Федор Московцев - Карибский кризис
(Обычно исполнители с Октябрьской ж-д информировали Владимира о денежных переводах через полдня-день после того, как их бухгалтерия проведёт платёж. И я подумал, что если мне повезёт, они позвонят ему завтра, когда я уже уеду, а уж там в Волгограде я обязательно что-то решу).
Пропечатав платёжку, я вышел из банка в хорошем расположении духа. На завод доехал на такси, быстро добежал до офиса и вручил платёжку Алексею. Артур с Владимиром уже уехали.
— Присядь! — сказал Алексей.
Я сел на стул.
— Ты знал, что у тебя проблемы с твоим «святым Иосифом». Какого хрена ты загнал в Волгоград все наши деньги? Ты уверен, что ты их быстро вытащишь? Что он там задумал? Какие у него подвязки? Что он хочет? Арест счета — это же его рук дело, я правильно понимаю?
Тщательно подбирая слова, я отвечал на эти и множество других вопросов. Я порадовался за свою дальновидность: если бы история про «угрозу Иосифа Давиденко» не была в своё время рассказана, то моё сегодняшнее объяснение не прошло бы так гладко.
Когда я, ответив на все вопросы, проходил мимо Игоря, уткнувшегося в свой журнал, то почувствовал что-то наподобие стыда — пожалуй, первый раз в жизни. Ведь это он меня привёл в эту компанию, выступив гарантом, и если со мной возникнут проблемы, с него как с гаранта спросят.
«У меня есть две-три недели. Потом — всё…».
Так думал я, покидая офис.
* * *Приехав домой, я пообедал и стал собираться в дорогу. Мариам не на шутку встревожилась — такой у меня был обреченный вид. Она знала о проблемах лишь в общих чертах и стала меня допрашивать, насколько всё серьёзно. Я спокойно ответил, что всё очень плохо, и она поразилась моему спокойствию, решив, что я сломался и спросила:
— Что ты задумал? Ты никогда такой не был. В тебе всегда была уверенность, ты даже в трудных ситуациях говорил, что всё в порядке. Сейчас ты выглядишь так, будто тебя повели на расстрел, как будто ты пришел попрощаться…
Я внимательно посмотрел в глаза жены, где с некоторых пор притаилась какая-то дума. Она была права. Во мне что-то сломалось, я устал бороться. В моих действиях чувствовалась вялость, в мыслях — безнадёжное уныние. Моральная болезнь, затаившаяся внутри, стала делать успехи под влиянием жизненных невзгод, и чуткая Мариам не могла этого не заметить. Она дала мне какие-то новые таблетки — транквилизаторы-антидепрессанты, я послушно положил их в портфель, но решил, что принимать их не буду.
В десять вечера я отправился на вокзал.
Глава 94,
О том, какие действия мне пришлось предпринять, чтобы оправдаться перед компаньонами
Прибыв в Волгоград, я первым делом отправился к святому Иосифу. Он встретил меня полушутливым ворчанием:
— Давненько не виделись. Что-то никто ко мне не ходит, передачки не носит…
Я передал ему 60 тысяч рублей и пообещал «в скором времени» занести остальное. Он с лёгким удивлением посмотрел на непривычно тонкую пачку банкнот и спрятал деньги в тумбочке.
У меня была к нему единственная просьба, но предисловие к ней было очень длинным — я рассказал о том, как идёт подготовка к тендеру, что на Сименсе всё схвачено и Вебер даст нам лучшие условия, так что конкуренты в пролёте, и в довершение пожаловался на Югмедсервис — что они шастают по моим клиентам, пытаясь переманить их на свою сторону. Я попросил старого седого полковника, чтоб нахлобучил бунтовщиков, и без них проблем хватает.
Улыбаясь открытой, искренней улыбкой, святой Иосиф отвечал:
— Да не конкуренты они тебе! Я держу их под контролем. Ковыряются потихоньку, ничего серьёзного. После твоей жалобы приструнил я Расторгуева, не работает он там больше.
Я сделал вид, что поверил в эту ложь. На самом деле никто Расторгуева не увольнял, он сам ушёл. Марина кантачила с некоторыми сотрудниками ЮМС, которые рассказали, что Паперно совершил какой-то промах, а виноватым перед Давиденко выставил Расторгуева, и тот ушёл, громко хлопнув дверью. Также выяснилось, что на Совинкоме в ноябре прошлого года всё произошло точно так же: Паперно принял решение ссудить Юнитексу 250,000 моих денег, а когда я учинил разборку и наехал на Расторгуева как на исполнительного директора, он призвал Паперно к ответу, мол, давай вместе отдуваться, но тот умудрился улизнуть, и Расторгуеву пришлось отвечать одному. В итоге он был уволен, а Паперно вышел сухим из воды.
Меня обрадовало, что святой Иосиф держит возле себя Паперно, который подставляет всех вокруг, и, очевидно, сам Иосиф не станет исключением и еще хлебнёт дерьма с этой крысой. Мои эмоции отразились на моём лице — я улыбнулся.
Посмаковав детали виртуальной расправы с Расторгуевым, старый седой полковник в который раз посетовал на то, что долги по зарплате уволенным бунтовщикам остались непогашенными, пригрозил жалобами в трудовую инспекцию и прокуратуру, после чего затянул свою песню про $20,000, которые надо отнести мэру Волжского, чтобы решить вопрос с тендером на $2,5 млн. Это была такая же сказка, как предыдущая — с увольнением Расторгуева: как мог мэр Волжского договариваться насчет тендера, сроки которого неизвестны, и еще неясно, состоится ли он вообще. Но я сделал вид, что меня всё это интересует, просто в настоящий момент нет возможности раздобыть $20,000.
Старый седой вымогатель попытался выбить с меня обещание заплатить эти деньги, но я уклончиво ответил, что в принципе могу у кого-нибудь занять под будущую прибыль, которая будет получена, когда мы этот тендер выиграем, но ведь людям надо указать конкретные сроки возврата денег, а этого мы не знаем. На этом разговор за Волжский тендер прекратился.
И тогда я озвучил свою просьбу: обратимо заблокировать расчетный счет Совинкома, для чего нужно договориться с налоговой инспекцией Советского района, в которой Совинком стоит на учете, чтобы она отправила в Волгопромбанк решение о приостановлении операций по счету или решение об аресте счета, всё, что угодно, чтобы банк на законном основании не проводил платежи. И чтобы впоследствии точно так же по звонку можно было бы разблокировать счет.
Святого Иосифа удивила эта просьба:
— Тебя не поймёшь: то ты кричишь, что надо снять арест и разблокировать счет, теперь наоборот — арестовать-заблокировать, чёрт знает что!
Я ответил, что мне это крайне необходимо, и он стал звонить начальнице Советской налоговой. Дозвонившись, сказал, что его подопечный, известный ей директор фирмы Совинком, попросил срочно арестовать расчетный счёт, все детали объяснит при встрече. Договорившись о времени приема, он положил трубку:
— Езжай, она тебя примет.
Попрощавшись со святым Иосифом, я отправился в налоговую инспекцию Советского района, находящуюся недалеко от кардиоцентра. Меня приняла начальница, и, выслушав мою просьбу — спокойно и без удивления — некоторое время расспрашивала о моих кадровых перестановках (к ней неоднократно обращались по звонку старого седого полковника по поводу решения разных вопросов, так что, хотя мы ни разу с ней не встречались лично, были знакомы заочно). Пока мы обсуждали бухгалтерию, у неё созрела мысль, и она позвонила своему заместителю и попросила сделать решение о приостановлении движения по расчетному счету для ООО Совинком и озвучила основания, которыми данное решение может быть обосновано. Положив трубку, она предупредила, что аналогичные бумаги налоговая инспекция обязана выслать во все банки, в которых Совинком имеет расчетные счета.
Я отправился к заместителю, который при мне напечатал нужный документ для Волгопромбанка, и, проставив подписи и печати, отдал мне, также предупредив, что в остальные банки будут отправлены такие же решения по почте. Забрав бумагу, я вышел в коридор. И в это время позвонил Артур, чтобы поинтересоваться, как идут дела.
Я отрапортовал:
— Я в налоговой инспекции, решаю вопрос.
Он пожелал мне успехов, сообщил, что на Рязцветмет и Элтасс перевели деньги с Экссона, и отключился. И снова я испытал что-то наподобие стыда и угрызений совести. А также чувство собственной неполноценности — мои компаньоны занимаются настоящими делами, а я страдаю откровенной хернёй, выкручиваясь и подделывая документы. Что называется, одни пиздячат, а другие косячат. Странно, откуда это у меня вдруг появилась совесть? Раньше-то я никогда не жаловался на её тиранию.
Из налоговой я поехал в Волгопромбанк и лично передал полученную бумагу управляющей. Она была изрядно напугана — вчера и сегодня в банк названивали разные люди и довольно агрессивно интересовались состоянием расчетного счета Совинкома, а также тем, сколько на счету денег. Звонившие представлялись сотрудниками ФСБ и требовали информацию на том основании, что имеют полномочия всё знать, поэтому все обязаны предоставить им любые интересующие их сведения. (Я узнал почерк Ансимовых и Быстровых, они могут так вцепиться в ухо, что хрен отвертишься). Никто ничего им не ответил, так как это конфиденциальная информация, но все сотрудники банка встревожены и только это сейчас обсуждают. А теперь ещё и арест счета.
