной миллионов немцев, издавна живших на Судетах, в Восточной Пруссии и в Польше, были безжалостно выкинуты из своих домов. Мы не говорим о том, что происходило (и происходит) в Африке, и уж, разумеется, не вспоминаем о тех восьмистах тысячах евреев, которые бежали из арабских стран после Войны за независимость. Все они худо-бедно приспособились к новой жизни, и никому из них в голову не приходит требовать права на возвращение в свои дома, будь то Кенигсберг, Данциг или Багдад. Палестинские же беженцы вместо помощи от своих родных арабских братьев получили лагеря, куда были заперты без всяких шансов на нормальную жизнь. У них не было гражданства, свободы передвижения, возможностей для работы и образования. Беженцы были обречены вести паразитический, нищенский образ жизни, и ничего, абсолютно ничего этим людям не светило. Поэтому было бы только странным, если доведенные до отчаяния, лишенные надежды люди не пытались любой ценой изменить положение. А уж то, что единственным виновником своей судьбы они считали Израиль, так это и дураку понятно. Что в лагеря их загнали свои же братья-единоверцы, что те территории, на которые они сегодня претендуют, они могли получить еще в 1948 году, — если об этом думать, то легко свихнуться можно.
И поэтому, когда в Израиле поднялась возмущенная свистопляска по поводу слов генерала Барака, что родись он в лагере беженцев, то, вполне возможно, тоже подался бы в террористы, мы с пониманием приняли эти слова, потому что мы и сами, если, не дай бог, родились бы там, тоже вполне могли бы…
В общем, вели палестинцы свое горестное существование, арабские страны пользовали их в соответствии со своими надобностями, покуда не нашелся гениальный человек, сумевший сделать так, чтобы об этом деле заговорил весь мир, а палестино-израильский конфликт стал главной головной болью всего человечества. Звали этого человека — Ясир Арафат.
В мире существует достаточно много народов, желающих обрести независимость. Взять хотя бы курдов, басков, каталонцев. Для того чтобы желание свое осуществить, принимают эти народы различные меры. Ну, каталонцы — те танцуют свой национальный танец сардана, это несерьезно. А вот курды или баски, те постреливают и взрывают. То бишь прибегают к вооруженной освободительной борьбе. Но только где они стреляют, где взрывают? Курды — в Турции и Ираке, баски — в Испании. Вот и стреляют десятки лет и все без толку.
Гениальность небритого человека с клетчатой тряпочкой на голове заключалась в том, что он понял: покуда палестинцы будут стрелять в Израиле, дело с места не сдвинется. Сдвинется оно только тогда, когда террор затронет весь остальной мир. Когда начнут страдать люди, не имеющие к этому конфликту никакого отношения. И стали по всему миру угоняться самолеты, гибнуть люди в аэропортах и на улицах. Попытался было этот небритый гений свергнуть иорданского короля Хусейна — не вышло (Хусейн с ними так разобрался, что боевики Арафата сотнями бежали в Израиль, предпочитая попасть в руки евреев, а не солдат хашимитского короля).
Зато вышло в Ливане — разрушили его, как могли, и ревностно продолжили пугать планету. Все забыли (если знали когда-то) о курдах, басках, корсиканцах, потом о чеченцах, потом — что там еще: Биафра? Тамилы? Дар-фур? (Тоже, между прочим, два миллиона беженцев.) Скорейшее решение палестинского вопроса стало острой мировой необходимостью.
Все это происходило за пределами Израиля, а что же творилось внутри? После Войны за независимость арабское население, насчитывающее сто пятьдесят шесть тысяч человек, находилось под контролем военной администрации (который был снят в 1966 году). Существовал комендантский час. Однажды при нарушении этого часа по группе арабов был открыт огонь. Тот день отныне отмечается арабами под названием «День Земли» и стал символом дискриминации арабского населения. В общем и целом быть арабом в Израиле было гораздо хуже, чем евреем. Вместе с тем это было ничуть не хуже, а порой и лучше, чем во многих арабских странах. Мы имеем в виду здравоохранение, образование и экономику.
Шло время. Отношения между евреями и «местными» арабами постепенно улучшались, в парламенте появились арабские представители. Забегая вперед, можно предложить заезжему гостю проехать по арабским деревням Галилеи и Вади-Ара — особняки и виллы не только не уступают виллам еврейских поселений, а часто превосходят их. К 1967 году арабское население выросло в два с половиной раза.
Результаты Шестидневной войны привели народ Израиля в состояние эйфории. Мало кто задумывался о возможных результатах неожиданного приобретения не только территорий, но и населения, живущего на этих территориях. Те, кто задумывался — вроде Бен-Гуриона или профессора Лейбовича, — те предлагали территории немедленно покинуть, но голос их никем услышан не был. Да никто его и слушать не желал. Освобождение родимой земли, Иерусалима, Хеврона — мест, неотрывно связанных с национальной мифологией, Гуш-Эциона — связанного с мифологией израильской, — все это было воспринято как чуть ли не Божий промысел, а многими — как раз как Божий промысел.
