Айрис Мердок - Монахини и солдаты
Однажды в доме Сильвии Анна встретила Манфреда. Манфред, ничего, надо отдать ему справедливость, не зная об отношениях Анны с нею, позвонил Сильвии, по обычной, временами прорывавшейся в нем душевной доброте интересуясь, не нуждается ли она в деньгах или еще в чем, и позже он действительно решил ее финансовые трудности. Он был вознагражден и страшно возбужден, узнав, что Анна как раз сейчас находится у Сильвии. Он прыгнул в машину и примчался под каким-то благовидным предлогом, прежде чем она ушла; и на этот раз Анна позволила ему отвезти ее домой. Это был единственный случай, когда он был с ней один на один. Манфред, необычно медленно ведя машину, раздумывал, не стоит ли остановиться на какой-нибудь подходящей боковой улочке и обнять ее или решиться на пылкое признание. Это был один из самых мучительных моментов в его жизни. Он заключил, что, если сделает подобное, испугает Анну, приведет в замешательство, смутит, вызовет ее раздражение и она попросит его замолчать. (Предчувствие, кстати, не обманывало Манфреда, так бы все и произошло, и он, конечно, был прав и в том, что Анна не догадывалась о его любви.) Его гордость, равная в этом отношении ее гордости, не выдержала бы такого удара. Он не стал рисковать. И в этом смысле миссис Маунт, видимо, угадала, говоря, что он недостаточно любит Анну.
Гладя Перкинса, Анна стала теперь прислушиваться к голосам вокруг, которых до того не слышала. За соседним столиком оживленно разговаривали. Знакомое имя заставило Анну всю обратиться в слух.
— Знаете, Дейзи Баррет уехала.
— Знаем, в Америку.
— Уехала к каким-то тамошним подружкам, феминисткам.
— И куда?
— В Калифорнию, куда же еще! В Санта-Барбару или вроде того.
— Это по ней.
— Здесь жизнь у нее была не сахар.
— Да что ты знаешь о ее жизни!
— Хотя бы избавилась от того мерзкого рыжего ничтожества, который вечно таскался за ней.
— Не понимаю, как ей удавалось так долго терпеть того малого.
— Слыхали про него?
— А что с ним?
— Женился на славной вдовушке.
— Богатой?
— Разумеется.
— Дейзи была для него слишком хороша.
— Да, Дейзи — это личность, настоящий человек, если понимаешь, о чем я.
— Благослови ее Бог, где бы она ни была сейчас. У меня всегда от одного вида ее пьяной раскрашенной физиономии настроение поднималось.
— В ней не было ни капли злобы, она орала и вопила, но прощала всем и все.
— Без нее «Принц» будет уже не тот.
— Куда она дела горшки с теми жуткими цветами?
— Отдала Мардж.
— Ну да, конечно.
— Рассказывала она тебе о кошмарной монашке, которая обхаживала ее?
— Дейзи обхаживала монашка?!
— Вообще-то она была расстриженная, а не рясоносица, та монашка.
— Что может быть соблазнительнее расстриженных монашки или попа?
— Красивое словечко: «рясоносица».
— Та монашка явно была активной лесбиянкой, и ее вышибли из монастыря за совращение молодых послушниц.
— Дорогой, у тебя ее адресочка нет?
— Как Дейзи тебе показалась, когда ты видел ее?
— Она в отличной форме. Сказала, мол, уезжает, чтобы обрести чистоту.
— Наверное, и нам бы всем это не помешало.
— Но не сегодня вечером. Давайте еще по одной. Пятачок платит, его очередь.
Анна погладила Перкинса, который заурчал тихим моторчиком, нежно провела по кошачьему черному носу, где шерсть росла книзу. Перкинс посмотрел на Анну внимательными, безгрешными, невозмутимыми зелеными глазами. В первый момент Анна почувствовала потрясение и боль от того ее образа, что полетел от соседнего столика по пабу, передаваемый из уст в уста над стаканами. Потом успокоилась и улыбнулась. В самом деле забавно. И по какой такой привилегии она должна быть освобождена от столь повсеместной человеческой участи? Мы все судим и судимы, все жертвы обыкновенной злобы и домыслов других людей, и в свою очередь готовы на такие же злобу и домыслы. И если нас порой обвиняют в несуществующих грехах, то разве нет за нами иных грехов, настоящих, о которых мир ничего не знает?
Итак, Дейзи уехала в Америку, раньше ее оказалась в Новом Свете. Еще одна скиталица. Что ж, последую за ней, и мой крест и мой Христос будут со мной. Одна фраза, которую Анна уловила в разговоре, наконец-то сняла с ее души тревогу за Дейзи. Отправляясь в путь, она была в «отличной форме». Анна была согласна с тем, что Дейзи личность. Поэтому тоже стремится обрести чистоту. Цель, которая по силам человеку. Впрочем, Добродетель обрести слишком трудно, и слишком трудно понять, в чем она заключается. Анна больше не чувствовала, что ее долг — продолжать поиск. Но странным образом думала, что если она когда-нибудь очень понадобится Дейзи, то они могут снова встретиться.
Анна тихонько опустила Перкинса на пол. Допила вино и стала надевать пальто. Вдруг в другом конце бара поднялась суматоха.
— Смотрите, смотрите, кто здесь!
— Баркис, Баркис вернулся!
— Открываю дверь, а он и входит!
Соседи Анны вскочили на ноги и столпились, крича наперебой:
— Баркис, вернулся к нам!
— А как отощал!
— Сэндвич с ветчиной Баркису, быстро!
— Целый год его не было!
— Гляньте на его бедные старые лапы, небось тащился с другого края земли!
— Открываю дверь, а он и входит!
— Старина Баркис, дорогой старина Баркис, вернулся в «Принца датского».
Приглядевшись, Анна увидела крупного палевого лабрадора, скачущего и виляющего хвостом под радостные вопли завсегдатаев паба. С улыбкой понаблюдала за всеобщим восторгом и вышла на улицу.
— Закрываемся. Время, джентльмены. Закрываемся. Пожалуйста, освобождайте помещение.
На улице пронзительный холод заставил побелеть лицо и зябко съежиться тело. Она застегнула верхнюю пуговицу пальто и натянула перчатки.
Снег продолжал идти, дорога и тротуары были черны от бегущей воды и бурой жидкой грязи. Медленно ползли облепленные снегом машины, тихо шурша шинами. Анна посмотрела вверх. Освещаемые фонарями, из бездонной тьмы густо валили огромные хлопья. Они возникали в конусах света, кружились, толпились и медленно опускались в глубокой гипнотической тишине, которая, казалось, существовала отдельно от звуков улицы внизу. Анна остановилась, наблюдая. Это было похоже на то, как если бы небеса простерлись в своей славе, развернулись во всю ширь пред лицем Бога, неизмеримые, бескрайние, вечно прекрасные, — величественное мироздание, провозглашающее присутствие и славу их Создателя.
Постояв недолго, Анна пошла сквозь снег наугад по улицам, чувствуя себя легко, оттого что ничто больше не тяготило душу. Завтра она будет в Америке.
Примечания В. Минушина
1
…«Какую же лучшую и более драгоценную жертву, ради Него, могли бы принести Богу, как не Его Самого!» — Фраза из проповеди Майстера Экхарта «Сильна, как смерть, любовь». Иоганн Майстер (мастер, учитель) Экхарт (1260–1327) — немецкий схоласт и философ-мистик. Многие философские формулы, принадлежащие Экхарту, пророчески выразили современные ему и будущие нравственно-мировоззренческие выборы человека.
2
Нуминозный (от лат. numen — божество, таинственная высшая сила) — ощущение таинственного Иного вне морального и рационального факторов. Термин введен немецким богословом и исследователем истории религии Рудольфом Отто (1869–1937) и обозначает священное в его первичном особом религиозном значении. Нерациональный нуминозный опыт священного, согласно Отто, включает двойное измерение: элемент потрясающего ужаса, или отталкивания, и элемент сильного притяжения, или очарования, что и происходит с Тимом.
3
Ужасающа и чарующа (фр., лат.).
4
…«конечны сердца, жажда любви бесконечна»… — Последняя строка баллады английского поэта XIX в. Роберта Браунинга «Двое в Кампанье».
5
Карен Армстронг (р. в 1944) — английский филологи историк, одна из наиболее парадоксальных и оригинальных мыслителей, пишущих о роли религии в современном мире. В 1962 г. приняла постриг и семь лет была католической монахиней, но оставила монастырь (о чем упоминает в данном предисловии), закончила Оксфордский университет, получив ученую степень доктора филологии по современной литературе, после чего преподавала ее в Лондонском университете. Ее перу принадлежит семнадцать книг по вопросам различных мировых религий, в частности получившая международную известность «История Бога: 4000 лет поиска в иудаизме, христианстве и исламе» (1993), а также «Вера после 11 сентября» (2002), «Английские мистики четырнадцатого века» (1991), биографии апостола Павла, Магомета и пр. Автор нескольких телевизионных циклов на темы мировых религий, которые были показаны на британском телевидении.
