Гийом Мюссо - Потому что я тебя люблю
— Я принес твоего белого зайчика. Помнишь его? Ты никогда не засыпала без Господина Зайца.
Девочка берет плюшевую игрушку и прижимает ее к сердцу.
— Теперь все, девочка моя, — повторяет Марк, будто убеждая самого себя. — Все закончилось. Мы возвращаемся домой.
8
Аэропорт
Рыдать от невозможности мечты,
Открыть дорогу боли и любви,
Сгорать от лихорадки суеты,
Бежать от одиночества в крови.[40]
Сегодня 25 марта 2007 года — 8 часов утра
Международный аэропорт Лос-Анджелеса
Марк
Такси остановилось перед терминалом 2, но Марк не торопился выходить. По дороге в аэропорт Лейла заснула у него на плече, и он не хотел будить ее. Покинув больницу, они провели ночь в гостинице деловой части города. Девочка продолжала молчать, но казалась спокойной и счастливой, потому что вновь была с папой.
— Ты заговоришь, — пообещал он маленькой спящей девочке.
Марк был в этом уверен. Нужно только, чтобы она ощутила себя дома, в кругу близких. И он готов был сделать все, чтобы Лейла вновь почувствовала доверие к людям.
Сквозь дымчатые стекла автобуса он с тревогой наблюдал за суетой, царившей даже на подступах к аэропорту. Он ненавидел Лос-Анджелес, его грязь, его облик и его неукротимый нрав. Его не покидало впечатление, что этот гигантский город поглощает все на своем пути: и природу, и людей.
В защитном коконе машины Марк еще несколько секунд чувствовал себя в безопасности, убаюканный чистыми интонациями скрипичного концерта, отрывок из которого звучал по радио.
Эта музыка… я ее знаю.
— Эта прекрасная композиция — что это?
— Чакона Баха, — ответил водитель-меломан, протягивая ему коробку компакт-диска.
Марк всмотрелся: фотография с претензией на гламур: полураздетая скрипачка стояла, прислонив лицо к зеркалу, — в нем она отражалась в виде двухголового существа, сексуального и одновременно вызывающего беспокойство. На желтой этикетке престижного ярлыка стояло имя исполнительницы и программа сольного концерта:
Николь Хэтэуэй исполняет Баха
Партиты для скрипки соло
Едва Марк успел почувствовать волнение, Лейла открыла глаза. Она смотрела на своего отца и улыбалась, затем зевнула.
— Ты наденешь курточку, — предложил Марк, — сейчас полетим на самолете.
Девочка послушалась, и они вышли из такси, направившись в аэропорт.
В зале отлетов напряжение достигло предела.
Неделю назад раскрытие нового террористического заговора в Объединенном Королевстве посеяло панику с обеих сторон Атлантики и повлекло за собой целый ряд ложных тревог. Уровень антитеррористической безопасности был повышен с «критического» до «высокого». Каждый день отменялось множество рейсов. Марк удостоверился, что к ним это отношения не имело, и поторопился к указанной стойке.
Он знал, что усиленный осмотр пассажиров и багажа сильно продлевают время посадки, а ему хотелось поскорее избавиться от этой формальности.
Посреди толпы он крепко держал за руку Лейлу, как будто опасался потерять ее вновь.
— Доктор Хэтэуэй! Доктор Хэтэуэй!
Марк обернулся, удивляясь, что его зовут по имени.
Позади него, в нескольких метрах, бежал человек, которого он никогда раньше не видел.
— Микаэль Филипс, я работаю в «Геральд»,[41] — представился он.
Марк нахмурился.
— Я хотел бы услышать несколько слов от вашей дочери, — объявил репортер, доставая из кармана магнитофон.
— Нам нечего сказать, — решил Марк, прижимая Лейлу к себе и ускоряя шаг.
Но тот опередил его, стараясь быть убедительным:
— Мы вам предлагаем контракт: 75 тысяч долларов за интервью и фотосъемку.
— Идите куда подальше! — прогремел Марк.
Повернувшись, он увидел, что журналист достал из кармана мобильный телефон и готов сделать снимки без его согласия.
Стараясь защитить Лейлу, он схватил Филипса за горло и сжимал его до тех пор, пока репортер не выронил свой аппарат.
Телефон упал на пол, и Марк методично каблуком ботинка раздавил его.
— Вы мне за это заплатите! — с угрозой сказал журналист, массируя шею.
Марк смотрел на него в течение нескольких секунд, удивленный своей импульсивностью и быстротой, с которой произошла эта стычка.
Направляясь в зону регистрации, он услышал, как Филипс предостерегал его вслед:
— Вы в полном дерьме, Хэтэуэй, и даже не отдаете себе в этом отчет. Я провел расследование, у меня есть информация, которую я мог бы вам передать. Вы не знаете правды! Ни о вашей дочери, ни о вашей жене!
* * *Эви
Электричка, совершающая челночные рейсы до Юнион-стэйшн, высадила пассажиров перед терминалом 2. Среди них была пятнадцатилетняя девочка не совсем обычного вида. Эви вышла последней. Так толком и не проснувшись, она устремилась в зал вылетов, где, сощурив глаза, стала изучать электронные табло, пытаясь уточнить время своего рейса. Прошлую ночь она провела на скамейке, все тело ныло. Живот бурчал, суставы трещали, а кости казались такими хрупкими, что вот-вот рассыплются. Она с завистью взглянула на стойку «Старбакс», где продавались кофе и булочки, но у нее в кармане не было ни доллара. Голодная, она тайком вытащила пакетик с остатками апельсинового сока и кусочки булочки из мусорного бака при кафе.
Через несколько часов она будет в Нью-Йорке. Досадные обстоятельства, заставившие ее отправиться в Лос-Анджелес, уже позади, и теперь она была в состоянии добраться до человека, которого преследовала. У нее был его адрес. Он жил на севере Манхэттена. Как только она найдет его — сразу убьет.
Она его убьет.
Она его убьет.
И, может быть, тогда боль станет не такой сильной.
Элисон
Громоздкий внедорожник с грубыми очертаниями и дерзкими выступами ходовой части с трудом припарковался на третьем уровне подземной стоянки терминала 2. Нутро «Порше Кайенн» распирало от включенных на полную мощь сабвуферов, выдававших смесь нудного рэпа и ритм-н-блюза. В машине сидела молодая женщина 26 лет — Элисон Харрисон: короткие волосы цвета платины, джинсы в обтяжку с ремнем-лассо, куртка из дутой кожи.
Элисон выключила двигатель и рухнула на руль. Ее всю трясло. Она должна была успокоиться, если хотела, чтобы ей дали уехать. А для этого у нее не так уж много возможностей. Она порылась в сумочке от «Гермес» и вытащила маленькую пудреницу из слоновой кости, вдохнула две дорожки кокаина, затем потерла десны небольшим количеством белого порошка. Это был ее единственный способ не пасть духом. Без кокаина Элисон чувствовала себя жалкой, неспособной сопротивляться. В последние годы она уже не контролировала, сколько потребляла, однако белый порошок все еще оказывал на нее свое благотворное действие.
