Ричард Аппиньянези - Доклад Юкио Мисимы императору
Мы перешли высохшее русло реки, которое было усыпано небольшими пирамидками камней, сайнокавара. По поверью, эти пирамидки сложили духи мертвых детей.
Целый день мы с Кейко ходили на медиумические сеансы, которые проводились то в больших группах, то парами. Я своими глазами видел, как медиумы впадали в транс и начинали вещать. Их била дрожь, глаза закатывались, по телу пробегали эпилептические конвульсии. Однако пророчества, которые они изрекали, носили банальный характер. Они говорили о том, какой урожай риса будет в этом году, делали прогнозы о предстоящих тайфунах, но главным образом предсказывали тривиальные повседневные события.
В конце дня мы поднялись к расположенному на самой высокой точке горы святилищу Сандзурокудодзи, «36 мальчиков». Оно было расположено на заснеженной скале. Я чувствовал слабость и головокружение от холода, голода и бесконечных криков паломников во время медиумических сеансов, и мне хотелось только одного – отдохнуть от неистового карнавала всех этих колдунов и ясновидцев.
Но мне было не суждено обрести покой. Мы с Кейко устроились на ночлег в переполненной людьми хижине и вынуждены были провести всю ночь, сидя спина к спине. Я не мог уснуть, как ни старался. Мне постоянно мешали звон колокольчиков, пение и новые люди, входившие в хижину. А на рассвете вновь раздались вопли одного из медиумов.
В такой обстановке мы, конечно же, не могли предаваться любовным утехам. Но тем не менее именно в эти часы между нами устанавливалась самая глубокая интимная связь. Прислонившись спиной к спине Кейко, я ощущал, как от ее тела исходят волны любви. Пряди ее волос падали мне на затылок. В набитой человеческими телами хижине Кейко говорила со мной по-английски. И эти слова, которые кроме нас никто не понимал, были похожи на шепот любовников в моменты наивысшего наслаждения.
– Вы все время думаете о самоубийстве, – промолвила она. – Эта мысль преследует вас, словно дурной запах. Я это давно поняла. Кстати, это понял и мальчик абисахо, которого мы встретили на Осореяме. Вы преобразили свое тело, сделали его атлетически сильным и прекрасным с одной целью – убить себя. И вы знаете, каким способом совершите самоубийство, но пока не знаете, когда это произойдет…
В два часа ночи мы вместе с другими паломниками отправились на вершину скалы, где должны были зажечь священный костер. Полная луна освещала тропинку, идущую вдоль ущелья. Наши длинные тени обрывались, падая в пропасть. Внизу, под нами, мы видели вершины менее высоких гор. Странные, залитые лунным светом существа в белых одеяниях собирались в естественном, образованном скалами амфитеатре у площадки, на которой должен был вспыхнуть священный огонь. Высокая гора хвороста уже ждала, когда к ней поднесут факел. Там лежали сосновые таблички, на каждой из которых были написаны имя, возраст и желание. Я прочел имена камикадзе и других героев, павших в годы войны.
Старейшина секты Онтакэ взмахнул мечом, призывая ками, и амфитеатр наполнился пением и звоном колокольчиков. Костер наконец вспыхнул. Когда огонь догорел, вокруг него начали танцевать паломники. У меня возникло желание присоединиться к ним.
– На восходе солнца у водопада Синтаки мы встретимся с профессором Хиратой, – сказала Кейко.
В предрассветных сумерках мы начали спуск с Онтакэ туда, где располагались водопады. Мы летели, как на крыльях, испытывая необыкновенную легкость, несмотря на то, что не выспались и давно ничего не ели. Спустившись в зону лесов, мы углубились в их заросли и пошли на шум водопада. Странно, но мне казалось, что я слышу звонкий смех ребенка, похожий на птичьи трели.
– Здесь повсюду можно встретить неуловимые проявления иного мира.
Эти слова я услышал столь же явственно, как и только что отзвучавший детский смех. Впрочем, возможно, фраза просто мелькнула у меня в голове.
Наконец мы подошли к водопаду Ситаки. Неудержимый поток воды, бурный после августовских ливней, низвергался с большой высоты в мелкую чашу озера, наполненного камнями, на которых были выцарапаны надписи. Нас встретил худой, болезненный на вид, но поразительно красивый молодой человек. Он вручил Кейко охапку диких лилий, длинные стебли которых были обернуты в листья папоротника.
– Добро пожаловать, икигами, – с улыбкой приветствовал он ее.
На молодом человеке не было ничего, кроме набедренной повязки. Его обнаженное тело светилось, словно лилия. Неужели это и есть профессор Хирата? Молодой человек встал под водопад, и я испугался за него. Мне казалось, что он был слишком слаб и хил и не сможет противостоять силе потока, обрушившегося на его голову.
– С середины зимы он каждый день становится под водопад, это испытание холодной водой называется суигио, – раздался чей-то голос, и я увидел выходящего из леса сухонького бритоголового человечка.
На нем тоже не было ничего, кроме набедренной повязки. Наверное, этот лесной эльф и был профессором Хиратой. Не представившись, странный человек неопределенного возраста сразу же заговорил со мной:
– Вы все еще считаете, что кульминацией всей истории синтоизма является черный дождь, низвергнувшийся на Хиросиму?
– Простите, что вы сказали? – удивленно переспросил я.
– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Упавшие на Японию атомные бомбы, в которых заключена сила урана, предопределены самой судьбой. Уран занимает главенствующее место в гороскопе Его величества. Это оригинальное мнение о нашей культуре принадлежит вам.
Кейко! Кто, кроме нее, мог передать этому гному мой разговор с депутатом Цудзи, произошедший восемь лет назад? Я бросил на свою спутницу обиженный взгляд, но она проигнорировала его.
– Вы захватили с собой флейту, сендацу? – спросила она гнома.
– Да, мне позволено играть на флейте, но кусочки кожи на горе Онтакэ запрещены.
Интересно, что он подразумевал под «кусочками кожи»?
Профессор Хирата показал нам свою флейту из ойя, куска застывшей лавы. Инструмент был похож на большое гладкое продолговатое черное яйцо с отверстиями-клапанами.
– Эту флейту подарила мне гора Хагуро. В ней уже были проделаны эти отверстия. Духи ками передали мне ее для того, чтобы я с ее помощью мог вызывать их.
Поднеся свою каменную флейту к губам, он начал дуть в нее. Диапазон звуков, которые производил этот инструмент, был необычайно широк, – от низких басовых нот до самых высоких, пронзительных. Профессор сопровождал игру на флейте вздохами, ворчанием и фырканьем. Никогда в жизни я не слышал ничего подобного. Даже виртуозы музыки дзен, игравшие на бамбуковой флейте, не могли сравниться с Хиратой. Звуки его инструмента казались мне голосом самих ками. Я догадался, что звуки, которые я принял за детский смех, тоже издавала чудесная флейта профессора.
Эта странная музыка самым необычным образом подействовала на стоявшего под водопадом молодого человека. Подойдя ближе к воде, Хирата неистовыми звуками флейты довел юношу до исступления. Медиум смертельно побледнел и начал задыхаться. Мне показалось, что он вот-вот умрет.
– Он так слаб и хил, что может не пережить состояние транса, – сказал я Кейко.
– В него вошел гохо-додзи. Этот юноша помогает профессору Хирате во время медиумических сеансов. Он обладает сверхъестественными способностями. Я встречалась с ним раньше. Его зовут Огава Сей, он студент университета Васеда, в котором преподает профессор Хирата.
Хотелось закрыть глаза. Убийственные звуки флейты сводили меня с ума. Казалось, еще немного, и я тоже начну биться в судорогах, как это делал медиум.
– А что это за «кусочки кожи», о которых говорил профессор? – спросил я Кейко.
– Профессор Хирата является ямабуси мистического культа Сугендо, во время сеансов он надевает на себя куски замши. Но на горе Онтакэ на кожу наложен строжайший запрет. Профессор Хирата согласился быть нашим проводником на священную гору Хагуро. Мы совершим это паломничество осенью. Профессор является главой ямабуси Хагуро.
Я много слышал о ямабуси, к числу которых принадлежал Хирата Ансо. Их еще называли «спящие в горах». Это был возникший в эпоху средневековья орден монахов-воинов, исповедовавших культ, в котором слились воедино синтоистский шаманизм и эзотерический буддизм. Хотя эти монахи не принадлежали к сословию самураев, они имели право носить меч и в эпоху феодализма служили наемниками. Ямабуси подвергались гонениям в конце сёгуната Токугавы, а затем в период правления Мэйдзи. Наш флейтист принадлежал к сословию современных колдунов, которые были сродни ясновидицам мико. Я слышал, что проводником ямабуси в их путешествиях в мир духов был демон деревьев, тенгу, получеловек-полуястреб, враг буддийских законов.
Музыка наконец оборвалась, и Хирата звучным, хорошо поставленным, как у актера театра Но, голосом спросил:
– Кто к нам явился?
