Юрий Мухин - Три еврея
Тогда возникает вопрос: если он неспособен был охватить инженерные вопросы, то тогда как он руководил? Я с деталями его руководства редко сталкивался, поскольку величиной был незначительной, а при виде его в цехе старался, как и все, смыться с его дороги, руководствуясь армейской геометрией: любая кривая короче той прямой, на которой стоит начальник. Но по последствиям его руководства могу предположить, что у него было два нехитрых приема. Первый: объяснить своему непосредственному подчиненному, желательно в присутствии как можно большего количества людей, что этот подчиненный дурак и бездельник. По глупости Топильский был уверен, что подчиненный от этого воспитания тут же разберется во всех проблемах и начнет работать, не покладая рук. На самом деле, такой подчиненный после нескольких таких порок, проведенных Топильским, как правило, на совещаниях, быстро приходил к мысли, что ему на Ермаковском заводе ферросплавов делать нечего, и любые другие заводы становились для него более привлекательными.
Второй прием: собрать у проблемы как можно больше народу и не давать ему уезжать домой, пока проблема не будет решена. Даже нам доставалось, поскольку время от времени следовал его приказ, выставить метлабораторию на дежурство у какой-либо печи, например, при разогреве ее после капремонта. Смысла в этом не было ни на копейку, поскольку мы не имели никаких прав, да и не могли их иметь. Мы обязаны были обозначить некий контроль заводоуправления за цеховым персоналом, поскольку Топильский был уверен, что в присутствии контролеров народ будет лучше работать. А для цеховых инженеров команда Топильского: «Сидеть на печи, пока она не заработает!» — была как «здрасте».
Оговорюсь, что случаи бывают разные. Положим, в цехе авария, устранить которую необходимо в минимальные сроки. Тогда на такой аварии начальник цеха необходим. Во-первых, видя его, рабочие не мучаются мыслью «мы тут пашем, а начальство дома спит», во-вторых, решения по возникающим проблемам принимаются начальником очень быстро. Однако в таких случаях добросовестный начальник цеха и сам знает, где ему быть и сколько.
Но при непрерывных технологических процессах очень часто бывает, что выйти из трудного положения должен сам агрегат, а работы руками и головой у обслуживающего персонала не очень много. Собирать возле этого агрегата людей, у которых полно другой работы, это идиотизм, который Петруша принимал за высшее достижение управленческой мысли.
Вот запомнилась мимолетная картинка: подхожу к какой-то печи в цехе № 4, а возле нее сидит на лавочке начальник цеха Мельберг, рядом сидит старший мастер и рядом стоит мастер. Ага, это Топильский заставил их «сидеть на печи, пока печь не заработает». Подходит бугор, говорит мастеру: «Пожалуй, уже можно перепустить электроды еще на 50 мм». Мастер оглянулся на старшего мастера, тот посмотрел на Мельберга, Валентин ему: «Перепускай!» Старший мастер — мастеру: «Перепускай!» Тот бригадиру: «Перепускай!» Бугор пошел и перепустил. А не было бы рядом никого, бригадир выполнил бы эту операцию без лишней волокиты с испрашиванием разрешения на то, что он и без начальства знает, и за что несет ответственность своей зарплатой больше их всех. С другой стороны, пока начальник цеха, старший мастер и мастер сидят на этой печи, их же работу никто не делает, и сама она не делается. Идет накопление нерешенных вопросов, которые в конце концов возвращаются к персоналу цеха в виде новых аварий и новых проблем.
ХолуйНа фоне исключительно хамского и презрительного отношения к подчиненным умиляло исключительно подобострастное отношение Топильского к начальству. По своей малой должности я не должен был бы его видеть в этом качестве — меня никто на его встречи с его начальством не приглашал, но это подобострастие было таким, что и я в нем отметился. Дело было так.
Приезжает на завод начальник ВПО «Союзферросплав» Р. А. Невский, и вдруг Парфенов мне сообщает, что я назначен на ночное дежурство, а явиться мне нужно вечером в заводской профилакторий, где мне и объяснят, что нужно делать. Прихожу в профилакторий, и оказывается, что туда в отдельную комнату поселили Невского, а я должен всю ночь дежурить на случай, если Невскому что-то потребуется. А что ему ночью может потребоваться?! При мне знакомые работники ОРСа затарили холодильник в комнате Невского коньяком, колбасой и прочими закусками — что я ему, пить, что ли должен был помогать?
Вечером приезжают в профилакторий Невский и Топильский, уже сильно веселенькие, и Петруша медовым голосом рекомендует меня Невскому как инженера завода, который будет всю ночь бодрствовать на случай, если дорогому Роману Александровичу чего-то захочется. Невский так, по-барски, со мною поздоровался и пошел к себе в комнату спать, а я всю ночь проспал на стульях в вестибюле. Замечу, что в профилактории был весь персонал ночной смены: вахтер и свои дежурные. Я-то был зачем? Утром Невский продрал глазки, позавтракал в столовой профилактория и отбыл с приехавшим за ним Топильским, а я поехал на завод своим ходом, так и не поняв, что я ночью делал — охранял, что ли, Невского? Поражало и то, что Невский благосклонно принял это хамство Топильского, а ведь, по уму, он обязан был отругать Петрушу и отправить меня спать домой, но ему, видишь ли, льстила эта угодливость.
Был еще случай с приездом Невского на завод. Прихожу на смену с утра в диспетчерскую, а у меня нет ни одной единицы моего дежурного транспорта — ни автобусов, ни «газона». Сменщик объясняет, что весь транспорт послан на поиски Невского, который куда-то пропал. До обеда через диспетчера идут звонки — и там Невский не обнаружен, и там… Выясняется, что Невский приехал специально для того, чтобы решить какие-то вопросы для завода у секретаря обкома, оттуда уже звонят, что назначенное время встречи минуло, что босс ждет, а мы Романа Александровича разыскать не можем! К обеду вернулись мои шофера и рассказали сплетни. Оказывается, накануне вечером Петруша подсунул Невскому какую-то голодную холостячку, и она так воодушевила Романа Александровича, что того потянуло на романтику. И он с этой женщиной забрался аж куда-то на луга, благо они близко от города, и прокувыркался с ней ночь в стогу с сеном, из которого и вылез только к обеду. Как я понял из подобных случаев, Невский приезжал к Топильскому в Ермак главным образом за тем, чтобы на халяву «оттянуться по полной программе».
Тут надо сказать, что начальства все побаиваются, а хорошее начальство еще и уважают. Однако, как вы должны понять, есть разница в том, как ведет себя по отношению к начальству подчиненный, назначенный на должность исключительно из-за своих способностей, и как ведет себя «блатной», которого это начальство назначило на должность по каким-то неслужебным мотивам.
Страх начальстваКак-то в командировке в каком-то аэропорту, ожидая задержанный рейс, подобрал часть страниц из толстого литературного журнала с романом о выдающемся русском хирурге Пирогове. В попавшем мне куске этого романа был эпизод, согласно которому Александр II предложил Пирогову стать министром образования. Пирогов был уже стар и болен и спросил царя, неужели в России нет желающих занять этот пост. На что царь ему ответил, что желающих полно, но ни один из них не понимает, что начальник — это слуга своих подчиненных. Меня тогда, помню, поразила парадоксальность этой глубокой и точной мысли. Начальник — это слуга, который обязан обслуживать своих подчиненных так, чтобы они могли эффективно и в срок выполнить то дело, которое начальник им поручил.
Так вот, малоопытные подчиненные, а также ленивые или глупые, заставляют начальника избыточно работать на себя: по факту они требуют, чтобы начальник не только обеспечивал им возможность эффективно работать, но и работал за них: принимал за них решения и напрягал средства всей организации, чтобы компенсировать их беспомощность. Начальники это либо понимают, либо инстинктивно чувствуют, и когда к ним приходит подчиненный с просьбой о помощи (а по сути, с требованием их обслужить), а эта просьба не вполне ясна начальнику или он по этому вопросу вообще имеет другое мнение, то для начальника естественным будет отшить подчиненного ответом: «Тебя назначили, чтобы ты вскрыл резервы своей организации и заставил эти резервы работать, а не ходил за дополнительными средствами с протянутой рукой. Тебе дали столько, сколько и другим, и даже больше, но другие успешно работают, а ты ищешь в лице начальства причины, чтобы оправдать свою несостоятельность!» Такой ответ, я бы сказал, это «проверка на вшивость». Если подчиненный не уверен, что сам действительно принял все меры, или он в свою очередь проверяет начальство «на вшивость», т. е. норовит на халяву что-либо у начальства получить, либо этой просьбой страхуется от возможных неудач, то подчиненный с этим ответом от начальства и уйдет.
