Давид Фонкинос - Нежность
Натали. Я его и не видела толком, а вы уже строите прогнозы?
Хлоя. Ах, астрология — очень важная вещь! Из-за нее как раз все мои проблемы с парнем.
Натали. Значит, ничего не поделаешь? Он же не может поменять знак.
Хлоя. Нет, этот придурок так и останется Тельцом.
Крупный план: безучастное лицо Натали.
Конец эпизода.33
Это же смешно, думала Натали, смешно сидеть тут и вести подобные беседы с этой девочкой. А главное, у нее по-прежнему не получалось жить настоящим. Может, это и есть боль: когда ты все время вырван из сиюминутной реальности. На взрослых с их уловками она смотрела отстраненно. И вполне могла сказать себе: «Меня здесь нет». Хлоя обращалась к ней из настоящего, легко и энергично, пытаясь ее удержать, подтолкнуть к мысли: «Я здесь». Она без устали говорила о том мужчине. И действительно: он допивал свое пиво и явно колебался — подойти к ним или нет. Но перейти от взгляда к разговору, от созерцания к слову, не так-то просто. После долгого рабочего дня он чувствовал в себе ту расслабленность, которая иногда побуждает к решительным действиям. Дерзость вообще нередко проистекает из усталости. Он по-прежнему смотрел на Натали. А что, собственно, он теряет? Ничего, разве что легкое обаяние незнакомца.
Он заплатил за пиво и покинул наблюдательный пост. Он шел к ним, и его походка почти могла сойти за решительный шаг. Натали сидела в нескольких метрах от него — трех-четырех, не больше. Она поняла, что мужчина направляется к ней. И ей в голову тут же пришла странная мысль: быть может, этот мужчина, который идет ко мне, через семь лет попадет под машину. Эта мысль неизбежно приводила ее в смятение, делала ее еще слабее. Любой мужчина, который захочет подойти к ней познакомиться, всегда будет напоминать ей о встрече с Франсуа. Этот, впрочем, не имел с ее мужем ничего общего. Он шел, и на его лице была вечерняя улыбка, улыбка из мира легкости. Но, поравнявшись с их столиком, он вдруг онемел. На секунду завис. Он решился подойти, но не заготовил подходящей фразы. А может, просто разволновался? Девушки удивленно уставились на мужчину, застывшего перед ними как восклицательный знак.
— Добрый вечер… вы позволите предложить вам бокал вина? — наконец произнес он без особого вдохновения.
Хлоя кивнула, и он присел за их столик с ощущением, что полдела сделано. Едва он опустился на стул, как Натали подумала: он глуп. Предлагает мне бокал вина, когда мой почти полон. Потом вдруг передумала и сказала себе, что в его смущении, когда он подошел, было что-то трогательное. Но враждебность опять перевесила. Ее настроение поминутно бросалось из одной крайности в другую. Она попросту не знала, что думать. Каждым своим жестом, каждым побуждением она противоречила сама себе.
Хлоя взяла разговор на себя, рассказывала все новые истории про достоинства Натали, выставляла ее в положительном свете. Послушать ее, выходило, что Натали — женщина современная, блестящая, интересная, образованная, энергичная, четкая, щедрая и вообще идеальная. Все это вывалилось на мужчину меньше чем за пять минут, так что у него в голове остался только один вопрос: а есть у нее какой-нибудь изъян? Пока Хлоя пускалась в лирические излияния, Натали старалась сооружать на лице убедительные улыбки, смягчать жесткие углы скул, и изредка, вспышками, казалась естественной. Но от этого усилия она совсем выдохлась. Какой смысл бороться за пустую видимость? Какой смысл изо всех сил стараться выглядеть общительной и приятной? Да и что дальше? Еще одно свидание? И надо будет сближаться, откровенничать? Внезапно все то, что казалось простым и легким, предстало перед ней в черном свете. Под покровом невинной болтовни ей приоткрылись чудовищные шестерни — механизм жизни вдвоем.
Она извинилась, встала и спустилась в туалет. Долго рассматривала в зеркало свое лицо. Каждую его черточку. Смочила водой щеки. Интересно, она красивая? И вообще, есть ли у нее какое-то мнение о себе? О себе как о женщине? Пора было возвращаться. Она уже несколько минут стояла здесь, в неподвижном созерцании и лихорадочном потоке мыслей. Вернувшись к столику, она взяла пальто. Придумала какой-то предлог, не слишком убедительный, но какая разница. Хлоя что-то сказала — она не слышала. Она была уже на улице. Чуть позже мужчина, ложась спать, спрашивал себя, что он сделал не так.
34
Знаки зодиака подчиненных Натали
• Хлоя: Весы
• Жан-Пьер: Рыбы
• Альбер: Телец
• Маркус: Скорпион
• Мария: Дева
• Бенуа: Козерог.
35
На следующее утро она наскоро, не вдаваясь в детали, извинилась перед Хлоей. На службе она была ее начальница. Сильная женщина. Просто уточнила, что пока не в состоянии куда-то ходить. «Жалко», — вздохнула юная коллега. И все. Надо было заниматься другими вещами. После этого разговора Натали секунду постояла в коридоре. Потом вернулась к себе в кабинет. Папки с делами наконец представились ей в своем истинном свете: абсолютно неинтересными.
Она никогда не выключалась полностью из мира чувств. Никогда, в сущности, не переставала быть женственной, даже когда хотела умереть. Может, в память о Франсуа, а может, просто считала, что иногда, чтобы казаться живой, достаточно накраситься. Он умер уже три года назад. Три года ее жизнь по каплям утекала в пустоту. Ей часто намекали, что надо избавиться от воспоминаний. Наверно, это был лучший способ перестать жить прошлым. Она часто думала об этом выражении: «избавиться от воспоминаний». Как прогоняют воспоминания? В отношении вещей она согласилась с этой мыслью. Ей стало невыносимо все, к чему он прикасался. Она почти ничего не оставила, кроме фотографии, лежавшей в большом ящике письменного стола. Такое одинокое, словно бы затерявшееся фото. Она часто смотрела на него, как будто хотела убедиться, что эта история действительно была. Еще в ящике лежало зеркальце. Она взяла его и стала рассматривать себя — глазами мужчины, который видит ее в первый раз. А потом прошлась по кабинету, взад-вперед, и еще, и еще. Руки в боки. Стук ее высоких каблуков заглушал палас. Палас — это убийца чувственности. И кто только додумался изобрести палас?
36
В дверь постучали. Тихо, скромно, двумя пальцами, не больше. Натали вздрогнула: за последние секунды ей почти представилось, что она одна в целом мире. «Войдите», — сказала она, и вошел Маркус. Это был ее сотрудник родом из Упсалы, никому не интересного шведского городка. Сами жители Упсалы[6] и те стесняются: название их города звучит почти как извинение. Швеция занимает первое место в мире по количеству самоубийц на душу населения. Единственная альтернатива самоубийству — эмиграция во Францию, должно быть, подумал Маркус. Внешне он был скорее непривлекателен, но и не то чтобы урод. Одевался всегда несколько необычно: не поймешь, разжился он вещами у своего дедушки, в магазине для нищих или в модном бутике. Ансамбль получался довольно разношерстный.
